Исин Нисио - Nekomonogatari(Black) Страница 19

– Хе…

Она мягко пыталась вразумить меня!…

Лучше бы она меня пытала… моё сердце сейчас разобьётся!

Держись!

Держись, сердечко!

Укрепить повреждённое сердце!

Если я преодолею это испытание, меня ждёт рай… наверное!

– И, кстати говоря, я тебе расскажу кое-что. Девушки очень чувствительны к взглядам, так что будь осторожен, когда пялишься.

– Чёрт… но даже твои попытки сокрушить мой дух бессмысленны…

Я каким-то чудом смог устоять на ногах, которые готовы были подломиться, и выпрямился.

– Я не хочу пялиться на твоё тело так, будто облизываю тебя.

– Ну, я догадываюсь.

– Я…

Глядя ей прямо в глаза, я произнёс:

– Я хочу облизать твою рану под повязкой!

004

Эта тема часто упоминается в качестве подсказки, так что на всякий случай, я доступно объясню, что случилось на весенних каникулах.

Честно говоря, поскольку всё, что тогда случилось – моя вина, мне не очень хочется говорить об этих двух неделях, но я посчитал, что в рассказе о Золотой Неделе без упоминания тех событий не обойтись.

Весенние каникулы.

Я стал жертвой вампира.

В наши дни, когда начинают использоваться поезда маглев [45] и нет ничего ненормального в том, чтобы поехать на экскурсию за море, я допустил столь унизительную ошибку, что мне стыдно из дома выходить. В любом случае, я стал жертвой вампира.

Вампира – короля Кайи.

Она может заставить твою кровь замёрзнуть. Она может заставить твою кровь вскипеть.

Железнокровный теплокровный хладнокровный вампир.

Убийца Кайи, носивший бессчётное множество имён.

Прекрасный вампир с золотыми волосами и глазами, искрящаяся так, что от взгляда на неё можно было ослепнуть, укусила меня и высосала всю кровь, и я стал вампиром.

Бессмертным, неуязвимым. Сильнейшим вампиром.

Будь то охотники, специализировавшиеся на вампирах, или вампиры-братоубийцы, охотившиеся на вампиров, будучи сами вампирами, или христианский спецназ – они не давали мне продыху. Весенние каникулы превратились в борьбу за возможность снова стать человеком.

Я расскажу, чем всё закончилось. Проходивший мимо старик и староста класса помогли мне, и в итоге я смог стать человеком.

Везение.

Невезение.

Некоторые побочные эффекты сохранились.

По крайней мере, я стал асимптотически близок к человеку.

И потом все жили долго и счастливо.

Счастливый конец.

Ну, в этом мире и жизни нет столь простого и понятного завершения, не говоря уж о том, что в реальной жизни не бывает концовок. Если конец и есть, то я скажу, что в тот момент, когда меня укусил красивый вампир, он и наступил.

Отложим эту тему в сторону.

Я уточню, зачем напомнил про это – из-за упомянутых побочных эффектов – вампирских побочных эффектов.

Наиболее подозрительным из них была регенерация – вампирское бессмертие, знакомое из манги и аниме времён пика их популярности. Например, если я упаду на дороге и обдеру колено, или порежу палец бумагой, или даже пострадаю в драке со своей сестрой Карен, в зависимости от ситуации, иными словами, в зависимости от силы моего вампиризма, такая рана вылечится в мгновение ока.

Вылечится.

Я стану таким, как раньше.

В буквальном смысле сверхчеловеческая регенерация – и эта регенерация, с разными оговорками, может быть использована на других людях.

Я могу лечить чужие раны.

Пролив кровь или слюну на рану, я могу исцелить ее. Иными словами, можете сравнить это с Оронаином [46] или Ментолатумом.

Вот так.

– Спасибо.

Ханекава поблагодарила меня.

Мой план был раскрыт в ту же минуту.

Я пытался изобразить, даже если для этого придётся пожертвовать её отношением ко мне, что просто хотел удовлетворить собственные желания, но она восхитительно быстро поняла, что я намерен вылечить то, что было скрыто под повязкой.

Если бы я просто предложил вылечить её, Ханекава, скорее всего, отказалась бы, поэтому я предпочёл использовать её же слова против неё, но, похоже, она видела меня насквозь.

Как стыдно.

Хочу умереть.

И при этом Ханекава, после того, как поняла мой план, ничего не сказала и поддалась мне, из чего я сделал вывод, что она не столько хотела вылечить рану, сколько позволяла мне сохранить лицо.

Эм-м-м.

Грустно, как будто это договорная игра.

– Повязку пока носи, – сказал я с таким видом, будто пытался скрыть смущение.

Вообще-то, я и скрывал смущение. – Будет странно, если твоя рана внезапно исцелится.

– Мои родители что-то заподозрят? – Ханекава предугадала мои слова. И добавила: – Я так не думаю.

Она сказала:

– Они не такие. Эти двое не заметят даже, если я постригусь. Наверное, эти двое… даже не помнят моего лица.

Кстати говоря, должен отметить, что я, трусливый цыплёнок, не облизал лицо Ханекавы, а вместо этого проткнул палец булавкой, прикреплённой к сумке, и затем смазал рану Ханекавы вытекшей кровью.

День, когда я стану Нагойским цыплёнком и смогу расправить крылья, всё ещё далёк.

В любом случае, это сработало бы на весенних каникулах, но сейчас, будучи псевдовампиром, я не мог полностью излечить её. Однако смог несколько улучшить состояние девушки, шрамов не останется.

Следовательно…

Если бы я её не вылечил…

Травма была столь серьёзной, что остались бы подозрительные шрамы.

Я даже задумался, насколько сильно он ударил её, чтобы довести до такого состояния.

Грязно.

Злобно.

Отец ударил собственную дочь по лицу – слова Ханекавы подразумевали, что он ударил её, повинуясь мимолётному порыву, но мне в это слабо верится.

Казалось, будто он бил её много раз – беспощадно, много-много раз.

Таким было её состояние.

То, «за что он меня ударил», по словам Ханекавы, могло быть ужасно банальным. Но, в какой бы ситуации она ни «вела себя так, будто знала, о чём говорит», это не казалось мне достаточным поводом для отца поднимать руку на дочь, или даже для взрослого бить девушку.

И всё же.

– Хочешь, я провожу тебя домой?

Моё предложение.

– Нет, со мной всё хорошо.

Было непреклонно отвергнуто.

По её отношению можно было подумать, что она не хочет, чтобы я вмешивался – это было естественно.

Потому что Ханекава не просила моей помощи.

Мы просто встретились на дороге.

Это была случайность.

Нет, даже если она и искала моей помощи, я не мог ей помочь… потому что…

Потому что люди спасают себя сами…

Вот почему.

После этого мы ещё немного прошлись вместе, говоря о всякой ерунде, и когда нам показалось нужным, без лишних слов расстались. Мне казалось, где-то здесь мы похоронили белого кота, сбитого машиной, но я не помнил наверняка.

Ладно.

В итоге я не смог не изменить свои планы на будущее – строительство дамбы откладывается. Я больше не хотел идти в книжный. После расставания я нажал на педали и быстро вернулся домой.

– О. Брат, а ты рано.

Когда я вернулся, Карен ходила по лестнице вверх и вниз на руках – что моя сестра вытворяет? Бред, а не тренировка.

– …

Но отвечать мне не хотелось, поэтому я прошёл мимо неё в ванную, чтобы помыть руки.

– Эй, брат, не игнорируй меня. По крайней мере, скажи «я дома» своей милой сестре. Ты что-нибудь купил?

Купил? А… купил.

Я ничего не купил.

Вместо того, чтобы расправиться со своим расстройством, я стал ещё мрачнее.

Мысли в голове становились всё унылее.

005

Следующий день.

Иными словами, тридцатое апреля.

Хотя, по моим ощущениям, ночь двадцать девятого ещё не закончилась (если меня не разбудили сёстры – новое утро не наступило). Когда мои родители вместе с Карен и Цукихи, не ложившимися спать допоздна из-за праздника, наконец-то легли, я незаметно выбрался из дома. Я оседлал свой горный велосипед, медленно поехал, стараясь не издать ни звука. Какое-то время даже не включал фары, хотя мне показалось, что это перебор.

Ночная жизнь?

Ничего подобного.

Я не был столь независим – судя по моим оценкам, я был необычайным кретином. Пусть по моему виду и не скажешь, я очень серьёзно относился к учёбе.

Неприятно, когда тебя все считают хулиганом.

А теперь о том, куда я направлялся, сражаясь со сном. Я ехал к окраинам города, к заброшенному зданию, когда-то бывшему школой. Это здание было на грани разрушения, им даже для проверок на храбрость не пользовались. По виду оно больше напоминало древние руины – и парень, едущий туда ночью, явно не производил хорошего впечатления.

Если бы мне кто-то сказал, что это плохо, я не смог бы возразить.

Однако у меня был повод.

Повод ехать туда – и повод делать это посреди ночи.

Весомый повод.

Я остановился перед забором, окружавшим заброшенное здание. Из осторожности или просто по привычке я повесил на заднее колесо замок, хотя, судя по отсутствию признаков жизни вокруг, в этом не было необходимости. А затем вошёл на территорию через дыру в заборе и пробрался в здание.