Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья Страница 23

Каменья и злато при свете факелов не заиграли. Сундук был забит чем-то мягким и резко пахнущим. Поверх всего лежало темно-зеленое сукно. Мы приуныли, но зато, когда убрали эту первую тряпку, оказавшуюся старомодным платьем, то ахнули. Внутри находились наряды, достойные городской знати. И серебряная парча, и тончайшие шифоны, кринолины на китовом усе, атлас, широко отороченный скарлатом, воздушные шелка и тафта, шитые узорочьем и цветами платья, юбки, сохранившиеся каким-то непостижимым образом. Правда, все было старомодным, как на картинах в Императорском музее, но размах впечатлял.

— А я, кажется, догадываюсь, чье барахло мы здесь разбираем, — медленно произнесла я, не в силах оторвать взгляд от поблескивающих серебром нитей на вышивке. Тамарка заворожено водила по ним пальцем. — Помнишь, говорили, что этот дворец раньше какому-то князю принадлежал?

— Но это же было, — Томка удивленно задумалась и выдохнула, — хвос знает сколько времени назад!

— Ну дак и здесь все не шибко-то новое, — ворчливо сказала я и ткнула пальцем в тряпку из ближайшей кучи. Гнилые волокна с готовностью расползлись, обнажая дырку.

— Да, — согласилась Тамара, — Этим платьям просто чудесно повезло!

— Нет, это не платьям повезло, — сказала я, мои губы расползались в улыбке. Тома непонимающе взглянула на меня. — Это нам с тобой повезло!

Какое-то время мы самозабвенно переругивались. Тамарка выступала на стороне нашей совести и взывала, что чужое брать нехорошо, а я была демоном-искусителем, намекала, что старомодную одежду можно перешить, и напоминала о нашем крайне оскудевшем за последнее время гардеробе. В итоге она, выдвигая очередной аргумент, спросила, как мы пронесем награбленное мимо Труля Шлисовича, и я поняла, что подруга сломалась.

— Это дело десятое, главное — что мы решились! — сказала я. И Тамарка не нашлась, что возразить. В конце концов, мы решили на данный момент оставить все как есть, тем более, пока нам было особо некуда наряжаться, и в течение оставшейся отработки разработать план-перенос одежи.

Мы с мечтами, гуляющими в голове, подхватили факелы и вышли в коридор, чтобы вернуться в свою комнату, как вдруг у меня мелькнула мысль о том, что, возможно, и в следующих по коридору комнатах может сыскаться что-либо интересненькое. Чем больше я об этом думала, тем несоразмерно любопытнее становилось, и вот мне уже грезились золотые холмы, а где холмы — там и горы, и на вершинах этих гор блаженно отключались доводы разума (сиречь мозги), например о том, что лучше бы не уходить от нашей комнаты далеко. Доведя себя до состояния нервного перевозбуждения, я, забыв обо всем, развернулась и понеслась по коридору в поисках следующего темного проема. В спину мне понеслись сперва изумленные Тамаркины «Эй!», «Варька, ты куда?», а затем и более грозное «Остановись, убью!», но потом подруга подхватилась и понеслась за мной, разумно решив, что в таком страшном месте, как подвал, лучше не разделяться. Как ни странно, следующий проем оказался на противоположной стороне коридора. Комната была просторной, но все равно раза в три меньше прежних двух. Рядами валялись кучи хлама и тряпья. Даже в нашей первой комнате и то содержимое было интереснее. И кому надо хранить здесь все это? Я побрела по комнате, осматриваясь. Тамарка прибежала следом и, даже не ругаясь на меня (мы обе знаем, что это дело бесполезное), с любопытством огляделась. Потом схватила какой-то длинный деревянный обломок и стала ворошить и тыкать им, будто медведя из берлоги выколупывала, кучу скарба. Я как раз добралась до противоположной стены комнаты, и совсем было намерилась развернуться и идти назад, как мое внимание привлекла куча тряпья поразительно странных размеров. «За все время уборки мне еще ни разу не встречалось такой маленькой кучи», — с интересом думала я, а рука уже сама тянулась ткнуть и потрогать.

Под серой тряпкой, лежащей поверх несколько продолговатого вороха, прощупывалось что-то твердое и выпирающее. Я сжала пальцами ткань, намереваясь сдернуть и посмотреть, что под ней, как неожиданно объект моего интереса зашевелился. Так же, как и мои волосы. Он медленно начал поворачиваться, и только тогда я различила контуры человеческой фигуры и осмыслила, что мгновение назад бесцеремонно ощупывала чье-то (слава богам) плечо. От страха у меня что-то переклинило, и я так и сидела на корточках, заворожено наблюдая за происходящим. Покрывало заелозило, сползло, я уже разглядела черную встрепанную шевелюру, а после дальнейшего поползновения тряпки на меня недоуменно уставились два голубых глаза, обитающие на бледном молодом лице.

Мы потрясенно уставились друг на друга. Спустя секунду с ликом молодого человека произошли некоторые изменения. Радужки его глаз будто заволокло красным туманом, они полностью сменили цвет. И, зашипев и оскалив неприлично длинные клыки, парнище неуловимым взгляду движением прямо с места прыгнул вверх и зафиксировался на стене. Я, икнув, отшатнулась и села на зад. В мозгу зашевелилось какое-то смутное воспоминание и ощущение дежавю. Впрочем, поняв, что пахнет жареным, я тут же вскочила и бросилась бежать. Но черная фигура, по-паучьи перебравшись на потолок, стекла размытой каплей и выросла прямо передо мной. Я резко остановилась. Тамарка лишь сейчас заметила происходящее и, пока не зная, что делать, стояла, открыв рот. Обойти фигуру можно было, только перебравшись на другой ряд по кучам, но я оценила умение незнакомца быстро бегать где попало, и сильно сомневалась в успехе этого предприятия. Парень, пронзительно глядя, начал тянуть руку к моей шее. Моя шея в последнее время стала пользоваться просто какой-то бешеной популярностью. «Ну все, сейчас убьет», — пронеслось в моей голове.

Тело сработало быстрее. Я, выпустив из рук факел, резко и яростно дернула за загребущую длань и, подпрыгнув, ловко подставила колено под стремительно опускающееся удивленное лицо. И тюкнула сцепленными в замок руками по злодейскому затылку. Душитель, видимо, не ожидал от меня какого-либо сопротивления, потому что это сработало. Я пуганой козой перескочила через поверженного, только тогда издала оглушительную звуковую волну, с большими глазами пробежала мимо остолбеневшей Тамарки и рванула в темный коридор, не разбирая дороги.

Бежала я пока нестерпимо не закололо в боку, впрочем, до этого один раз все-таки останавливалась... стеной, на полной скорости впечатавшись в оную. Полюбовалась белыми звездочками перед глазами и на автомате создала огненный шарик хоть для какого-то освещения. И только когда отступил первый панический страх, я осознала, что же я наделала. Во-первых, я совершенно точно не понимала, где нахожусь и в какой стороне выход, а во-вторых, мне было чертовски стыдно, что я позорно бежала, бросив подругу.

— Тамарка! — несмело крикнула я. Стены отразили голос, но, как и следовало ожидать, мне никто не ответил. Я набрала воздуха в грудь, чтобы закричать в полную силу и осеклась, вспомнив про маньяка и поняв, что вместо Тамарки на мой зов с радостью может примчаться он. Хотелось разрыдаться от безысходности, но я переборола себя и смело решила двигаться хоть куда-нибудь, авось повезет. И несмело пошла вперед.

Сколько я уже бродила в переходах, точно сказать не могла, передвигая ноги с упорством зомби. Мыслей в голове не было, все рациональные идеи сбежали, напуганные возникавшими ужасами, а про жуть думать мне уже надоело. Впереди мелькнули ступени лестницы. Я послушно спустилась, как в один из подземных переходов между корпусами школы, прошла шагов двадцать по коридору... и только тогда вспомнила, что бродила-то по подвалу! Усталости как не бывало. В голове вспугнутыми прузиками заскакали мысли. Лестница?! В подвале?! Куда она может вести? В преисподнюю, к демонам? Неужели у школы двухэтажный подвал? Может ли выход на поверхность быть с этого этажа? Может, мне примерещилось? А если нет? А вдруг здесь тоже лабиринт?

Меня словно окатили ледяной водой. Наверху (ха-ха), то есть на первом этаже подвала, еще был какой-то шанс, что меня смогут найти, но вот если я потеряюсь здесь!...

Я подскочила и, поеживаясь от мурашек, устроивших марафонский забег по моему телу, развернулась, быстро пошла назад. И остановилась, неверяще глядя перед собой. Лестницы не было, тоннель кончался тупиком. Я подошла и потрогала каменную холодную стену. Ничего не понимаю! Была же лестница! Или нет? Как тогда она исчезла? Воображение нарисовало каменщика с мастерком, который, злорадно хохоча, пока я думала думы, замуровывал проход. Бред какой-то. Я развернулась и села на пол, прижавшись спиной к стене. Фуфайки и платки мы с Тамаркой сняли, приступив к работе, да и бродить по каменным кишкам было прохладно, так что, посидев на полу, я продрогла окончательно. Я вслух убедила себя, что еще не сошла с ума, и что лестница мне просто примерещилась, встала и, клацая зубами и трясясь как осиновый лист то ли от холода, то ли от страха, поковыляла вперед.