Александр Матюхин - Циклопедия Страница 35

- Источник огненной воды Маптух Маммая! - сказали шепотом спереди, - она дарует людям свободу и наслаждения. Одного глотка достаточно, чтобы постичь все радости земной жизни.

- А еще говорят, что две капли огненной воды взывают к богам и они смилостивиться и исполнят любую твою просьбу, - сказали из- за спины.

- Греческую смоковницу хочу, - дрожащим от возбуждения голосом сказали спереди, - и рабов пять тысяч и плантаций около Нила.

- Губу раскатал, - хмыкнули сзади, - кто ж тебе вот так даст плантаций?

- Боги. А если шесть бочек такой воды выпьешь, то появиться тебе Дева В Белом и будет жить с тобою вечно, до самой твоей смерти.

"Которая будет быстрой. С белой горячкой еще никто долго не жил" - подумал я, догадавшись о причине разговора.

Самое странное в происходящем, было то, что Саныч не хотел пить. Мысли его были ясными, и плавали вокруг лениво и неторопливо, словно пескари в прогретом солнцем пруду. Правда, смутные сомнения на счет огненной воды не давали мне покоя. Кажется, мы угодили в тот период, когда нашего общего знакомого пристрастили к алкоголю. Словно, слыша мои рассуждения, в эфир вклинился голос Ирдика:

"Ну, как?"

"Вроде, нормально. Саныч не пьет, - сказал я, - только ничего не видно. Идем мы куда- то"

"Ну, ты продолжай говорить. Я тебя еще немного подержу. Вдруг что интересное разузнаешь? А я пока схожу на кухню, разберусь, кое с кем, чтоб не лез в чужие сеансы гипнозов"

"Я в сеансы и не лезу" - раздался оскорбленный до глубины души голос графа Яркулы - я мысли читаю"

"Тоже запрещено" - сказал Ирдик, и затих.

В это время кто- то, шедший впереди, остановился. Саныч ткнулся носом в его спину и тоже замер. Сзади ткнулись в его спину.

- Дверь, - сказал первый страшным шепотом, - дверь в святая святых храма Маптух Маммая! Открывать?

- А для чего мы сюда шли? - спросил Саныч слегка раздраженно, - сандалии стаптывать? Открывай давай!

Судя по всему, первый долгое время шарил по двери в поисках ручки. Затем дверь с тихим скрипом распахнулась. Длинный коридор залил яркий дневной свет. Саныч инстинктивно прикрыл глаза ладонями, а когда убрал их, то увидел перед собой взлохмаченную голову шедшего впереди. А за головой... за головой раскинулись широкая зала храма.

Красота покоев поражала воображение. Саныч никогда не видел столь идеального пола, выложенного мраморными плитками. Стены, исчезающие в прохладном полумраке, тоже были покрыты мозаичными украшениями. А в центре зала высилась огромнейшая статуя языческого бога Маптух Маммая. Маптух сидел на стуле, положив руки на коленях, и смотрел прямо перед собой. Его шесть глаз были устремлены к широкому окну, сквозь которое врывались в зал тонкие лучики света. Рога на голове расходились в стороны. Длинная, густая борода покоилась на груди. У ног языческого бога был сооружен небольшой бассейн, в который резвым фонтанчиком вливалась огненная вода.

- Вот она! - прошептал первый заворожено. В руках он держал большой глиняный кувшин.

- Дайте- ка мне, - Саныча грубо оттолкнули. Худой невысокий мужчина, на котором из одежды была только набедренная повязка и сандалии, поспешил к статуе. В руках у него тоже был кувшин, но размерами поменьше.

- Стой, Мхатеб! Там могут быть... - закричал первый, но не успел.

Пол под человеком бесшумно разошелся. Поболтав в воздухе ногами, человек беззвучно провалился куда- то вниз, крепко прижав к груди кувшин. Секунду спустя, раздался всплеск и чей- то, похожий на крокодилий, рык. Затем все стихло.

- Жалко Мхатеба, - сказал человек, оборачиваясь.

У него был длинный, ровный нос, не было бровей, а на подбородке росла круглая ровная бородка.

- Теперь пойдешь ты.

- А я зачем? - удивился Саныч, вдруг обнаружив, что у него- то кувшина как раз нет, зато дома дел выше крыши.

- Наберешь мне огненной воды и уберешься куда подальше, ясно? - в руке человека возникло тонкое обоюдоострое лезвие, и кончик его воткнулся в ходячий кадык Саныча.

- Чего же тут неясного? - прохрипел Саныч, - давай сюда свой проклятый кувшин.

Потными пальцами он сжал ручки кувшина и медленно побрел по мраморному полу, разглядывая причудливые узоры под ногами.

"Я вернулся - сообщил голос Ирдика в сознании, - что там у вас происходит?"

"Вот так Саныч пристрастился к спиртному - сказал я, наблюдая за тем, как мой знакомый тщательнейшим образом обходит то место, куда провалился Мхатеб.

"Чего?" - не понял Ирдик.

"Тащи меня отсюда еще глубже, говорю. Здесь нам делать нечего"

"Куда же дальше?"

"В античность" - брякнул я.

"Я постараюсь, хотя ничего обещать не могу".

Ирдик замолчал. В это время Саныч подошел к фонтану и присел перед бьющей из каменной ноги струей на колено. Осторожно набрал воды в ладошку и пригубил.

Боже мой! Медицинский спирт в чистом виде! Не то, что неопытному Санычу, мне, пьющему со стажем, дурно стало!..

"Тащите меня отсюда быстрей! - взмолился я, и Ирдик внял моим молитвам.

Я вновь погрузился в темноту.

4

На этот раз, кажется, калейдоскоп воспоминаний Саныча Циклопуса подошел к концу. По- крайней мере, вынырнув из темноты, я остро ощутил желание Саныча уйти из этого мира насовсем. Самое интересное, что летел- то я в прошлое, а не в будущее. А так не бывает, чтобы сначала уходили из мира, и только потом работали писцом у Ивана Грозного и искали выпивку на следующее утро после Октябрьской революции.

Тем немее, Саныч решительно хотел уйти.

Взгляд его был обращен к бумагам, покоившимся на плоском валуне, поэтому осмотреть толком местность я не смог. Тонкой трубочкой, самый кончик которой был пропитан красным соком, Саныч выводил на верхнем листе корявые, непонятные буквы, но каким- то странным образом они стали понятны и для меня:

"И когда Россия станет чемпионом мира

Циклопы узнают час своей гибели..."

"Привет, это снова я, - жизнерадостно произнес до боли родной голос Ирдика, - как у нас дела?"

"Кажется, отлично" - сказал я, вчитываясь в следующие строчки, выводимые зеленой трехпалой рукой, - сдается мне, что мы на правильном пути. Саныч вовсе не тот, кого мы видели в квартире"

"Не понял - сознался Ирдик, - я там тяпнул на кухне, за здравие, поэтому не очень хорошо соображаю. Да и слышимость не очень... Повтори, что ты сказал?"

Саныч поднял руку и аккуратно поковырялся в ухе, пробормотав себе под нос насчет того, как сильно он устал от всех этих внутренних голосов. Покоя нет.

Понизив голос, я надиктовал Ирдику, что происходит. Джинн понятливо сказал: "Ага- ага" и добавил, чтобы я слушал и запоминал внимательно. Минут через десять он произведет обратный отсчет и вытащит меня оттуда.

Тем временем, Циклопус закончил писать свое последнее пророчество и положил лист поверх общей стопки, ровно лежащей на краю стола. Рядом легла сочащаяся соком трубочка. После этого циклоп, наконец, огляделся.

Пещера, по меркам тех времен, была что надо. Внушительная такая пещера, габаритная. Потолок ее исчезал где- то в темноте. Неровные стены были испещрены рисунками и письменами, некоторые из которых я даже смог разобрать, причем, не без удивления. Например: "Здесь был Кухт одноглазый", или "Не забывайте Меткого Трехпалого", а также "Саакхен и Шурет = новая кладка из пятидесяти яиц". Пробежав глазами по надписям, Циклопус встал и направился к своеобразному умывальнику, расположенному в углу пещеры. Прямо в стене была проделана брешь, из которой сочилась прозрачная вода. Над брешью услужливо повесили немного потрескавшийся бронзовый щит. Разобрать в нем что- либо представлялось большой проблемой, но я углядел зеленый цвет лица Циклопуса, приплюснутый нос и один единственный глаз, слегка смещенный влево. Из зеленого острого подбородка торчали редкие волосики, наверное, олицетворяющие бороду. По сравнению с ней, Мусорщикова борода являлась идеалом всех бород современности.

Омывая руки водой, Циклоп смотрел в щит. Потом примерился и двумя пальцами выдавил большой красный прыщ, торчащий на уровне брови. Удовлетворенно крякнув, Циклопус неожиданно заговорил:

- Знаю я, что неохота уходить. Но сил нет более тянуть на себе племя одичавших, оголодавших, озлобленных циклопов. Все, что я знал, и что видел о будущем, уместилось на ста страницах. Пусть теперь сами разбираются и решают, что правда, а что нет. А мне пора уходить.

"Куда?" - спросил я неожиданно даже для самого себя. Обычно я не отличаюсь любознательностью.

Циклопус замер перед умывальником и долго всматривался в свое изображение, нахмурив глаз:

- И не спрашивайте. Уйду на пять тысяч лет! И вернусь только тогда, когда возникнет желание. Моет, когда странная Россия станет чемпионом мира, и циклопы узнают час своей гибели.

"Но ведь они от вас узнают! Верно?"