Александр Рудазов - Арифмоман Страница 28

К сожалению, опыт провалился — вскоре после заговора ячмень прошел сам собой.

Судя по внешнему виду, жили парибульцы неплохо. Ухоженные, розовощекие, многие в теле. Никаких грязных оборванцев, которые обычно представляются, когда речь заходит о Средневековье. Скорее уж сытые бюргеры. Одеты в основном просто, но добротно.

Мужчины здесь носили волосы до плеч и завивали их. Иногда собирали в хвост и завязывали лентой на затылке. У каждого второго была борода — не слишком длинная и не слишком короткая. Видно, что за бородами тут ухаживают — расчесывают надвое и формируют у каждой половины заостренный кончик. Женщины тоже носили длинные волосы, поддерживая их серебряными или золотыми обручами, либо просто лентой или шнуром. Многие заплетали косы или накручивали кудри.

Что странно, почти все встреченные Эйхгорном женщины оказались блондинками. Поскольку светловолосые мужчины попадались почти втрое реже, он решил, что местные дамы попросту красятся. Похоже, здесь это модно.

На базарной площади Эйхгорн первым делом направился к меняле. Его ларек стоял у самого входа — небольшой, с крошечным окошком, из которого выглядывала старческая физиономия в толстенных очках. Первый человек в очках, которого Эйхгорн увидел в этом мире.

Не желая рисковать всей наличностью, Эйхгорн прихватил с собой только два золотых регентера. Один заначил во внутреннем кармане, а другой сразу же разменял на серебро. Меняла выдал ему одну громадную монету, похожую скорее на маленькое блюдечко, две монеты поменьше, десяток еще меньше и штук тридцать совсем миниатюрных, не больше рыбьих чешуек. Самую огромную монету он назвал серебряным регентером, поменьше — сердиком, а самые мелкие — ту и большой ту. Кроме того, меняла отсыпал целую горсть медяков и любезно пригласил заходить почаще.

Эйхгорн подозревал, что на размене его порядочно обули, но делать было нечего — курс местных валют пока оставался для него темным лесом. Расспрашивать по каждому пустяку Еонека не хотелось.

Впрочем, Эйхгорн никогда не придавал значения деньгам. Если хватало на еду и коммунальные услуги, он был вполне удовлетворен. Так что сейчас он просто шагал по торговым рядам, рассматривая то, что мог предложить этот город.

Довольно много, как оказалось. В самом центре площади стоял помост, с которого оглашали королевские указы и важные новости, а иногда кого-нибудь казнили. Прямо сейчас у позорного столба переминался с ноги на ногу парень, в котором Эйхгорн узнал Вигальха — своего сокамерника-браконьера. Этот тип положительно не дружил с уголовным кодексом.

Ну а вокруг помоста бурлила общественная жизнь. Женщины торговали холстом, украшениями и продуктами, мужчины — всем остальным. Здесь был шелк, сукно, ювелирные изделия, конская упряжь, обувь, одежда, головные уборы, картины, скот, кухонная утварь, скобяные изделия, канцелярские товары и какие-то прозрачные листы, похожие на стекло, но при этом удивительно гибкие и легкие.

Здесь же, под открытым небом, сидели два брадобрея. Землю вокруг устилал толстый слой волос — Эйхгорн прошел, как по мягкой обивке. Кроме стрижки и завивки брадобреи предлагали стоматологические услуги и чудесные снадобья, исцеляющие от всех недугов.

При виде Эйхгорна торговцы сразу оживлялись, наперебой тянули к нему свое добро. Отовсюду неслись зазывающие выкрики:

— Подходите, подходите, мэтр! Хоть не купите, а посмотрите, какой у нас товар!

— Мэтр, специально для вас только что получен шлафор нбойлехского шелка, самолучшая диагональ барона Ровледыша, шлафор модный, на серебряных крючочках!

— Собаки, собачки, собаченьки! Мэтр, купите собачку, башню охранять! Лучший сторож в Парибуле!

— Оконницы слюдяные! Покупаем оконницы слюдяные! Прозрачней девичьей слезы!

— Мясо! Свежее мясо! Только вчера бегало!

— Самые острые шпаги в Королевствах! Прямиком из Енглии! Лучшая ковка!

Походив по рядам и определившись с ценами, Эйхгорн вывел примерную стоимость золота и серебра. Серебро в этом мире стоит больше, чем на Земле. А вот золото даже немного меньше. Тем не менее, за один золотой регентер можно купить довольно-таки много. Хотя цены, конечно, отличаются — что-то заметно дороже, что-то, наоборот, оказалось неожиданно дешевым.

Говядина, например, баснословно дешева. Кусок килограмма на два, без костей, без единой жилочки — всего пять с половиной ту. Эйхгорн спросил у мясника, сколько тот отпустит говядины на золотой регентер, и на него воззрились с явным испугом. Отступив на шаг, бедный мясник спросил, для чего господину волшебнику такая прорва мяса — не дракона ли он собирается завести у себя в башне?

Эйхгорн приценивался и к другим товарам. За один ту оказалось можно купить кувшин молока, пару свечей, каравай хлеба, жареного карася, кочан капусты или охапку соломы. За большой ту — окорок, пакет изюма, жареного рябчика или угря. За сердик — бутылку орехового масла, пакет фисташек, живого голубя или гуся. За серебряный регентер — бутылку самого дорогого вина, большого копченого лосося, ведро белых грибов, куль овса, барашка или шляпу. Ну а за золотой регентер отдавали живого теленка, мужской костюм или ведро трюфелей. Они здесь считались деликатесом.

Были здесь и предметы роскоши. Один чудак, например, торговал веерами — причем за самый дешевый просил аж три золотых регентера. И ведь кто-то же у него это покупает, раз он до сих пор не разорился.

Еще Эйхгорн внимательно изучил лоток оружейника. Тот предлагал очень хорошего качества сабли и шпаги — отличной ковки, прекрасно навостренные, в драгоценных ножнах. Увы, цены начинались с семи золотых регентеров — и то это была самая простенькая шпага.

Но особенно Эйхгорна заинтересовал лоточник, отмеряющий ложечкой на длинной ручке коричневый порошок. Он пах так удивительно знакомо, что Эйхгорн в первый момент даже не поверил.

— Что это у тебя, любезный? — спросил он.

— О, мэтр, я вижу, вы знаете толк! — сразу оживился торговец. — Это чудодейственная пыль, коя при погружении в горячую, но не кипящую воду образует волшебный напиток!

— Волшебный?.. И в чем же его волшебство?

— Во многом, во многом! — причмокнул торговец. — Он осушает насморк и излечивает простуду, улучшает пищеварение и сердцебиение, укрепляет печень и помогает против чесотки, хорош от мозговых недомоганий и шума в ушах…

— И сколько просишь? — перебил Эйхгорн.

— Всего сердик за ложку, мэтр! Только для вас!

— Сердик за ложку?.. — посмотрел снулым взглядом Эйхгорн. — Но это же просто кофе.

— А, так вы знаете… — разочарованно скривился торговец.

Эйхгорн хмыкнул. Похоже, кофе в этих краях — экзотическая редкость.

— Но он у меня действительно хороший, — заверил торговец. — Просто залейте горячей, но не кипящей водой…

— Он у тебя растворимый, что ли? — снова перебил Эйхгорн.

— Э-э?.. Что, мэтр?..

Эйхгорн присмотрелся — нет, просто молотый. И вряд ли у кого-то в этом королевстве есть турка, кофеварка или френч-пресс. Значит, продавец либо сам не разбирается в своем товаре, либо откровенно обманывает покупателей.

Впрочем, Эйхгорн может приготовить кофе в химической лаборатории.

— По нормальной цене отдашь? — спросил он. — Если отдашь, возьму оптом.

— Только для вас, мэтр, — неохотно согласился торговец. — Шесть медяков за ложку. Дешевле не могу — себе в убыток выйдет.

— Другой разговор. Кулек у тебя есть какой-нибудь или ты в горсть сыплешь?

Продавец с обиженным лицом достал полотняный кисет… подумал, и достал другой, побольше. Под пристальным взглядом Эйхгорна он насыпал в него тридцать ложек кофе, получил свои пятнадцать ту и кисло попросил заходить еще.

Кофе Эйхгорна порадовал, но не очень сильно. Он никогда не был особым его фанатом. Гораздо сильнее его обрадовали бы сигареты — в последние дни он дымил как паровоз и вчера выкинул крайний хабарик.

Увы, сигарет на лотках не нашлось. Торговец кофе знал, что это такое, но огорчил — в Парибуле подобного не водится. Просто нет спроса. Кое-кто из дворян любит жевать табак, но курение здесь не в моде.

Еще из достопримечательностей на площади был собор. Похожий на католический, но все же не совсем такой. Внутрь Эйхгорн заходить не собирался, но снаружи здание обозрел. Все-таки одного у храмов не отнять — в архитектурном плане они почти всегда превосходны.

У входа разгуливал монашек в черно-белой сутане. Каждому прохожему он совал под нос небольшой сундучок с прорезью и нараспев гундосил:

Не поскупись, приятель!Могуч и щедр Создатель:Вот мой ларец: как только в немТвой сердик угнездится,Как тотчас от греховдуша освободится!

Эйхгорн только крякнул. Выходит, здешние церковники тоже наловчились отпускать грехи за деньги. Ничего удивительного — от этой шатии-братии иного ожидать не приходится.