Игорь Зябнев - Жизнь так коротка Страница 29

Потом письма с оказией отсылают адресатам. На конверте кроме фамилии, имени и отчества указывается полный адрес получателя письма: название улицы и номер дома; причём названия улиц во всех городах разнообразием не отличаются. Они так и называются: Первая, Вторая, Третья и так далее.

Разумеется, города я назвал так специально, из уважения к людям, которые строили их в той исторической реальности, откуда я прибыл. Намного проще было бы давать новым населённым пунктам чисто русские названия – Дальнереченск, например, или Дивногорск. Это звучало бы для людей моего народа гораздо благозвучнее, чем Нортуич или, скажем, Ноттингем. Только вот не поднялась у меня рука менять исторически сложившиеся к двадцать первому веку географические названия, да и самому так привычнее – всё-таки я историк. Так что, благодаря целенаправленно проводимой мною политике, на английской земле живут люди, прекрасно разговаривающие по-русски, но при этом искренне считающие, что общаются на английском языке.

…Я закончил завтракать, оделся и вышел на площадь. Мой путь лежал в восточную часть города, где на верфи недавно заложили первый большой трёхмачтовый корабль. Со всех сторон меня окружали одно и двухэтажные каменные дома, однако крыши у них были деревянными.

В конце улицы по левой стороне виднелось недавно построенное здание. Оно стояло на месте старого деревянного сарая, который снесли и пустили на дрова. Строители возвели фундамент и стены из аккуратных прямоугольных каменных блоков, обработанных резцом. Камни прочно скреплялись между собой известковым раствором, приготовленным из извести с песком. Их привезли из каменоломни, где добытые каменные глыбы при помощи больших двуручных пил разрезали на блоки, по форме напоминающие кирпичи.

Это была одна из новых пекарен, снабжавшая свежевыпеченным хлебом несколько ближайших столовых. У её дверей стоял запряжённый парой лошадей небольшой фургон, который служил для перевозки хлеба. Я кивнул кучеру в ответ на его приветствие и продолжил свой путь, щурясь от яркого солнца.

Незаметно я подошёл к верфи. Два десятка плотников заканчивали строить каркас корпуса судна. Уже соорудили форштевень и ахтерштевень будущего корабля. Один из плотников топором открывал ящик с большими медными гвоздями, при помощи которых крепились доски обшивки бортов к поперечным шпангоутам, этим своеобразным «рёбрам», обеспечивающим жёсткость корпуса.

Я поздоровался за руку с главным плотником, который хорошо разбирался в чертежах. Их я начертил лично, указав масштаб деталей будущего судна. Плотник прикладывал деревянную линейку к чертежу и производил необходимые вычисления. Двое подмастерьев при помощи рулетки отмеряли нужное расстояние на досках, которые собирались прибить к шпангоутам, для того, чтобы отпилить их точно по размеру. Работу облегчало то обстоятельство, что чертежи были выполнены на листах бумаги большого размера.

Свыше пятидесяти лет назад я ввёл систему мер и весов. Один метр отмерил довольно точно, так как мой рост составляет сто девяносто сантиметров, и это величина постоянная. За единицу массы принял килограмм – одну девяностую часть своего веса. Стальные эталоны метра и килограмма пока хранили в мэрии Лондона. Одновременно с этим я ввёл понятия производных килограмма, хотя точных весов ещё не существовало. С сантиметрами и километрами дело обстояло проще. Вскоре у мастеров появились складные метры, а затем и рулетки. Землемеры при помощи специального деревянного метра, состоящего из двух ножек с поперечной перекладиной, вымеряли расстояние между населёнными пунктами и устанавливали на обочинах дорог столбы с указателями в километрах…

– Как дела, Дмитрий Петрович? Работа нравится? – спросил я главного плотника.

– Очень нравится. Это вам не крыши крыть. Гораздо сложнее, но интереснее.

– Вот и прекрасно. Постараетесь, наберётесь опыта, а потом стройте ещё, ведь в дальнейшем мне понадобится много кораблей. И возьмите в обучение толкового молодого плотника, передайте ему все свои знания.

– Хорошо, Сергей Семёнович! Есть у меня один парень на примете. Надеюсь, что из него получится настоящий мастер.

– Замечательно, Дмитрий Петрович. До свидания.

Рядом с верфью стояли два огромных сарая, в которых сушился лес. В одном из них лежали длинные толстые сосновые брёвна, привезённые с севера страны на парусно-гребных судах. Это были будущие мачты строящегося корабля.

«Сегодня день воспоминаний», – думал я, возвращаясь домой. Мне вспомнилась прошлогодняя поездка в Ливерпуль. Утром того тёплого июньского дня мне подали двухместный крытый экипаж прямо к крыльцу моего дома. Мы с женой попрощались с мэром Лондона – Ивановым Василием Николаевичем, дальним предком которого являлся не кто иной, как Кикнауч. Во время моего отсутствия Василий Николаевич оставался в городе полновластным хозяином. Но я не тревожился, поскольку он был в этой должности давно и прекрасно справлялся со своими обязанностями.

Мы сели в экипаж, кучер прикрикнул на лошадей, слегка шевельнув вожжами, и путешествие началось. Выехав с городской площади, мощённой каменными блоками, кучер повёз нас по старой деревянной дороге, ведущей в Рагби. За нами следовали десять вооружённых всадников, а также повозка с кормом для лошадей и провизией для людей.

Дорога называлась старой, но выглядела, как новая. По ней часто ездили, а ремонтные бригады работали на совесть. Сначала дорогу по обе стороны окружали жилые дома, потом пошли поля, животноводческие постройки и снова поля, со всех сторон окружённые густыми лесополосами. Но вот закончились и они. Теперь куда ни глянь, всюду зеленели безбрежные леса. Одинокая тучка на краю горизонта через некоторое время подкралась ближе и закрыла солнце; пошёл мелкий косой дождик. Я обнял Светлану, и она задремала, склонив голову на моё плечо.

Дорога, где прямо, где, огибая холмы, постепенно и порой незаметно для нас всё время шла на подъём. Близилось время обеда. Подъём закончился, и мы выехали на ровный участок. Я крикнул кучеру, чтобы он остановился.

Все сошли с дороги и устроились обедать под сенью раскидистого дуба. Всадники стреножили своих лошадей, и те стали щипать траву неподалёку от нас. Кучер взял из повозки охапку сена и дал его лошадям, запряжённым в экипаж. Дождь закончился, но было сыро и пасмурно. Огня не разжигали. На расстеленную прямо на траве скатерть выложили съестные припасы и с аппетитом поели.

В это время на дороге, со стороны Рагби, показалась колонна гружёных повозок. Они везли соль, железо, уголь и стальные орудия труда. Повозки проехали мимо нас, и я, проводив взглядом удаляющуюся колонну, дал команду двигаться дальше.

Облака рассеялись, и яркое солнце радовало нас своим теплом до самого вечера. Мы остановились на ночлег у лесного родника, из которого вытекал маленький ручеёк. Лошадей напоили ключевой водой и дали им овса. Мужчины собрали хворост.

Один из них развязал кожаный мешочек, висящий у пояса, достал огниво, кремень и трут. Последний представлял собой высушенный гриб трутовик. Мой спутник, встав на одно колено, положил трут на землю и стал ударять стальным огнивом о кусок кремня. Посыпались многочисленные искры, часть из которых попала на трут, и он начал тлеть. От него, подкладывая сначала сухой мох, а затем мелкие веточки, мужчина ловко разжёг костёр. Так теперь люди моего народа добывали огонь.

Мы поужинали и немного посидели у костра, разговаривая о всякой всячине. Один из собеседников, обратившись ко мне, поинтересовался, как живут люди на континенте, и есть ли у них города и дороги.

– Да что ты, какие там ещё города и дороги! – ответил я, глядя на серьёзные лица своих спутников, расположившихся у огня. – Они ходят в грязных звериных шкурах, занимаются одними лишь охотой и рыбалкой. О земледелии и животноводстве понятия не имеют, да ещё постоянно между разными племенами стычки происходят.

– А лошади у них есть? – спросил кучер, подбросив в костёр немного хвороста.

– Дикие табуны пасутся в степях, но люди их ещё не приручили.

– И что, так будет всегда? – повернувшись ко мне, полюбопытствовал сидящий рядом мужчина.

Я с интересом посмотрел на него.

– Нет, постепенно они научатся всему тому, что умеете вы.

– И корабли будут строить?

– Да, и корабли.

– А сюда они не приплывут?

– Думаю, что попытаются, захотят отнять у вас то, чем вы пользуетесь, да и саму землю, на которой живёте… Ну ладно, что загрустили? Ведь вы сильнее их, а я к тому времени что-нибудь придумаю.

Мы стали располагаться на ночлег, так как завтра предстояло встать пораньше, чтобы следующую ночь встретить уже в Рагби.

…Там меня ожидал радушный приём со стороны местного мэра. Светлана убежала ночевать к матери, а я после плотного ужина лёг спать на мягкой постели в одной из комнат дома городского главы. «Какой он, к чёрту, мэр? – думал я, сладко потягиваясь на кровати. – Настоящего мэра избирает народ, а этого назначил я. Захочу – сниму с должности хоть завтра».