Лариса Малмыгина - Неприкаянная душа Страница 22

— Вы с матушки-Руси, так, кажется, сентиментальные русичи называют свою родину? — спросил Жюльен, когда я уже восседала на мягких подушках средневекового транспортного средства. — Надо обязательно послать весточку вашим родным, а пока поживете у нас. Маман будет очень рада познакомиться с русской дворянкой.

— Княгиня хорошо говорит по-французски, — улыбнулся де Меридор.

Да, я действительно превосходно болтала на чужом языке, совершенно не зная его несколько дней назад. Чудеса, да и только. Впрочем, чудеса стали для меня вполне обычным, осязаемым явлением.

Утомленная пережитым, я задремала, нечаянно склонив голову на плечо очаровательному Жюльенчику. Тот затаил дыхание.

Так проехали мы довольно долго, потому что, когда я открыла глаза, было совсем светло. Маркиз дремал, прислонив висок к парчовой обивке конемобиля, барон смотрел на меня немигающим, слезящимся от усталости синим взором в опушке длинных девчоночьих ресниц.

— Доброе утро! — заметив мое пробуждение, обрадовался он, — Как спали, княгиня?

Поискав глазами неведомую княгиню, я поняла, что обращались ко мне.

— Спасибо, хорошо, — заметно заволновавшись, ответила «подданная русского царя».

Да, играть роль благородной, изнеженной дамы замученной стрессами и бытом женщине из двадцать первого века, причем, бывшей гражданке бывшего Советского Союза, которая коня на скаку остановит, в горящую избу войдет, дело нелегкое.

Огромный, красивый замок с множеством остроголовых башенок горделиво высился на небольшом холме. Неприступный дворец охранял ров, полный мутной, темной воды с неприятным запахом тины.

— Самое место для знаменитой черепахи Тортилы, — почему-то подумала я.

При нашем появлении через мерзкое болото опустился громоздкий деревянный мост, а затем открылись большие дубовые ворота.

— Из этой крепости мне не удрать, — вздохнув, решила я. — А вдруг привидение-убийца последует за мной и сюда?

От жуткой мысли мороз пробежал по моей коже. Что делать бедной Алисе, попавшей в страну чудес? Прямо как у Льюиса Кэрролла, только там была маленькая девочка, а здесь сорокапятилетняя матрона, вынужденно изображающая юную красотку. Домой бы сейчас, на любимый диван, под крылышко к Сергею! Кстати, кто сказал мне, что муж изменяет? Ах, внутренний голос!

— Выходите, княгиня, — маркиз подавал «именитой гостье» свою надежную руку.

Навстречу приезжим спешила важная полная дама в необъятном роскошном платье из фиолетового шелка.

Она бурно радовалась приезду транспорта, но мое появление из него толстушку явно шокировало.

— Познакомьтесь, маман, эта очаровательная девушка — русская княгиня Анастасия Волконская, ее карету ограбили по дороге в Париж возле замка графа де Виронна. Украли все, даже одежду, — промолвил Бульончик, нежно обнимая прелестную пышечку.

— Бедная девочка, — покачала головой стокилограммовая баронесса, — проходите в дом, там вы найдете все, что вам потребуется, а главное — наше искреннее участие. Меня зовут Луиза де Бульон.

Пышечка оказалась одного со мной возраста. А вот деревенские харчи и чистая экология сделали свое злое дело — матушка милого Жульенчика необычайно раздобрела. Ей бы, бедной, подышать выхлопными газами да полакомиться пестицидами и фенолами.

Я прошла во дворец, не тронутый вредоносными благами цивилизации, пересекла какую-то небольшую комнатку, убранство которой состояло из изящного раритетного диванчика с вышитыми подушечками, затем оказалась в огромном зале, роскошная обстановка которого говорила о том, что хозяева замка — люди богатые. Всюду: на потолках, на стенах и даже на полу, пестрели на бархате или металле изображения птиц и деревьев, перевитых жемчугом, фантастических растений, фигур королев, воинов и обнаженных русалок. Амбразуры высоких окон, верхняя часть которых уходила в антресоли, блестели лаком и восхищали взгляд узорными португальскими изразцами. Глубокие ниши в толстых стенах манили присесть на мягкие кушетки, чтобы уединиться в приятной беседе.

— Онорина! — позвала Бульонша высокую, статную девицу. — Помоги госпоже помыться и одеться к завтраку.

Мы поднялись по узкой, витой лестнице куда-то в правую часть крепости, прошли по веренице смежных комнат, попадая то в укромный кабинет, украшенный резьбой и живописью, то в часовню, отделанную перламутром и эмалью, то в гардеробную, напоминающую бонбоньерку. Открыв старую, тяжелую дверь, лжекнягиня и служанка очутились в очаровательной, маленькой спаленке, обставленной, вероятно, по последней моде времен царя Гороха.

Похожая на модель горничная позвонила в колокольчик. Два дюжих молодца внесли десятилитровые ведра и наполнили теплой, ароматной жидкостью небольшую ванну.

— Принесите еще, — приказала требовательная служанка.

Качки исчезли, оставив нас вдвоем.

— Милая Онорина, — проникаясь доверием к старательной работнице, проворковала я, — не окажете ли вы мне услугу, согласившись ночевать в моей спальне?

Строгая прислуга улыбнулась, преобразившись в юное, беззлобное существо, явно не желающее превратить подданную русского царя в кусок окровавленного мяса.

Воду принесли снова, девица бесцеремонно затолкала меня в ванну прямо в ночной рубашке, а затем, словно куклу, вытащила из спасительного тепла, раздела, насухо вытерла и перенесла на кровать. Вспомнилось детство, молодая, нежная мама, крепкие, любящие руки отца. Захотелось заплакать, крепко прижаться к заботливому средневековому существу, так трогательно ухаживающему за мной.

— Платьев на тоненькую фигурку прекрасной госпожи у нас нет, но хозяйка милостиво одолжила свое. Булавочками мы подгоним одежду под Вашу Светлость, — растягивая слова, проговорил ангел в белом переднике.

Несмотря на отсутствие косметики, к завтраку я вышла во всеоружии. Маркиз приветливо улыбнулся, а барон восхищенно приоткрыл рот. Луиза перевела любопытный взгляд с единственного и неповторимого сыночка на загадочную «княгиню Волконскую» и опустила глаза.

— Вы замужем? — спросил меня Меридор.

— Да, — ответила я, краем глаза замечая облегченный выдох Бульонши.

— Почему муж отпустил вас одну путешествовать ночью по глухим дорогам Франции? — удивился Анри.

— Так получилось, — неопределенно хмыкнула «Анастасия», — так получилось.

— Ясно: маленькая тайна, — сообразительный маркиз подцепил вилкой что-то, похожее на червяка.

Я искоса посмотрела на Жюльена. Мальчик, удивительно похожий на Олежку, уныло ковырялся ножом в фарфоровой тарелке. Луиза сияла.

— Надеюсь, вы погостите у нас? — оживилась любящая мамаша.

— Конечно, с удовольствием, — обрадовалась я, отлично осознавая, что деваться мне просто некуда.

День прошел весело, но когда я впервые в жизни уселась на лошадь, мужчины подавили возглас изумления: княгиня не умела держаться в седле.

— Мой отец погиб, упав с коня, — ненавидя себя за вынужденную ложь, вывернулась из скользкой ситуации «светская дама», — с тех пор маман запрещала мне заниматься верховой ездой.

К своему удивлению научилась скакать на коняшке я довольно-таки быстро. А вечером, после сытного ужина, русская «дворянка» замертво упала на белые шелковые простыни шикарной средневековой постели. Рядом, на широкой кровати, по просьбе госпожи робко примостилась заботливая служанка.

Утро выдалось теплым и солнечным. Я сладко потянулась, вспомнила о глупом положении в замке и мигом вскочила с постели. Мозг лихорадочно работал, расщепляя на составные части неразрешимую проблему: как быть дальше. Оставаться липовой княгиней долгое время нельзя, умная Бульонша поймет, что ее дурят. Искать жилище графа де Виронна, совершенно не зная местности, не имея приличной одежды, денег, наконец, опасно. Когда прилетит Мадим? А не застукает ли здесь свою потенциальную жертву мстительная Нина? Да пропади пропадом та ночь, когда Страшная Сила возжелал бессмертную душу и выбрал меня в жены! Ведь именно он, Повелитель Стихий, нанял элементалку, чтобы она соблазнила Сергея, тем самым возбудив в ней жажду мщения за поруганное достоинство!

— Ее Светлость приглашают на завтрак, — ласково улыбаясь «княгине Волконской», пропела Онорина.

Господи, и не заметила, как она вошла. До чего же я стала рассеянной! Спокойно, Алиса, спокойно!

Приведя себя в относительный порядок, я нехотя спустилась вниз. Луиза вежливо кивнула вошедшей, но сосредоточенное ее лицо говорило о напряженной внутренней борьбе. Не трудно было догадаться, что она тоже решала неразрешимую задачу: что делать с самозванкой дальше. Я посмотрела на мужчин: маркиз о чем-то мечтал, барон, опустив синие глаза в тарелку, набивал юный живот гусиным паштетом.

— Как поживает Его Величество Федор Алексеевич? — мило поинтересовалась хозяйка гостеприимного дворца.