Йен Макдональд - Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк Страница 35

— Все это брехня, Митч. Вы продолжаете вести себя так, будто я шизофреничка, будто я не понимаю, где правда, а где бред. А проблема-то отчасти в том, что чем дольше я болтаю тут с доктором Милдоу, тем больше мне пудрят мозги.

Элис хватает ртом воздух.

Доктор Милдоу протягивает руку, чтобы успокоить ее, но взглядом следит за мной.

— Терри, твой отец пытается объяснить, что хотя ты и ощущаешь себя новой личностью, но, пока дело не дошло до наркотиков, существовала именно ты. Та самая ты, что существует и сейчас.

— Да? А известна ли вам вся правда о тех наркоманах из вашей книжонки, которые говорят, будто вернули свою прежнюю личность? А может быть, им только кажется, что они стали прежними?

— Может быть, — отвечает она. — Но я не думаю, что они дурачат себя. Эти люди поверили, что необходимо постепенно, по частям принимать себя такими, какими однажды себя утратили; как и членов семьи, которых они забыли. Это такие же ребята, как ты. — Доктор Милдоу смотрит на меня тем стандартным обеспокоенным взглядом, который врачи приобретают в придачу к своим дипломам. — Ты и в самом деле хочешь всю оставшуюся жизнь чувствовать себя сиротой?

— Что? — Из глаз у меня брызжут неизвестно откуда взявшиеся слезы. Я кашляю, чтобы снять спазм, а слезы все текут и текут. Размазывая их по лицу, я ощущаю себя побитой малявкой. — Эй, Элис, полюбуйся: совсем как ты, — говорю я.

— Это естественно, — говорит доктор Милдоу. — Когда ты очнулась в госпитале, тебе было очень одиноко. Тебе казалось, что ты какой-то совершенно другой человек, у которого нет ни семьи, ни друзей. Да и теперь ты только еще начинаешь новую жизнь. Во многих отношениях ты даже не достигла двухлетнего возраста.

— Да пошли вы к черту! — взрываюсь я. — Я не заметила, как и этот-то год прошел.

— Пожалуйста, не уходи. Давай…

— Не волнуйтесь, я еще не ухожу. — Я стою в дверях, отдирая рюкзак, зацепившийся за крючок вешалки. Затем лезу в карман и вытаскиваю брошюру. — Вам это знакомо?

Элис впервые за все время произносит:

— О милая, нет…

Доктор Милдоу, хмурясь, берет книжонку из моих рук. На обложке слащавая картинка: улыбающийся подросток обнимает своих умиротворенных родителей. Доктор смотрит на Элис и Митча.

— Вы что, подумываете об этом?

— Это их козырная карта, доктор Милдоу. Если вы вдруг выйдете у них из доверия или я сойду с дистанции, тогда — бац! — они тут же введут ее в игру. Вы знаете, что там творится?

Она перелистывает страницы, рассматривает картинки с изображенными там домиками, полосой препятствий, большими помещениями, в которых точно такие же, как я, дети принимают участие в «интенсивных групповых занятиях с опытными консультантами», где они могут «обрести свою истинную личность». Она качает головой:

— У них совсем другой подход.

— Не знаю, док. Их подход звучит уж очень похоже на вашу «коррекцию». Вручаю это вам. Вам, в чьи лапы я на некоторое время попала. А чего стоят эти ваши упражнения со зрительными образами? Меня довели до того, что я могла отчетливо представить себе то, чего никогда не было. Держу пари, что вы могли направить мое воображение прямиком в голову Терезы.

Я обращаюсь к Элис и Митчу:

— Вы должны принять какое-то решение. Программа доктора Милдоу — блеф. Ну так что? Будете загонять меня в этот лагерь, где промывают мозги, или как?

Митч обнимает жену. На лице у нее на удивление ни слезинки. Она, словно чужая, смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

На всем обратном пути из Балтимора льет дождь. Он все еще идет, когда мы подъезжаем к дому. Мы с Элис бежим в ярком свете фар к лестнице, ведущей на веранду. Митч, дождавшись, когда Элис отопрет дверь и мы войдем внутрь, отъезжает.

— Он часто так делает? — спрашиваю я.

— Он любит покататься, когда чем-то расстроен.

— А-а.

Элис идет впереди, включая по пути свет. Я прохожу следом за ней в кухню.

— Не волнуйся, с ним будет все в порядке. — Она открывает холодильник и наклоняется. — Просто он не знает, что с тобой делать.

— Значит, он хочет запихнуть меня в лагерь.

— Да нет, не то. Видишь ли, раньше у него не было дочери, которая бы дерзила ему. — Она несет к столу контейнер для кекса фирмы «Tupperware»[87] — Я испекла морковный кекс. Ты не достанешь тарелки?

Она такая маленькая. Когда мы стоим лицом к лицу, она достает мне лишь до подбородка. Волосы у нее на макушке редкие, а, подмоченные дождем, кажутся еще реже, сквозь них просвечивает розовая кожа.

— Я не Тереза. И никогда не буду Терезой.

— О, я знаю, — слабо вздыхает она. Она и впрямь это знает. Я вижу это по ее лицу. — Вот только уж очень ты на нее похожа.

Я смеюсь:

— Я могу перекрасить волосы, может быть, изменить форму носа.

— Это не помогло бы. Я бы все равно узнала тебя.

Она с хлопком открывает крышку и откладывает ее в сторону. Кекс представляет собой покрытое сахарной глазурью колесо толщиной полдюйма. По краю его выложены в ряд миниатюрные леденцовые морковки.

— Вот это да! Ты сделала его еще перед нашим отъездом? Зачем?

Элис пожимает плечами и вонзает в кекс нож. Потом поворачивает его плашмя, подхватывает с его помощью большущий клин и кладет на мою тарелку.

— Я подумала, что он может нам пригодиться — в том или ином случае.

Она ставит передо мной тарелку и легонько прикасается к моей руке.

— Я знаю, ты хочешь уехать. Знаю, что, может быть, никогда не захочешь вернуться.

— Дело не в том, что я…

— Мы не собираемся тебя удерживать. Но куда бы ты ни уехала, ты по-прежнему будешь моей дочерью, нравится тебе это или нет. Не тебе решать, кому тебя любить.

— Элис…

— Ш-ш. Ешь, ешь.

Джей Лейк, Рут Нестволд

Канадец, который долетел до звезд и почти вернулся обратно[88]

Келли Макиннес оказалась хорошенькой, гораздо симпатичнее, чем я ожидал. Ладно сложенная блондинка с типичной для Среднего Запада красотой. Хотя в ее случае это была канадская прерия.

Мы вместе рассматривали гладь Изумрудного озера, одного из тех маленьких горных озер, что украшают запад Северной Америки, в окружении дугласовых пихт, болотных сосен и гранитных глыб, нацеливших острые пики в голубое летнее небо. Посреди озера образовалось видимое углубление, словно под действием огромного груза. Впадина, диаметром около сорока футов и глубиной десять футов, была идеально гладкой в основании, с перпендикулярными боковыми сторонами и в целом напоминала перевернутый вверх дном гигантский колпачок от бутылки. Она появилась через пять дней после того, как три месяца тому назад Ник Макиннес совершенно таинственным образом позвонил домой — спустя несколько лет после его предполагаемой гибели.

Вдова Ника тут же все бросила и приехала сюда, в Национальный парк Йохо, самый неизведанный уголок Британской Колумбии.

— Противоестественное зрелище.

Банальное замечание, но ничего лучше на ум не пришло. В конце концов, кто я такой — американский агент, приехал незваный-непрошеный для того, чтобы заняться впадиной, телефонным звонком, а заодно и миссис Макиннес.

— Оно и есть противоестественное, — откликнулась она. — Через две недели после его появления вся рыба в озере выбросилась на берег или подалась вверх по течению реки.

Я живо представил, какой здесь стоял смрад. Хотя подобное зловоние казалось невозможным в этом горном раю. В воздухе улавливался острый аромат покрытых снегом сосен с примесью запаха кремния от мокрых камней — в общем, пахло абсолютной чистотой Канадских Скалистых гор.

Впрочем, здесь творилось много чего невозможного. Я просматривал отчеты спутниковой разведки — НОРАДа, НАСА, Европейского Космического Агентства и даже информацию китайцев. Появилась впадина, сдохла рыба — что-то произошло, — но не было ни единого доказательства входа в плотные слои атмосферы, ни единого признака какого-либо стремительного действия. Только дыра в озере, которую я теперь лицезрел.

А еще телефонный звонок, которого никак не могло быть, от мертвого человека, затерявшегося в межзвездном пространстве. — Вы говорите, что муж велел вам приехать сюда. Ей все задавали этот вопрос: и Королевская канадская полиция, особый отдел, и ФБР, и несколько высоких чиновников из ООН. Келли Макиннес познакомилась с мужем в колледже, где они оба изучали астрофизику, но ее имя ни разу не было упомянуто ни в одной из его статей или патентов. Тем не менее ей все равно задавали вопросы.

А теперь настала моя очередь, от имени Агентства Национальной Безопасности (АНБ). Мы до сих пор не знали, что там произошло в этом озере, но нам хотелось удостовериться, что и другие этого не знают. Перво-наперво пришлось освободить парк от людей — исключение было сделано только для Келли Макиннес. Моя задача состояла не столько в том, чтобы вытянуть из нее какую-то информацию, сколько в том, чтобы не допустить распространения этой информации дальше, если бы вдруг она начала говорить.