Игорь Зябнев - Жизнь так коротка Страница 26

– Начиная с завтрашнего дня, все желающие смогут прокатиться в порядке живой очереди. Взрослых прошу пока не беспокоиться, продолжать выполнять свою работу. А сейчас расступитесь, мне надо поставить лошадей в конюшню.

Утром я действительно прибыл на площадь. На козлах вместе со мной сидел один из конюхов. Этот человек прекрасно ладил с лошадьми, научился понимать их желания. Кому же, как не ему доверить управление экипажем?

Дети давно выстроились в очередь. Я разрешил сесть в телегу первым восьмерым желающим и повёз их кататься, отвечая на многочисленные вопросы детворы и попутно объясняя конюху, как управлять лошадьми. Весь маршрут занимал около трёхсот метров. На площади мы останавливались, высаживая пассажиров. Вместо них тут же садились другие. Постепенно я передал управление конюху, убедившись, что он всё делает правильно. Приказал ему в полдень поставить лошадей в конюшню, досуха их обтереть сеном и ни в коем случае сразу не поить, чтобы не заболели.

К этому времени у нас уже имелись лошади, ходившие под седлом, однако упряжь для телеги всё же отличалась от сбруи, предназначенной для верховой езды. Поэтому после обеда я стал учить конюхов правильно запрягать лошадей в повозку. Это было очень важно, иначе упряжь могла натереть кожу животным. Ближе к вечеру я убедился, что у мужчин дело пошло на лад, и со спокойной душой занялся другими делами.

…Начинался очередной летний день. Я вышел из своего дома, который находился в центре посёлка на площади. Спустился к реке, умылся. Люди, направляясь в столовую, приветствовали меня возгласами: «Доброе утро, великий вождь!» или, что могли себе позволить лишь начальники: «Здравствуйте, Сергей Семёнович!»

Ещё лет семьдесят назад я ввёл в обиход обращение по имени-отчеству. С этим проблем не возникло, но однажды один из соплеменников поинтересовался, как меня зовут по батюшке. Я не стал скрытничать и из скромного Сергея превратился в представительного Сергея Семёновича. Поскольку со мной здоровались постоянно, я лишь изредка отвечал на приветствие, зачастую кивая в ответ. Никто на это не обижался. Все понимали, что их много, а я один, и если начну здороваться с каждым, то у меня к вечеру просто язык отвалится.

Зайдя в столовую, подсел за столик к адмиралу моей флотилии, состоящей из четырёх парусно-гребных кораблей.

– Доброе утро, Юрий Васильевич! – приветствовал я его. – Как успехи?

– Здравствуйте, Сергей Семёнович! – ответил бывалый капитан. – Завтра утром можем отправляться: экипажи набраны, всё готово к походу.

– Договорились, отплываем завтра.

Официантка принесла нам завтрак, и некоторое время мы ели молча.

– Грандиозное дело вы затеяли, Сергей Семёнович, – нарушил молчание капитан.

– Для того и строили корабли, – заметил я.

Мой собеседник был низкорослый, плотного телосложения мужчина лет сорока, с приятным, открытым лицом, на котором выделялись большой нос и серо-голубые умные глаза. Светлые волосы на голове, зачёсанные назад, открывали широкий лоб с глубокими морщинами. Вот уже двадцать лет как этот человек, сначала простым матросом, потом старшим помощником капитана, бороздил прибрежные воды Англии. Последние девять лет он был капитаном самого большого корабля. Юрий Васильевич освоил все тонкости своей профессии. Умел ориентироваться по солнцу и звёздам, прекрасно изучил восточное и южное побережья Англии. У него было особое чутьё на приближение бури. Теперь я назначил его адмиралом, что в истории моего племени произошло впервые.

Корабль, которым командовал Юрий Васильевич, являлся точной копией судна, на котором я ходил в Средиземное море, только был на три метра длиннее. Адмирал не выполнял каких-то особых задач. Цель была одна: постепенно создать собственный небольшой флот. А для этого нужны были люди, которые не боялись выходить в открытое море. И это вполне удалось. В каждое новое плавание капитан брал десять новых матросов из числа охотников, а старых оставлял на берегу. Так подготовили команду для моей экспедиции.

Позавтракав и попрощавшись с адмиралом, я вышел на площадь, размышляя, чем бы сегодня заняться. Работать совершенно не хотелось, уж больно пригожий выдался денёк. Солнце взошло ещё невысоко, но уже приятно согревало моё лицо. На небе – ни облачка, в воздухе – ни ветерка. Справа от меня величаво несла свои воды Темза, а за ней, на крутом берегу раскинулся зелёный необъятный лес. Слева, за тремя рядами деревянных домов, вплотную к посёлку подступала широкая лесополоса, откуда до меня доносилось пение птиц. Воздух, напоённый ароматами зелени, будоражил мои чувства, заставляя сердце биться сильнее. Я пошёл побродить по окрестностям посёлка. Подошёл к бригаде плотников, которые строили новые дома на его восточной окраине.

– Михаил! – окликнул я главного.

Высокий плечистый мужчина воткнул топор в лежащую на земле колоду и приблизился ко мне.

– Доброе утро, Сергей Семёнович!

– Доброе утро, Миша! Действительно, погодка-то какая, а?

– Замечательная погода, – согласился плотник. – Сейчас бы лечь где-нибудь в тенёчке и слушать, как птицы поют.

– Но-но! – засмеялся я. – Скоро привезу большую партию новеньких, так что поспешайте, чтобы людям не пришлось ночевать под открытым небом.

Глаза плотника посерьёзнели.

– И когда это случится?

– Дней через пятнадцать – двадцать.

– Ясно, Сергей Семёнович. Постараемся управиться в срок.

– Вот-вот, постарайтесь. Потом дам вам несколько дней отдыха, а пока полностью используйте светлое время суток для работы.

– Хорошо, Сергей Семёнович, так я пойду?

– Иди, Миша.

Я, не торопясь, свернул на север и, пройдя по грунтовой дороге, вьющейся между высокими деревьями, вскоре оказался на территории одного из свинарников. В нос ударил характерный запах, но я упрямо продолжил свой путь, пока не оказался с глазу на глаз с молодой свинаркой.

– Здравствуй, Машенька! – приветствовал я её, обняв правой рукой за талию. – Какая ты сегодня красивая!

– Да, а ещё приятно пахну. Пустите, Сергей Семёнович, мне работать надо.

– Не надо тебе работать, милая, выходи за меня замуж, – я прижал девушку ещё крепче, любуясь её рыжими волосами и до боли любимым веснушчатым лицом.

– Нет, Сергей Семёнович, не выйду. Сколько раз вам можно говорить: я детей хочу, а вы не можете их иметь, это же всем известно.

Тяжело вздохнув, я отпустил девушку.

– Ну ладно. Раз так, больше не буду тебя беспокоить.

– Извините, Сергей Семёнович. Вы мне нравитесь, но не настолько, чтобы выходить за вас.

«Надо же, – думал я, пробираясь не разбирая дороги вдоль животноводческих построек, – первый раз получаю отказ. Придётся и в самом деле оставить её в покое, иначе уроню свой авторитет в глазах соплеменников. А жаль – хороша девчонка!»

Усилившееся гудение насекомых привело меня в чувство. Я остановился в зарослях высокой травы недалеко от пасеки, территория которой была надёжно огорожена частоколом из брёвен. За ним виднелся сарай, в который на зиму ставили ульи с пчёлами. Пасека была большой, почти на пятьдесят ульев. Другая такая же находилась в шести километрах западнее. В прошлом году получили примерно пять тонн мёда. Он всегда был в столовых и, если кто-нибудь простужался, то его поили горячей водой с мёдом. Кроме того, в отдельные дни всем выдавали что-то вроде сладкого чая, в который кроме мёда добавляли душистые травы.

У себя в доме я держал запас свечей, которые изготовил сам из пчелиного воска. Изредка, когда не спалось, я зажигал одну из них и долго глядел на колеблющийся огонёк, вспоминая лица людей, навеки оставшихся лишь в моей памяти…

На следующее утро флотилия отошла от причала, и корабли на вёслах отправились друг за другом вниз по Темзе. На них находилось почти четыреста человек экипажа и охотников. Я стоял на носу последнего корабля, размышляя о том, что нас ждёт в Ирландии. Этот остров расположен в непосредственной близости от моих владений. Местные племена, общей численностью до двух тысяч человек, не представляли абсолютно никакой угрозы. Просто я хотел ещё больше усилить своё племя, влив в него свежую кровь.

Мы быстро продвигались к устью реки, которая постепенно становилась шире. По обе стороны, насколько хватало взгляда, раскинулся безбрежный лес. Но вот корабли вышли в открытое море. Свежий морской ветер трепал на мне рубашку, белые барашки волн бились о борт нашего корабля, солёные брызги захлёстывали палубу. Бортовая качка! Что может быть неприятнее?

К счастью, вскоре мы изменили курс, взяв значительно южнее. Теперь ветер дул нам почти в спину. На кораблях поставили паруса и убрали вёсла. Гребцы обрадовались возможности отдохнуть, и кто-то из бывалых моряков затянул песню, которую постепенно подхватила вся команда. В ней немного нескладно, но зато от души пелось о верных подругах, оставшихся дома, и о том, что как бы моряк ни любил море, родной посёлок он любит не меньше и непременно вернётся, потому что с ним надёжные товарищи, которые помогут преодолеть все невзгоды.