Айзек Азимов - Глаз наблюдателя Страница 3

Две-три недели спустя я встретил около ресторана ее мужа Октавиуса. Я стоял и изучал выставленное в окне меню. Поскольку он собирался зайти внутрь и заказать обед, у него не заняло много времени пригласить меня к нему присоединиться, а у меня заняло еще меньше времени это приглашение принять.

– У вас не слишком счастливый вид, Октавиус, – сказал я.

– Я действительно не слишком счастлив, – ответил он. – Я не знаю, что случилось с Мэгги в последнее время. Она так рассеянна, что почти меня не замечает. Она всегда хочет быть на людях. А вот вчера…

– Вчера? – переспросил я. – Что вчера?

– Вчера она попросила называть ее Мелисандой. Я же не могу называть Мэгги таким смешным именем – Мелисанда.

– А почему? Это имя ей дали при крещении.

– Но ведь она – моя Мэгги. А Мелисанда – это кто-то другой.

– Да, она слегка переменилась, – заметил я. – Вы не заметили, что она стала гораздо красивей?

– Да, – сказал Октавиус. Как будто зубами лязгнул.

– Ведь это хорошо?

– Нет! – отрубил он еще резче. – Мне нужна моя простая Мэгги с ее смешным личиком. А эта новая Мелисанда все время возится со своими волосами, мажется тенями то такими, то этакими, меряет какие-то платья и лифчики, а со мной почти и не говорит.

До конца обеда он не сказал больше ни слова. Я подумал, что мне стоит увидеться с Мэгги и поговорить с ней как следует.

– Мэгги, – сказал я.

– Мелисанда, если вам не трудно, – поправила она меня.

– Мелисанда, – повторил я, – похоже, что Октавиус несчастлив.

– И я тоже, – ответила она довольно едко. – Октавиус становится таким нудным. Он не хочет выходить из дому. Не хочет развлекаться. Ему не нравятся мои новые вещи, моя косметика. Что он, в конце концов, из себя строит?

– Ты сама его считала королем среди мужчин.

– Ну и дура была. Он просто маленький уродец, на которого смотреть противно.

– Ты же хотела стать красивой только для него.

– Что вы имеете в виду – «стать красивой»? Я и так красивая. И всегда была красивая. Мне просто надо было сменить прическу и научиться правильно накладывать косметику. И я не дам Октавиусу стать мне поперек дороги.

Так она и сделала. Через полгода они с Октавиусом развелись, а еще через полгода Мэгги – теперь Мелисанда – вышла замуж за поразительно внешне красивого человека с мерзким характером. Однажды я с ним обедал, и он так долго мялся, принимая счет, – я даже испугался, что мне придется принять его самому.

Октавиуса я увидел примерно через год после их развода. Он по-прежнему был неженат, поскольку вид у него был все тот же, и по-прежнему от его присутствия молоко скисало. Мы сидели у него дома, где всюду были развешены фото Мэгги, прежней Мэгги, одно другого уродливей.

– Вы все еще тоскуете по ней, Октавиус, – сказал я.

– Ужасно, – ответил он. – Могу только надеяться, что она счастлива.

– Насколько я знаю, это не так. Она могла бы к вам вернуться.

Октавиус грустно покачал головой:

– Мэгги уже никогда ко мне не вернется. Может быть, ко мне хотела бы вернуться женщина по имени Мелисанда, но я бы ее не принял. Она не Мэгги – моей любимой Мэгги нет.

– Мелисанда, – заметил я, – красивей, чем Мэгги.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

– А в чьих глазах? – спросил он. И сам ответил: – Только не в моих.

Больше я никого из них не видел.

Минуту мы сидели в молчании, а потом я сказал:

– Захватывающая история, Джордж. Вы меня тронули.

Более неудачный выбор слов в этой ситуации трудно было вообразить.

Джордж сказал:

– Это мне напомнило об одной вещи, старина, – не мог бы я одолжить у вас пять долларов этак на недельку? Максимум десять дней.

Я достал бумажку в пять долларов, поколебался и сказал:

– Джордж, ваша история того стоит. Возьмите насовсем. Это ваши деньги (в конце концов, любая ссуда Джорджу оборачивается подарком де-факто).

Джордж принял банкнот без комментариев и вложил его в изрядно потрепанный бумажник. (Он, наверное, был потрепан, еще когда Джордж его купил, потому что с тех пор не использовался.) А Джордж, сказал:

– Возвращаясь к теме; могу я одолжить у вас пять долларов на недельку? Максимум десять дней.

Я опешил:

– Но ведь у вас есть пять долларов!

– Это мои деньги, – сказал Джордж, – и вам до них дела нет. Когда вы у меня занимаете, разве я комментирую состояние ваших финансов?

– Да я же никогда…

Я осекся, вздохнул и дал Джорджу еще пять долларов.