Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет Страница 37

Василий Иванович и без дополнительного трепа понимал отношение Создателя к вождям мирового пролетариата и ничего нового для себя в этой обличительной речи не обнаружил. Он давно уже логически вычислил, что на небесах откровенно завидуют бессмертию Ильича, видят в нем серьезного соперника и всякими дешевыми приемами пытаются подмочить репутацию гения. Тем не менее, пользуясь случаем, комдив поинтересовался:

– И все-таки, если без Ваших обычных закидонов, в чем разница между египетскими фараонами и нашим Владимиром Ильичом?

– Да никакой значительной разницы между ними не вижу, – без тени сомнения заявил Создатель. – В Египте, одуревшие от власти фараоны, вознамерился с помощью рабского труда подневольных людей сгоношить себе вожделенное бессмертие. А у вас кучка бездарных идиотов, нафараонив бренно тело смутьяна, дерзнула учинить победу над смертью. Методы, до смешного похожие, а цель одинаково глупа и бессмысленна, бездарней, чем строительство Вавилонской башни, по- моему. Ты как представляешь себе воскрешение Ильича? Вот очухается он, придет в кабинет, а какой дурак тебе свое главное место в кремлевских покоях уступит. Начнет болтаться среди занятых важными государственными делами людей, как дерьмо в проруби, пока не загремит по пятьдесят восьмой статье уголовного кодекса, а не то, чего доброго, и ледоруба отведает. Лучше ему уже не высовываться, лежи себе, наслаждайся величием. Так что, не теряй времени даром, Василий, торопись сделать что-нибудь хорошее за время, которого достаточно отпущено тебе. Правда, за победу над жабами, ордена у нас еще не придумали, не могу обещать триумфальную встречу. Желаю удачного поиска затонувшей подарочной трубки. Не забывай про Меня, нет-нет да позванивай.

Служба в дивизии, по всем направлениям, опять не заладилась. Рыбалка сорвалась из-за подлой жабьей провокации, да еще с потерей бамбукового удилища и прогулочной курительной трубки. Анку унесли черти со станковым пулеметом на траурное мероприятие. Может, и впрямь не следовало снаряжать ее в рисковую экспедицию, наверняка пристреливает по ночам боевой агрегат с какой-нибудь штабной столичной рванью. Опять же и с Лениным толком ничего не определилось, Создатель вертит хвостом, точно залетка на объездной дороге. Одним словом – полная потеря стратегической инициативы, не хватает только прохлопать красное знамя дивизии.

Василий Иванович выхватил с досады неразлучную командирскую шашку и спустил распирающую его злость в растущий на склоне орешник. Искромсав изрядный куст до состояния курительной махорки, он смачно выматерился и махом загородил в притороченные ножны клинок. Несколько успокоившись, и сделав тройку глубоких приседаний под согревающий душу скрип хромовых сапог, Чапаев бравой, победоносной походкой направился к командирскому шалашу.

Несмотря на воскресный день и откровенно ранний час, возле центрального пенька сгрудилась возбужденная толпа красноармейцев. Петька в окружении однополчан, широко жестикулируя плеткой-нагайкой, о чем-то отчаянно спорил, может даже с применением непечатных, не очень сентиментальных аргументов. Но лишь только на тропе появился наступательно шествующий комдив, бойцовская петушня, словно в стоп-кадре, приняла неподвижную стойку, напоминая запорожских казаков на знаменитой картине дедушки Репина. Василий Иванович мрачной тучей приблизился к стихийному сборищу и, глядя себе под ноги, сквозь зубы скомандовал:

– Всем оставаться на местах, ординарцу выдвинуться ко мне. Доложить по всей форме, что за базар? Какие заботы не дают бойцам заревать с любимыми женками?

Петька вихрем подмелся к Чапаю и, переминаясь с ноги на ногу, все еще пребывая в азарте жаркого спора, отрапортовал срывающимся голосом:

– Да вот, товарищ комдив, здесь красноармейцы какого-то Чумайса словили и захотели революционный суд над ним от себя учинить. Я, понятное дело, согласно устава препятствую совершать произвол, настаиваю дожидаться Ваших личных распоряжений.

– Коня, что ли, Анкиного заарканили, – удивленно вскинув брови, переспросил в сомнении командир, – так он вроде бы с тачанкой в траурную экспедицию к Надежде Константиновне отбыл. Неужели, пулеметчица на капелевскую засаду нарвалась?

– Вы не расслышали, Василий Иванович, – торопливо поправился ординарец, – не Чумаза, а Чумайса, я вам говорю. Наши бойцы беляка изловили, лазутчика ихнего. Несколько дней и ночей вокруг контры слежку вели, хитрющая сволочь, все в руки никак не давался. Сейчас он в кустах возле помойной ямы лежит, вожжами для страховки попутанный. Я не шибко рассматривал контру, запах идет не слишком-то свежий.

Чапай из-под нахмуренных бровей окинул красноармейцев испытующим взглядом, снял с головы каракулевую папаху, почесал затылок и заключил рассудительно:

– То, что бдительность не теряете, молодцы. Время нынче военное, глаз да глаз нужен, ну и без порядка на фронте быть никому не дозволено. Базар прекратить немедленно, всем вернуться в расположение по своим боевым расчетам. Ординарцу, как полагается, подготовить письменный рапорт, пленному обеспечить на замену портки и конвоировать ко мне на первый допрос. Тем, кто особенно отличился в операции по задержанию контры, от всего штаба выражаю командирскую благодарность и позволяю сегодня принять на грудь грамм по триста, но без перебора, могу и проверить.

Красноармейцы, не сговариваясь подорвали в расположение, добросовестно выполнять командирский наказ, потому что каждый видел себя настоящим героем в операции по обезвреживанию капелевского лазутчика. Героев могло оказаться так много, что в каптерке на всех не достанет горючего и тогда прощай недопитые триста. Один только вислоусый боец по кличке Макытра немного замешкался у центрального пенька, справедливо полагая, что Чапай поступил на сей раз не по совести. Ведь справедливо было позволит отличившимся красноармейцам присутствовать хотя-бы при первом допросе, получить удовольствие от предварительных Петькиных зуботычин. Выходило, что за зря три ночи караулили контру среди лопухов, в огороде известной всем контрразведчикам стервы, молочницы Клавдии. Макытра хотел было набраться смелости и обратиться с личной просьбой к комдиву, чтобы тот позволил присутствовать на первом дознании, но передумав, безнадежно махнул рукой, и уныло поплелся в сторону леса.

Ординарец, не теряя времени, переложил на Кашкета деликатную процедуру по замене порток обмаравшегося пленника, а сам расположился с подветренной стороны, в безопасной близости. При этом не поленился снять с предохранителя безотказный свой маузер, для надежного контроля за поведением контры.

Денщик грубо стащил с головы перепуганной детины дырявый мешок, сразу же взял на заметку блеснувший в разинутом рте золотой зубок и брезгливо бросил в рыжую физиономию трофейные запасные штаны. Потом нагнулся, полосонул тесаком между щиколоток ременные путы и подошел к ординарцу на подветренную сторону. Вся операция по приведению лазутчика в строевое состояние прошла без каких-либо осложнений и Петька, взяв пленного на мушку, лично конвоировал его к центральному пеньку на первое командирское дознание.

– Вот полюбуйтесь, Василий Иванович, эта скотина собиралась тайком все наши планы военные выведать и за николаевские червонцы толкануть белякам. Все улики налицо, у него за пазухой карту шпионскую обнаружили, очень похожую на секретную, что в нашем сейфе хранится. Прямо как с аэроплана чапаевскую дивизию сфотографировал, каждую речку, каждый мосток, ничего не упущено. Бери хоть сейчас все наше расположение на прямую наводку и круши неприятельской артиллерией. Воля Ваша, но мне на такую погань и патрон неохота переводить, может, обратно контру в мешок, и по ранней дорожке на озере раков кормить.

Чумайс, державшийся и до этого не совсем уверенно, шуганулся окончательно, вплотную приблизился к той опасной черте, за которой следовала очередная замена порток. Предательский душок недвусмысленно потянулся от пленного.

– Напраслину возводят на меня, товарищ комдив, – залепетал рыжий лазутчик, обнажая в плаксивой гримасе дорогие коронки червонного золота. – У меня аллергия на богатства врожденная, как только увижу царский червонец, сразу в обморок падаю. Можете хоть сейчас провести следственный эксперимент. Я же свой, Василий Иванович, самого, что ни на есть балтийского, рабочего происхождения. Во время штурма Зимнего, рискуя жизнью, снаряды на крейсер "Аврора" подносил. За этот геройский подвиг от товарища Троцкого письменную благодарность имею, даже серебряным портсигаром был по заслугам отмечен. Именной портсигар, смею заметить, только что Ваш денщик потянул, пускай возвернет, на нем и дарственная надпись имеется. Да я, чтоб Вы знали, с самим Владимиром Ильичом вот эту стратегическую карту, которую ординарец из-за пазухи вытащил, весь этот план электрификации под коммунизм разрабатывал. Во все электростанции молодой Советской Республики душу свою без остатка вложил. Да разве только душу, руки в геройском труде намозоленные к каждой плотине прикладывал.