Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера Страница 27

— Но Филимон… — попытался возразить проштрафившийся Розенкранц.

— Ты — первый кандидат на разгребание самого залежалого дерьма на Луне. Усвоил? — грозно сказал брат Фил.

— Усвоил, — покорно ответил брат Розенкранц.

— Внимание! Отрабатываем вариант номер три! Землетрясение, вулканы, трещины в коре — все как обычно! Иоганн! Командуй элементалами в ядре! Вильгельм! Договорись с духами гор! Франц! За тобой — все жидкости, что там есть. Якоб!

— Да, Фил.

— Астероиды еще есть?

— Что-то было в резерве.

— Кидай их всех туда! Ну что, готовы? Тогда начали! Вперед! На штурм!

Как только Макналти и Эшер сделали первый шаг на территорию Сапалы, погода мгновенно изменилась. Сверху свалились мощные сиреневые тучи, подул порывистый ветер, ударил гром. Приятели переглянулись и опустили на шлемах полупрозрачные забрала — изготовленные из специального материала, они позволяли правым глазом видеть обитателей астрального мира. Как и следовало ожидать, после столь радикального ухудшения погоды где-то вдалеке раздался волчий вой, а колокол на церкви Святого Обрезания Господня, стоявшей за горой, хрипло прозвонил один раз.

— С чего начнем, Густав? — вынул из рюкзака намагниченный жезл, Стив взмахнул им вокруг себя. Жезл оставил светящуюся траекторию — фрагмент неиспорченного солнечного дня, царившего за пределами Сапалы. Этот яркий след был тут же поглощен клубами тьмы.

Эшер задумался. Перед ними был широкий простор для деятельности. По каждой стороне улицы, уходившей в гору за поворот, было около тридцати коттеджей. Кроме этого, в Сапале со старых времен остались здания ресторана, казино, пиццерии, спортивного салона, небольшого супермаркета и уже упоминавшиеся церковь с кладбищем. Маловероятно, чтобы Богенбрум решил подыскать себе здесь новое жилище и отправился осматривать особняки, заключил Густав. Поиски следовало начинать, скажем…

— С пиццерии, — Эшер вынул из ножен меч и решительно шагнул направо, к неказистому домику, стоявшему неподалеку на облезлых куриных ногах. Вывеска гласила: «Птицца-Хат». Внизу мелкими буквами было написано: «От нас еще никто не уходил…» Последнее слово было смазано. Пиццерию окружала плетеная изгородь, на которой висело невнятное меню; по периметру забора на торчавшие палки были насажены отрубленные человеческие головы. Подойдя ближе, Макналти и Эшер увидели, что изгородь слегка шевелится (так как свита из змей), а головы — все девичьи — приветливо улыбаются и строят глазки.

— Привет, красавицы! — поздоровался Стив. — А что у нас сегодня на обед?

— Мы рады, мы рады, мы рады вас видеть. Заходите, заходите, мы вас пиццей угостим, — хором пропели головы. Языки у них раздваивались, из-за чего девушки слегка присвистывали.

— Непременно зайдем. А вы друга нашего не видели случайно? — поинтересовался Густав.

— Это такой в спортивных трусах и майке, с веточкой в руках? — спросила девушка, прикрепленная у самого входа.

— Да, он самый, — обрадовался Стив.

— Нет, не видели, — ответила голова. — А может, и видели, да не упомнили. Место тут бойкое, народу много ходит. Вы бы зашли на огонек, а мы с подругами, глядишь, поднатужились и вспомнили бы, как отобедаете.

— Что скажешь, Густав? Зайдем? Девушки приглашают, неудобно отказывать, — Стив воинственно покрутил жезлом.

— Почему бы и не зайти, — ответил Эшер, шагнув за изгородь. Стив последовал за ним. Краем глаза Густав увидел, как та самая голова, с которой они только что беседовали, отпружинила от забора на длинной и ребристой, как гармошка, шее и, широко раскрыв рот с неожиданно выросшими длинными клыками, собралась вонзиться Стиву в плечо. Макналти, не оборачиваясь, хлопнул ее по лбу жезлом. От удара она звонко раскололась на две половинки и, вспыхнув сиреневым пламенем, исчезла.

— Постой-ка, Стив, — Густав вернулся к забору, сорвал еще одну хористку, и не обращая внимания на протесты дамы, швырнул ее в закрытую дверь пиццерии. Поверх входа с лязгом соскользнул огромный нож гильотины, на лету рассекший скандалившую голову.

— Гостеприимный домик, — прокомментировал Стив. Вдвоем они поднялись по нескольким скрипучим деревянным ступенькам, ведшим к двери, ударом ноги ее распахнули и, перешагнув через лезвие гильотины, оказались внутри домика.

Интерьер не воодушевлял. Заведение было оформлено в рустикальном стиле середины XVIII века, причем из особо гнилых, заплесневелых сортов дерева. Ближе ко входу стояло два замызганных стола с несколькими покосившимися табуретками; в глубине прокопченной комнаты у печки, где, похоже, происходили кулинарные таинства, спиной к посетителям хозяйничало существо непонятного пола и очертаний. Элементом дизайна было большое количество летучих мышей, гирляндами развешенными под потолком. Мыши подрагивали и нервно шевелили крылышками. Углов комнаты не было видно из-за толстого слоя паутины, а по полу что-то бегало, шурша.

— Хозяин! Принимай гостей! — зычно крикнул Эшер.

— Ой! Как вы меня напугали! — существо отшатнулось от печи и оказалось крайне скверного вида старушкой, которой, не опасаясь, можно было дать минимум лет семьсот. Кончик ее носа украшала грандиозная перламутровая бородавка. — Одну секундочку, я сейчас, переоденусь только!

Старушонка скрылась куда-то за печку, через мгновение вернувшись в виде длинноногой и слегка косоглазой блондинки, одетой в микроскопическое платьице с исключительным по своей глубине декольте. На носу фосфоресцировала небольшая родинка.

— Присаживайтесь, гости дорогие, — хрипловатым контральто произнесла хозяйка пиццерии.

Эшер и Макналти скептически осмотрели мебель, а Густав поднес к одной из табуреток острие меча. Табуретка, взвизгнув, отбежала в сторону.

— Ну что же вы делаете! — укоризненно сказала бывшая старушка. — Эдак вы мне всю обстановку распугаете!

— Не волнуйтесь, мы просто пошутили, — успокоил ее Стив.

Посетители присели за стол, который им показался наименее загаженным, сняли шлемы и рюкзаки. Густав вложил меч в ножны, чтобы не нервировать даму.

— Что будем заказывать? — девица достала из-за уха карандаш, послюнила его и приготовилась записывать в обшарпанный блокнотик.

— А на меню можно взглянуть? — поинтересовался Густав. Перед ним на столе тут же возник листик бумаги. Взяв его в руку, Густав начал читать вслух:

— Так, «пицца с грибами»… «пицца с бледными грибами»… «пицца ложная с пятнистыми грибами»… «пицца Борджиа»… «пицца с бройлерами»… Бройлеры — это те, что под потолком висят?

Хозяйка оживленно закивала головой:

— Самые лучшие, откормленные. Свежее не найти. Экологически чистый продукт. Без генетических модификаций.

Последние две фразы, выговоренные медленно, чуть ли не по слогам, дались ей с большим трудом.

Густав продолжил чтение:

— «Пицца в красных тонах»… «хот-дог Баскервиль»… А это тут при чем? Девица опустила глаза:

— Для ассортимента. Народ ныне испорченный, все им фаст-фуд подавай. Не ценят штучную кулинарию.

— «Лазанья Виктория»…

В этот момент одна из летучих мышей, висевших над головой Эшера, решила опорожниться. Продукт мышиного метаболизма громко шлепнулся прямо на меню, образовав широкий круг, который скрыл перечень остальных яств. Густав брезгливо отбросил бумажку в сторону.

— Ну а вы сами что посоветуете? Фирменное блюдо какое-нибудь имеется?

— А как же! — с гордостью ответила девица. — «Лазанья Гадес»!

— Мы, пожалуй, «Викторию» закажем. А что есть из напитков? Холодное и безалкогольное желательно.

— Напиток «Пиноккио». Газированный.

— Давайте его сначала, пока лазанья созреет. У нас с дороги в горле пересохло, — вмешался Стив.

— Как скажете, — хозяйка щелкнула пальцами, и перед ними на столе возникла пыльная стеклянная бутылка с мутной жидкостью, на дне которой, среди мощного осадка, виднелись маленькие, словно игрушечные, курточка с полосатым колпачком. Рядом с бутылкой выросли два граненых стакана, украшенные следами губной помады самых разных цветов.

— Замечательно. Большое спасибо. Руки где помыть можно? — спросил Эшер.

— А это еще зачем? — изумилась дама.

— Вы нас извините, мы издалека приехали, местных правил не знаем. У нас дома положено перед едой руки мыть, — пояснил Густав.

— Понятно, — подозрительно прищурилась девица. — Пойдем, покажу.

Через маленькую боковую дверь, еле заметную из-за печки, они вышли на крыльцо и по приставной лесенке спустились во двор, посреди которого стоял колодец аляповатой конструкции — большой, как склеп, по виду мраморный, украшенный скульптурными фигурами сатиров, демонов и прочей козлоногой живности.

— Вас как, извините, зовут? — спросил Густав.