Олег Синицын - Скалолазка и Камень Судеб Страница 28

Последний участок забора повторял контур южного побережья Испании. Небольшой кусок загораживала спина сэра Лестера, но конец забора просматривался великолепно.

Я отыскала в ксерокопиях абзац, в котором исследователь описывал древнюю постройку. Текст был скуден. «Обнаружены остатки каменного забора непонятного предназначения (предположительно тринадцатый век). Кладка начинается возле тела, петляет, оканчивается у подножия холма».

Сэр Говард Лестер не сумел разгадать тайну каменных изломов, скудно описал их, да еще последний участок на фотографии загородил атлетической спиной. Я знаю конечную точку путешествия викинга – кембриджширские болота. Но откуда начался путь? Откуда-то из Андалусии… Точнее можно сказать, только взглянув на подробную топографическую карту…

– Это мой мячик! – сообщил из-за моей спины детский голос.

– Конечно, твой! – ответила я, передавая резиновый глобус в протянутые руки кареглазого малыша.

– О, леди интересуется детскими игрушками? – произнес возникший откуда-то папа. Молодой, загорелый, нос с горбинкой, глаза карие, как у сына, и немного наглые, как у блудливого кота.

– Интересуюсь скорее географией, – ответила я.

– У вас красивые волосы.

Я посмотрела на папашу невидящим взглядом. В голове крутились совершенно другие, более важные, темы, нежели разговор о моих волосах.

– А что леди делает сегодня вечером?

– Есть вероятность, что отправлюсь в Андалусию, – произнесла я автоматически.

Молодой папа на миг растерялся от столь прямого ответа, но вовремя спохватился:

– А может, вас заинтересуют некоторые взрослые игрушки? Например, маленький итальянский ресторанчик, свечи, бутылочка сицилийского вина?

– Папа! – Мальчик дернул папу за брючину.

– Подожди, Тони, я разговариваю с тетей.

– Мама велела рассказывать ей, когда ты будешь говорить с другими тетями.

Игривое выражение исчезло с папиного лица.

– И вовсе я не говорил с другими тетями!

– Говорил. С той, которая делала укол.

– Я сказал ей, что ты переболел свинкой.

– Ты говорил, что у нее красивые волосы и что будет интересно посмотреть, как они развеваются на ветру, когда вы поедете на катере.

Молодой папа глянул на меня, покраснел и снова повернулся к сыну.

– Энтони! Я этого не говорил!

– Нет, говорил! Я маме расскажу, когда она вернется из Дании!

Спорящая парочка удалились, унося с собой мяч-глобус, а я в полной задумчивости вернулась в кардиологическое отделение. Надо было разобраться с вещами археолога.

Темза лежала в тумане, который собрался под ней ближе к вечеру. Я брела по набережной, глубоко вдыхала сырой воздух, размышляла. Иногда обнаруживала, что размахиваю руками, помогая мыслям: рублю ладонью воздух, отмеряю какие-то отрезки. Вот незадача… Стыдно перед людьми. Хотя, признаться, англичане с пониманием относятся ко всем странностям, связанным с личностью. Даже если вы покрасите голову в красный цвет, натянете желтый пиджак и зеленые брюки, встанете на перекрестке и будете изображать светофор – они будут смотреть на вас некоторое время, поаплодируют и отправятся дальше…

Я не могла понять, почему линия забора оканчивается именно возле холма, на котором сфотографированы сэр Говард Лестер и кембриджширские болота? Почему возле этого холма, а не у какого-то другого?

Не там ли был обнаружен и лошадиный череп?

Из кармана моей спортивной куртки выглядывала впопыхах купленная, еще пахшая типографской краской топографическая карта Андалусии. Я знала, что путь Фенрира к Британским островам начался где-то на испанском побережье – на участке между Малагой и мысом Гата. Я, конечно, отправлюсь туда. Только что там искать? Рунные надписи на стенах: «Здесь был Фенрир (погоняло Волк)! Тратил деньги, отдыхал от чисто конкретных разборок, строил аборигенов…»?

Пожалуй, вряд ли.

Я должна искать след великой битвы, о которой имеется упоминание на ледяной стене. Придется перетряхнуть музеи в поисках железок северного происхождения, непонятно как появившихся на юге Испании. Полистать архивы, перечитать хроники и легенды. На эту работу потребуется прорва времени. А у меня его нет, как заявили некоторые люди, пожалевшие денег на карточку «Виза»…

У небольшого причала, возле которого совершают промежуточную остановку прогулочные катера, я увидела мужчину с детской коляской. Его руки занимали упаковки с подгузниками «Хагис», ручка коляски упиралась в живот.

С коляской, очевидно, было что-то не так, потому что она кренилась набок. Мужчине приходилось поддерживать ее бедром. Некоторое время я наблюдав за ним, а потом поняла, что еще вот-вот – и коляска опрокинется, а мужчина, стараясь удержать ее, рассыплет по лужам белоснежные упаковки.

Людей поблизости не было. И я подошла к нему.

– Извините, но мне кажется, что вам требуется помощь. Давайте подержу подгузники.

– О, я вам очень признателен! – обрадовался он. – Лучше подержите коляску, а я перехвачу упаковки.

Я зажала свои бумаги под мышкой и положила правую ладонь на виниловую, с рельефом для пальцев, рукоять. Едва успела принять вес коляски, как раздался металлический щелчок.

Упаковки с подгузниками полетели в разные стороны, несколько упало в мутную воду, лениво бьющуюся о причал. Я ничего не могла понять, настолько быстро все произошло. Почувствовала только холодный металл на запястье и лишь тогда увидела, что глаза мужчины знакомы.

И не просто знакомы…

– Помнишь меня? – спросил Саша.

Мое запястье было приковано к коляске наручниками. Я попыталась вырваться, но корзина оказалась такой тяжеленной, словно в нее вместо младенца напихали пудовых гирь.

– Помнишь, как ты унизила меня, сучка?

Покрывало в корзине сбилось, и я обнаружила под ним два диска от штанги. Все-таки лизоблюд Саша хранил злобу за тот эпизод, когда я укротила его в библиотеке. Как заткнула галстуком его рот… Вот кто следил за мной на мокрых лондонских улицах, выжидая удобный момент!

– Твоя миссия закончена! – оскалившись, произнес Саша.

И столкнул коляску с причала. Набитая железом корзина полетела вниз, потащив меня за собой. Фотографии и ксерокопии рассыпались по причалу. Я перевалилась через край и плюхнулась в холодную воду.

Тяжеловесные «блины» резво тянули коляску ко дну. Я трепыхалась, рвалась к поверхности, выдирая кисть из железа, но только содрала кожу запястья. А коляска продолжала опускаться в мутные глубины.

Стужа осенней воды пробрала насквозь. Ударила в затылок, сковала грудь. Какая смерть придет первой? Несколько литров воды – или холод в сердце? Поспорила бы, но обстановка не та. Да и не с кем спорить на дне Темзы.

Как же глубоко! Мы погрузились метра на четыре, а коляска продолжала движение. Стало темно – столб мутной воды отгородил дневной свет полностью.

Воздуха в груди уже было в обрез. Неужели мои приключения закончатся на дне Темзы? Великой реки, описанной многими хорошими литераторами и согласившейся стать моей неуютной могилкой?.. Я думала, что меня охватит паника, но вместо этого вдруг такая злость взяла!..

Коляска наконец коснулась дна. Не завалилась на бок, а встала на колеса. Злость переполняла меня. Я стиснула челюсти, чтобы не открыть рот. Скорее умру от гипоксии, чем вдохну речную воду!

Ухватила ручку коляски, к которой была пристегнута, и попыталась ее вырвать. Коляска плавно подалась следом. Тогда уперлась ногой в корзину… обеими ногами. Напрягла спину, тело распрямилось отпущенной пружиной.

Перед глазами поплыли черные круги. Немного времени осталось, прежде чем потеряю сознание. Но за эти секунды я должна…

Ыыы-ы…

Хромированная труба, к которой меня приковал Саша, вырвалась из крепления. Я такую силу приложила к ручке коляски, что лопнул болт!

В глазах периодически чернело, словно падал занавес. Я почти ничего не видела. На ощупь вытащила кольцо наручников.

Свободна!

Оттолкнувшись от дна, из последних сил рванулась вверх. Стальное кольцо болталось на ободранном запястье правой руки… От головы до пят пронзило неодолимое желание единственного вдоха. Огромного, полной грудью… Хочу!.. Затхлого, гнилого воздуха – какого угодно! Только вдохнуть…

Вылетела на поверхность у отвесной стены набережной. Впилась в щели между камней, чтобы больше не провалиться под воду. Вдохнула так глубоко, что едва ребра не треснули!

Дюжина глубоких вдохов и выдохов успокоили меня. Только сердце продолжало бешено колотиться, разгоняя кислород по телу. Ну да бог с ним, с сердцем. Поколотится и перестанет. У него работа такая.

Причал, с которого я ухнула вместе с коляской, выступом уходил в воды Темзы. Под ним на поверхности кругами расходились волны. Саши поблизости не было.

Я вскарабкалась по мокрым, покрытым водорослями камням, перелезла через перила. С одежды стекали потоки, каждый шаг сопровождался мокрым шлепком.