Михаил Высоцкий - Иноземия, или туда и снова туда Страница 21

Хотя, исключая различные мелочи, вроде цвета формы арбалетчиков, конкретно вокзал тут совершенно ничем не отличался от вокзала в том же Вые — похожее по масштабам здание, похожие кафе и магазины, ну и конечно, совершенно идентичные два ряда арбалетчиков. К которым уже присоединялся третий, спускающийся с крыши и занимающий третью линию обороны. К счастью, как оказалось, для того, чтоб покинуть поезд, не нужно никаких документов — считалось, что если уж тебя пропустили на поезд и не помешала таможня, то ты имеешь право тут находится и можешь спокойно отправиться в город. Однако этим правом Ав с Заком не поспешили воспользоваться — для начала они нашли первое же кафе, где и позавтракали, заплатив (Зак платил) за хилый завтрак в два раза больше, чем за сытный обед на Площади Независимости Всех Святых. В принципе, это еще ни о чем не говорило — Зак по Мену знал, что цены около порта и цены в других районах могут очень сильно отличаться. Но все же, это был определенный намек, и окончательно понял, что он значит, Зак только тогда, когда наконец сытый и довольный в сопровождении Ава покинул вокзал и оказался в Мосгаве. И значил он не то, что Мосгав был дорогим и богатым городом. Мосгав был очень дорогим и богатым городом.

В принципе, если сильно обобщить, то можно сказать следующее — Мосгав отличался от Выйыка тройкой. Что это значит? А то и значит. Ценны все тут были примерно в три раза дороже, машин — в три раза больше. Если в Вые машины работали на полутора-двух десятках сусликов, то тут — на трех-четырех, а то и пяти. Там, где в Вые строился один храм, в Мосгаве строилось три, причем каждый в три раза больше, в три раза выше, и в двадцать семя раз дороже. И если в Окраине конфликт между провинцией и столицей был не особенно заметен, быть может потому, что Зак не сразу попал в центр, а еще и прошелся через городские окраины, то тут, не убеди его Ав в обратном, Менский бы решил, что началась какая-то другая страна. Тут даже люди, великославцы, были совершенно другие — жестокие, самоуверенные, никого не уважающие. Они совершенно твердо считали, что кроме них самих никого в мире нет, что только вокруг их крутится вся вселенная, и великое чувство всеобщего уважение было им столь же чуждо, сколь оно было присуще великославцам провинциальным. Причем для подобных выводов не надо было даже делать особых наблюдений — за те пару минут, что Зак простоял, осматривая площадь, его умудрились толкнуть тринадцать человек и семь наступили на ногу. Не извинился, естественно, никто. Догадавшись, что тут это в порядке вещей, Зак решил последовать примеру окружающих, и, ухватив за собой Ав, с мощью настоящего ледохода пошел таранить заполонившие все тротуары толпы людей.

— Зак, подожди! — попытался его притормозить Ав. — Не спеши так.

— Почему? — не понял Менский.

— Во-первых, не бери дурной пример с мосгавцев. А во-вторых, ты знаешь, куда идти? — куда идти Зак, естественно, не знал, — Вот, а потому ты лучше следуй за мной. Я в Мосгаве не раз бывал, до офиса концерна Мен тебя как-нибудь доведу.

И действительно, опыт Ава оказался полезным — довольно скоро Зак понял, что толпы, давка и гудки стоящих в пробках тысяч сусликомобилей, это еще не весь Мосгав. И достаточно свернуть в любой двор, чтоб оказаться в совершенно другом городе — тихом, мирном, грязном, неухоженном. К тому же, выяснилось, что через один такой двор можно попасть во второй, потом в третий, четвертый, и так пройти едва ли не по всему городу, не встретив на пути ни одного человека.

— Ав, а тут что, всегда так? Я имею ввиду, густо на улицах и пусто во дворах?

— Нет, не всегда. Но в час пик — лучше на улицу не выходить. Задавят. Ты хоть и молодец, хорошо таранить умеешь, только вот учти — мосгавцы к такому привычны, они могут в такой толпе часами пробираться, а ты очень скоро устанешь, потеряешь свои силы. Тем более, я тебя не предупредил — будь осторожен, в мосгаве много полиции.

— Как в Вые?

— Если бы! — усмехнулся Ав, — Во много раз больше! Причем если там она проверяет только тех, кто вызывает подозрение, то тут проверяет совершенно всех. Потому, если не хочешь неприятностей, постарайся быть тише воды, ниже травы. Договорились?

— Попробую, — подтвердил Зак.

Впрочем, встреча с полицией так и не состоялась. Спокойно преодолев деловой центр Мосгава, два товарища вышли в его культурный центр, место, где было сосредоточено все, что великославцы считали своей культурой. Это был особый, защищенный законом район, где, в отличие от всего остального города, строить новые дворцы и храмы можно было только по особому распоряжению совета по культуре. А если учесть, сколько требовали в совете по культуре за такое разрешение, то тут официально ничего и не строилось. Но зато проводились капитальные ремонты. Что такое капитальный ремонт по-масгавски? Как понял Зак, это примерно следующее — берется старый и красивый дом. После чего этот дом доводится быстренько до состояния, когда никакой исторической ценности он больше не представляет, например путем случайного возгорания или неизвестно откуда взявшихся подземных вод. Так как дом становиться аварийным, то все, что находится за фасадом, сносится и строится с нуля за финансы нового заказчика. И все бы вроде ничего, если бы не одно «но» — улица, по бокам которой стоят сотни фасадов, и ни одного дома, выглядит несколько страшновато. Это выглядит так, как будто вокруг не живой город, а двумерные театральные декорации, причем то, что никто из прохожих этого не замечает, еще сильнее усугубляет картину. Заку в первый момент вообще показалось, что он попал в большой кукольный театр, и Аву стоило больших трудов убедить его, что вокруг не декорации и марионетки, а просто массовый капитальный ремонт.

Впрочем, нашим героям надо было не сюда — офис корпорации Мен находился намного дальше. А потому после культурного они перешли в политический район. Незримой границей между двумя этими гранями многогранного города служила толпа. Не та, что встретила Зака возле вокзала — то была толпа бегающая, торопливая, погруженная в себя. Тут же была толпа стоящая, причем не просто стоящая, а гордо поднимающая над собой большие фанерные плакаты с самыми различными надписями. Начиная от банальных «За свободу!», продолжая тривиальными «Мы любим президента!» и заканчивая избитыми «Даешь право на колбасу!», плакаты описывали абсолютно все — от любви к родине до любви к выпивке, включая абсолютное нежелание ради любимых хоть что-то предпринимать. Бастующие, а может митингующие, а может и просто воплощающие в жизнь право каждого человека на высказывание правильных идей, тысячи людей часами стояли на одном месте, пока в толпе не находился кто-то, кто бы догадался предложить перейти на другое. Основным контингентом тут были пожилые пенсионеры, для которых это был своеобразный круг по интересам и единственный способ пообщаться с такими же как они, да молодые парни и девушки, для которых это был хороший способ дополнительного заработка. Как рассказал Заку Ав, некоторые упорные студенты умудрялись стоять в подобных митингах по несколько суток подряд, и так каждую неделю, так что через год учебы возвращались домой на летние каникулы уже на собственном сусликомобиле, а то и подвозя с собой пару преподавателей на их участки. Впрочем, Зака толпа эта сейчас не сильно интересовала, как и возвышающийся за ней остроконечный шпиль дворца царя-президента. Так как никто Менского не просил свергнуть местную власть, или наоборот, предотвратить ее свержение злобными мятежниками, то и дела до политики Великославии ему не было. Разве что висящая неподалеку карта заинтересовала…

А карта эта была действительно совершенно особенной. И не только потому, что была размером с целое здание. Причина была в другом — карта эта изображала Иноземнию не такой, какой она была сейчас, а такой, какой ее хотели видеть великославцы. То есть с одной единственной страной, Великославией, протянувшейся от северного до южного океана и от восточных гор до самых далеких западных островов. Причем это был не какой-нибудь план мировой войны, нет. Карта была с пояснениями — на каждом, даже самом маленьком, регионе было написано, исходя из каких именно предпосылок он должен принадлежать Великославии и какие именно документы это подтверждают. Так что у любого, кто смотрел на эту карту, особенно если этот кто-то был великославцем, не оставалось никаких сомнений — родина велика и широка, а то, что некоторые ее части сейчас являются независимыми государствами, да и являлись такими всю обозримую историю… Это все ерунда. Вот когда протрезвеют великославцы, когда они возьмутся наконец за ум — тогда все сразу на свое место станет… Впрочем, и карты эта вызвала у Зака скорее обычный любознательный интерес, чем нечто большее. Тем более что впереди уже виднелись верхушки того, что привлекало в Мосгав туристов со всего мира. Впереди виднелся знаменитый район Безумных Памятников.