Александр Матюхин - Циклопедия Страница 34

Присмотревшись, Саныч разобрал, что было написано на широком красном полотне, развевающимся позади лысого старичка: "ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАНЪ ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ".

- О, нет, - выдохнул я. Впрочем, Саныч этого не заметил.

Где- то в сознании раздалось шипение, потрескивание, и сквозь помехи раздался далекий- далекий голос Ирдика:

"Что ты видишь? Что ты видишь? Повторяю... Как слышимость?"

"Нормальная слышимость" - ответил я тоже мысленно, и вкратце пересказал ему, в какое именно воспоминание мы с Санычем угодили.

"Глубже надо смотреть" - решил Ирдик, - подожди пару минут. Колечко настрою..."

Шум и потрескивание стихли. Саныч засунул палец в ухо и тщательно его прочистил. Пить хотелось страшно.

- ...можно с увехенностью сказать, что великая социалистическая хеволюция свехшилась, товахищи! - тем временем вещал с танка вождь всех народов, безжалостно картавя великий русский язык.

В натуре он мало походил на свои фотографии и черно- белые кадры кинохроник. Я бы с удовольствием понаблюдал за торжественным моментом отечественной истории, но Саныч уже развернулся и пошел прочь из толпы, распихивая людей тонкими локтями. Он хотел найти дешевую выпивку, но смутно догадывался, что в городе после революции таковая вряд ли найдется.

- Цигарку дайте, господа, - жалобно попросил Саныч, останавливаясь перед группой матросов. Матросы, все, как один, были в бескозырках и с перетянутыми крест- накрест поперек груди пулеметными лентами.

- Господа все в городе Париже, - беззлобно хохотнул один из них и протянул Санычу недокуренный бычок, - на, батяня. Чего ж ты на старости лет без дома и без работы?

- Инвалид я, - буркнул Саныч, затягиваясь.

- Ничего. Вот, новая власть придет, и до тебя доберется.

Неизвестно, что имел ввиду моряк, но я расценил его заявление по своему и тихо усмехнулся в темном уголке сознания. Да уж. Доберется до всех...

Докурив, Саныс аккуратно затушил окурок в ладони и побрел дальше, громко шаркая ботинками. Толпа не кончалась довольно долго, а когда кончилась, оказалось, что Саныч вышел на небольшой переулок. Здесь стояли повозки, заряженные лошадьми. Кучеры внимательно слушали речь Ленина, хотя досюда слова доносились слабо и обрывками, шикали друг на друга и на лошадей, нервно перестукивающих копытами.

Саныч замер, покусывая ногти на отмороженных пальцах. Где- то недалеко была подпольная лавочка "Братья Горилкины", где водку продавали дешево и даже в кредит. Решено было направиться туда. Минут пять Саныч сновал по узким улочкам, сторонясь дорог, пока не вышел, наконец, к многоэтажному дому, у основания которого высилась каменная пристройка с дверью. За дверью, можно было предположить, тянулся длинный коридор в подвальные помещения.

"Заберите меня отсюда!" - взмолился я, когда Саныч взялся за ручку двери и обнаружил, что заведение открыто.

"Одну минуту!" - слабо донеслось в ответ.

И в тот момент, когда Саныч ступил на первые ступеньки, я вновь почувствовал, что проваливаюсь в темноту...

2

...тихо потрескивали свечи.

В хоромах было полутемно, сухо и уютно. Слабый свет отбрасывал на белые стены причудливые тени. Сквозь маленькие, узкие оконца пробивались редкие лучики солнца, но их было явно недостаточно. К тому же, кажется, день клонился к вечеру.

Недалече, на широкой лавке сидели два человека и вкушали яства, в изобилии покрывающие стол перед ними. Один, что постарше, был облачен в широкие балахоны с вышитыми узорами на груди и плечах. На голове, чуть съехав на бок, дорогая шапка, увенчанная крестом. Окуная острый нос и не менее острую черную бороду с проблесками седины в чан с вином, человек одновременно пытался разломить одной рукой курицу.

Второй был помоложе, хотя одет не менее броско. Шапки у него не было, а были аккуратные черные волосики, зализанные в разные стороны, отчего голову делил на две части ровный пробор. Молодой хлебал щи, запах которых разлился по хоромам и вызывал у Саныча приступ слюноотделения.

Но Саныч был писцом. Ему не положено вставать из- за своего столика до конца смены. Поэтому сиди и облизывай кончик перышка, терпеливо ожидая, когда царь и сын его закончат обеденную трапезу.

"Как слышно меня? - вновь зашипело и затрескало, - что видишь? Куда попал?"

"Да я еще толком сам не знаю, - ответил я, подумав, - царь какой- то. Положил скипетр и державу на лавочку, сидит и ест"

"И больше ничего не делает?"

"Нет".

"А Саныч?"

Я прислушался:

"Он браги хочет нажраться. Думает, как бы незаметно вечерком в подвалы спуститься. Кошмар какой- то. Пятьсот лет живет, а уже алкоголик"

"Слушайте, а может, он с самого начала алкоголиком был?"

Несколько секунд я пораженно молчал.

"Кто это?"

"Это я, Яркула. Решил послушать, о чем это вы речь ведете. Разве нельзя?"

"Я же сказал, что гипноз - это сугубо личное" - зарычал голос Ирдика.

"Ну, почему же. И я тут" - раздался третий, знакомый чревовещательный бас, - интересно же. Я лично никогда ни к кому в головы не влезал."

"Заткнитесь все! - приказал Ирдик решительно, хоть голос его был слышен слабее остальных - а то у Саныча может случиться приступ. Представляете, у него в голове целых четыре голоса?"

"Представляем - ответил Миша Кретчетов - с ума сойдет и все. В то время прокаженных сжигали!"

"А что за время- то?"

И в это время, царь грозно стукнул ложкой по столу. Саныч вздрогнул. Я тоже, если можно так выразиться. Голоса разом смолкли, хотя потрескивание и шумы помех остались.

- Пошто батюшку гневишь? - спросил царь, грозно хмуря бровь.

Саныч мгновенно окунул перо в стеклянную чернильницу и застрочил по бумаге.

- Чего гневлю, чего гневлю? - затараторил сын, опуская руки на стол, - сам же говорил, что ни ить тебе девок, ни ить жениться! Ну, я и не женюсь!

- А Педрон Игнатьевич давече жаловался, что ты с его сынушкой...

- Да мало ли что Педрон накляузничать мог! У него сынушка такой страшненький, что на него не то, что я, ни одна кобыла не посмотрит!

- Но- но, - погрозил пальцем царь, - Педрон мне друг...

- Но истина дороже! - ответил сын, качая головой.

- Умный что ли? Я тебя сейчас челом- то об стол как тресну, будешь знать.

- А я вам, батенька, очи ваши ясные выцарапаю!

- Что- о?! - царь вскочил с лавки, опрокидывая стол, - да как ты смеешь, холоп, на отца своего руку поднимать! ТОПОР МНЕ!

- Пошто топор, так бейте! - закричал сын, тоже вскакивая, - ежели нет в вас ничего святого, колите меня, режьте!

- Помедленней, пожалуйста. Я записываю, - прервал дискуссию Саныч, поднимая глаза на споривших, - сей исторический факт не должен дойти до предков в искаженном виде. Говорите четче, государь батюшка.

Царь кивнул, подошел к писцу и скрестил руки на груди:

- Значит так. Пиши. И в день тринадцатый от Ярилы Коленопреклонника, разгневался царь Иоанн Четвертый на сына своего...

- Ну, я пойду пока? - тихо спросил из- за его спины сын.

- Пшел прочь на горох, - кивнул Иоанн Грозный, гневно раздувая ноздри, - до утра стой и молись, чтоб я тебя к опричникам не отправил. Понял?

- Как же не понять, батюшка... - сын закивал пуще прежнего и, пятясь, скрылся за дверью.

- Пиши дале. Взял Иоанн Грозный стеклянную чернильницу...

- А, может, чего потяжелее? - спросил Саныч, старательно выводя буквы, - голова, она, государь батюшка, костяная. Чернильницей не расшибешь.

- Хорошо. Сам допишешь, раз такой смекалистый, - кивнул грозный царь, - в общем, убил он сына своего и сжал его в крепких объятиях и запричитал: "На кого ж ты меня, родимого, оставил..."

"Ты готов?" - спросил глухой и далекий голос Ирдика.

"К чему?"

И в это время наступила темнота.

3

"Забросил я тебя, сам не знаю, на сколько времени назад! - сказал в голове голос Иридка, - тыщи на три, не меньше. Уж если там ничего не выяснится, то я даже не знаю, что делать".

А следом, другой голос тихим, зловещим шепотом произнес:

- Тсс. Не время вздыхать. Враг услышит, оставит от нас рожки да ножки.

Голос был реальным, и доносился из темноты. Под ногами, между тем, появилась твердая, хоть и слегка неровная, земля. Саныч хрипло дышал, и все норовил кашлянуть, но сдерживался и затыкал рот кулаком.

Куда- то шли.

- Факел- то хоть зажечь можно? - спросил кто- то сзади тихим же шепотом.

- Увидят враги и вырвут тебе язык! - сказали спереди, - дойдем до дверей, а там уже и светло будет.

- Что ищем- то хоть? - спросил Саныч. Кажется, его прихватили за компанию, не удосужившись объяснить, что вообще происходит.

- Источник огненной воды Маптух Маммая! - сказали шепотом спереди, - она дарует людям свободу и наслаждения. Одного глотка достаточно, чтобы постичь все радости земной жизни.

- А еще говорят, что две капли огненной воды взывают к богам и они смилостивиться и исполнят любую твою просьбу, - сказали из- за спины.