Елена Плахотникова - Типа в сказку попал Страница 26

Блин, как на зло, ничего веселого не вспоминается. Одна лобудень в голове вертится. А ведь было же, было! И в институте, и в армии, и в больнице. Даже просто так, по жизни, и то бывало. Много всего, а вспомнилась почему-то толстая баба в трамвае. Ей сиденье неудобное попалось. С болтом. Мы такие «сексуальным стулом» называли. Так она всю дорогу ерзала и бурчала. Мол, о людях совсем не заботятся, болт, мол, с краю. Но так и не встала. А я так и не понял, чего она возмущалась: того, что болт или того, что с краю. Мальком был, не додумался спросить. Хотя, спроси, обозвала б как-нибудь. Наверняка. У нас народ простой, редко говорит стихами. И добрый – не сразу бьет, сначала ругает. Но, ясное дело, не без странностей. А у кого их нет? И за границей есть, и у нас. Только там каждую странность лелеют, как редкий цветок, ходят с ней к психиатру, хвалятся перед знакомыми и мемуары пишут. У нас же на все странности ложат болт на сорок шесть, с левой резьбой, и живут себе. А кому не нравится – им же хуже.

Ну, бабы они все странные. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь. Взять хотя бы моих бывших – Ларку с Натахой. Обе классные девахи, даже похожи немного, одинаковый возраст и образование, но характеры!… Как день и ночь. Летний день и зимняя ночь. Ларка без сотни баксов из дому не выйдет – голой, босой и нищей себя чувствует. А Натка с десяткой в кармане – самая богатая и счастливая во всем городе. А может, и во всем мире. Это про нее Рустам придумал: Наталы, Наталы, Наталы, Всо работаэш ты за рублы.

Ты хады у кабак до мэнэ – Палучат будэш толко у.э.

Всякий раз пел, как ее видел. А Натаха смеялась: «Рустик, из меня такая же стриптизерша, как из тебя воспитатель детского сада». И заходила в бар «У Рустама» раз или два в месяц. А для Ларки это дорого, хоть получает в «зеленых» столько, сколько Натаха в «деревянных». И все равно ноет: «мало», и занимает у Натахи на такси. А та дает. И довольна своей работой, зарплатой и жизнью.

Такая вот необъяснимая причуда психики. У обоих.

А, может, и у меня Сижу вот, делаю из чистого листа грязный. Словно мне заняться больше нечем.

Санут-то уже ушел.

Пора бросать это глупое дело и греть постель. Меня же Марла ждет!

Я еще не рассказывал о ней? Значит, расскажу. Если будет настроение. И если мне голову не откусят этой ночью. За опоздание.

25

Марла ростом с меня. Или Аду Абрамовну. Только раза в полтора тоньше ее. Аккурат, мой любимый размер. И волосы такие же – черные, блестящие, только короче. В общем, баба что надо. А голос!… Низкий, грудной. Напоминает мурлыканье кошки. Большой, полосатой и настолько сытой, что лень ей открыть глаз или дернуть лапой. Но подойти, погладить кису – тут нужна смелость. И ловкость исключительная. Или глупость. Тоже исключительная. Пришлось мне как-то иметь дело с таким смелым – если ловкости нет, решетка вряд ли поможет – спас ему три пальца из пяти. По кусочкам, можно сказать, собрал. А он недовольным остался. Требовал и те два, что тигр проглотить успел. Но промывать зверю желудок… Да и вряд ли б это помогло. Часа три прошло после контакта. Не меньше.

Вот и Марла из той же породы. Крупнохищной. Такую бабу не удивишь силой или деньгами, с такой разговаривать надо. День разговаривать, два и при этом никакого намека на интим. Поговорил и ушел, опять поговорил и опять ушел – тогда она сама придет. Проверенный метод. Всегда срабатывал. С такими. Сработал и в этот раз. Даже раньше, чем я думал.

Только потом я узнал, что баба она скромная: ничего ни у кого не просит – сама берет то, чего ей надо. И никогда никого не уговаривает – не любит она много болтать. Свести бы ее с Меченым, так дети вообще без языка родятся.

Но это я сейчас такой умный, а дней десять назад я еще и смелым был. До потери защитных инстинктов. Сам подошел к ней и заговорил. Удивил и Марлу, и всех остальных. Ее-то хорошо знали, а меня первый раз в том кабаке видели. И то, что я знаком с хозяином кабака, всем по барабану. Ранул мои проблемы решать не станет. Но об этих самых проблемах я даже не догадывался. И про дни одиночества – ни сном, ни духом. Бабы нашего мира по-другому их называют. Одно только общее – в эти дни мужик им и на фиг не нужен. Вот умные мужики и держались от Марлы на расстоянии. Во избежание. Рука у нее тяжелая. И характер не ангельский. Но это я тоже потом узнал. А тогда… увидел я роскошную бабу – первую нормальную бабу после Машки-худышки, ну, крышу слегка и перекосило. И мысли не возникло, почему такая баба сидит за столом сама. А за другими – впятером-шестером теснятся. Сама – значит, мне здорово повезло, значит, полный вперед! и отрабатываем сценарий знакомства…

Говорят, что бог хранит дураков и пьяных. Не знаю, кем я был в то утро, но ребра мне не намяли, и голову не откусили. Смех смехом, а зубки у Марлы те еще. Я когда ее улыбку увидел, обалдел. Трудно сказать, кем были ее далекие предки, но мясо они любили – это точно.

– Не бойся, я не кусаюсь, – сказала Марла.

Через пару дней, когда пришла разделить со мной завтрак.

А чего мужик отвечает, когда баба говорит ему не бойся? Да еще при свидетелях говорит. Вот и я сказал: не боюсь. И Нож убрал. И в комнату их пустил. Ее и разносчика с разносом. Ньюлта. Так этот ньюлт поднос на стол брякнул, а сам на фиг свалил. Быстро. А выпивки и жратвы на двоих притащил. Пообедать. Или на троих. Позавтракать если.

Пока я думал, как бы от завтрака перейти к интиму, мне без лишних слов показали как.

Свои тут понятия о предварительных ласках. Толчок в грудь – и ты сидишь на кровати. Хлопок по плечу – уже лежишь. Хлопок по животу – и разговаривать нет ни малейшего желания. А как Марла помогает снять одежду – лучше не вспоминать. Все равно я новую хотел купить. Повезло, хоть руку ее успел придержать. Хлопнула б еще раз, пониже, и делать тем утром нам с ней было бы нечего.

Ну, насчет не кусаюсь – только чтоб успокоить меня было обещано. А как увлеклась, так и про обещания забыла. До смерти, спасибо, не загрызла, но кое-где кровь пустила. Сама же эту кровь потом и слизала.

Как, с кем и в какой позе – про это недоростки пускай болтают. А мне ни перед кем выделываться не надо. Чего могу и сколько – только меня и Марлу колыхает. Вернее, ее-то как раз и не колыхает. Сейчас. Спит она. В моей комнате и на моей кровати. Впервые за эти дни спит у меня. Прежде – уходила.

Марла спит голой – жарко – только шею ее прикрывает тонкое смятое покрывало. Шею она защищает зубами и когтями. С некоторых пор такие шутки не кажутся мне смешными. Марла раскинулась на полкровати. Крупные бабы всегда занимают много места. Но и того, чего осталось – на кровати – мне хватит. Большая в комнате кровать. Самая большая во всей гостинице. Люкс, как никак. Все удобства в номере. Плюс лучшая жратва. Я ведь Ранулу только одну чешуйку дал – светлую, – а по местным расценкам получилось, что за полгода вперед заплатил. Вот щедрый хозяин и старается, чтоб я как можно больше потратил в кратчайшие сроки. Сдачу тут хоть и принято давать, но срабатывает принцип: чем меньше дашь, тем больше себе останется. Это мне Машка потом объяснила, после того, как я разделил с Марлой завтрак. Ближе к обеду у нас это получилось. И обед здесь можно разделить. Вот только на ужин не приглашают. Не принято тут мять кровать после заката. Пока Санут в небе, на нее и не смотрят. А потом – спи-отдыхай сам, утро будет раннее, а день – нелегким.

Короче, такие вот правила. Нравятся – хорошо, не нравятся – это только твои проблемы. Мои, в смысле.

Не скажу, что я был очень уж против них, но непривычно как-то, все с ног на голову перевернуто. Обычно, я бабу выбирал и развлечения заказывал, а тут меня, и по полной программе. И что с Марлой у меня так затянется, не думал. И какие пацаны за ней стоят, не знал. И даже не за ней, а под ней. Один Меченый чего стоит.

Здоровый он мужик. Кость широкая, но тощий, как медведь весной. Руки длинные. До колена почти. Ладони, как лопаты. Такими голову прикрыть – и незаметно: голова там, мяч или вообще ничего нет. Да еще шрам на лице приметный. Через лоб, нос и правую щеку. На след от когтей похожий, двойной. Интересно, что за зверушка такие следы оставляет? А сам Меченый на матерого волчару похож. Что еще ни один год будет водить стаю.

Вот только поговорить с ним – за счастье: три слова в час. Это когда у мужика болтливое настроение. Остальные его пацаны держат дистанцию. Наверно, крут я для них. Слишком. Раз уж Марла со мной. Или это я с ней? Ладно, потом разберемся.

А вот Машка стала шарахаться от меня. Как убежденный алкаш от общества трезвости. То хозяина мне хотела найти, чтоб я не пропал сам-один. А когда я вышел на нормальную компашку, стала обходить меня десятой дорогой. Словно и не знакомы мы ни разу. Похоже, у девочки Маши мозги повернуты не в ту сторону. То ларт без хозяина – спасайся кто может!, то ларт, что спит с бабой – конец света и все всадники Апокалипсиса. Так и не сказала, к чему все эти страсти. Но из гостиницы рванула с ближайшим караваном. Как крыса с тонущего корабля. Я едва успел поговорить с ней перед отъездом. Странный такой разговор получился, сумбурный. Так и не понял, чего она от меня хотела. Советовала не задерживаться на одном месте, а почему, не сказала. И с собой не звала. Скорее наоборот. Как я понял, от меня бежала. С теми двумя, что в постели ее кувыркались. Договор попутчиков они так заключали. Забавный, однако, метод.