Юлия Федотова - Свет. Испытание Добром? Страница 4

– Что?! – От возмущения Йорген заорал в голос, испугав бедняжку Лизхен. – Фрисский талер за гифту?! Они что, рехнулись совсем?! С дуба рухнули?! – Лексикон младшего отцова оруженосца Бирке вновь пришелся благородному ланцтрегеру как нельзя кстати. – Да гифту даже сопливый новобранец способен взять, если не станет подходить с хвоста! И за такою безделицу – серебром?! Они бы еще придумали гольдгульденами за гримов расплачиваться!

– Что же ты кричишь? Потише! – урезонил его маг.

Но тот продолжал негодовать:

– Но как же мне не кричать? Ведь один фрисский талер равен пяти эренмаркским кронам! В одной только столице мы убивали каждую ночь по гифте, а то и больше. И если бы за каждую казна платила серебром, что бы от нее осталось, от казны?! А ведь кроме гифт есть еще шторбы, вервольфы, гайсты, да мало ли какая еще дрянь! По миру бы пошло королевство наше, Девами Небесными клянусь!

– Не богохульствуй! – одернул его старший товарищ. – Никто на вашу казну не покушается. Вообще не понимаю, почему это тебя так задевает…

– Потому и не понимаешь, что не привык жить нуждами гарнизона. А мне на довольствие всего личного состава выделялось по триста золотых крон в месяц, и как хочешь, так и выворачивайся. А уж про то, чтобы за каждую отдельную тварь платить, – и речи не шло! Безумие какое-то!.. Нет, я, конечно, помню времена, когда благородный металл ничего не стоил и за серебряную крону не купить было и сухой лепешки. Но это в самые худшие дни войны. А в мирное время, до прихода Тьмы, деньги были еще дороже, чем теперь! Откуда же такие цены? Эти твои ведьмаки – сущие кровопийцы, вот что я скажу. Хуже ростовщика Циффера наживаются на чужой беде. Хорошо, что они ныне не в чести. Не пойду в ведьмаки, хоть режь. У меня пока еще совесть есть.

Уж и не рад был Легивар, что затеял этот разговор. Каким-то странным, неожиданным боком он обернулся. Отважных ведьмаков прошлого, героев, достойных песен и легенд, кумиров всех юных магов, Йорген фон Раух ухитрился выставить едва ли не грабителями с большой дороги. Вот она – темная нифлунгская порода: что угодно наизнанку вывернут!

Глава 2,

в которой Йорген отправляется в пивную, но оказывается в личных апартаментах господина ректора, а потом пишет письмо родным

Ужели трезвого найдемЗа скатертью студента?

Итак, в ведьмаки Йорген идти отказался. А в пивное заведение вечером пошел. Но не потому, что захотел выпить, а потому, что обещал встретиться с приятелями и отметить конец семестра.

Академия была не единственным учебным заведением богатой и процветающей Реонны. Имелся здесь и свой университет, в коем молодые люди Эдельмарка, соседней Фриссы и многих других земель изучали тривиум, квадривиум, юриспруденцию, медицинскую магию и богословие.

О, это был совсем иной народ, он не имел ничего общего с мрачными и суровыми личностями, постигавшими тайные науки в академических стенах. Школяры университета, даже те из них, что изучали богословие и метили в хейлиги, были парнями лихими и бесшабашными, дуэлянтами, повесами, гуляками и развратниками. Это об их разгульной и веселой жизни ходили байки в народе, и они делали все возможное, чтобы оправдать свою сомнительную репутацию. Они дрались меж собой и с горожанами. Они устраивали пирушки и упивались до положения риз. Они попрошайничали на улицах, но не смиренно, как подобает нищим, а распевая охальные песни. Они нарочно ходили к блудницам, ели рыбу и пили пиво в третий, постный, день недели, когда по закону божьему полагалось отказываться ото всех плотских утех. Они устраивали «праздники дураков»: рядились ночными чудовищами, толстыми бабами, динстами-евнухами и даже самими Девами Небесными и в таком непотребном виде толпой бегали по городу. Они сквернословили в храмах и приводили туда свиней либо ослов. Они творили еще много разных безобразий, мы не станем все называть, слишком длинным вышел бы перечень и увел бы нас от основного сюжета.

Беспокойный нрав школяров доставлял немало хлопот реоннским властям и простым обывателям. Но Йорген фон Раух с некоторыми из них сошелся (к великому неудовольствию Легивара Черного). Не то чтобы близко – так, приятельствовал. И не то чтобы сразу, а после того лишь, как сломал пару чужих носов, вывихнул несколько чужих челюстей и чуть не выбил чужой глаз (на самом деле он этого не хотел, они сами стали задираться, смеялись над его магическим хвостом). Но после короткой драки насмешники прониклись к нему уважением и, вопреки обыкновению, приняли в свою компанию.

Обычно же университетские школяры и студиозусы-маги друг друга не жаловали. Вражда эта (причины которой никто уже не помнил), по слухам, длилась не первую сотню лет, войдя в традицию и перерастая порой в настоящую войну. Побоища случались по ночам прямо на городских улицах. Число учеников академии даже в самые лучшие времена едва превышало полусотню, но на их стороне была магическая сила и боевая выучка. Школяры брали количеством – их-то насчитывалось раз в десять больше. В воздухе летали огненные шары, булыжники из развороченной мостовой, звенел металл, звенели выбитые окна, и кровь лилась из ран, обещавших превратиться со временем в эффектные шрамы, свидетельствующие о доблести их обладателей. В общем, молодежь развлекалась, а бедные реоннцы страдали.

Так было в прошлом. Тьма заставила утихнуть даже самых отчаянных забияк, и ночные уличные баталии были забыты на десятилетие. Обе стороны уже поговаривали о возрождении старой доброй традиции, но до дела пока не доходило, хотя отношения стараниями задиристых и острых на слово школяров накалялись с каждым годом. Вот почему общение с ними однокашники тоже ставили Йоргену в вину. Но он, как всегда, «плевал с высокой башни».

Хотя упреки Легивара ланцтрегера огорчали. Заметим, что тот осуждал друга вовсе не с позиций академического патриота, он считал себя выше «этих детских забав». Но дурная компания способна повредить даже самому зрелому и морально устойчивому человеку, а Йоргена он к таковым почему-то не причислял.

– Да не переживай ты за меня, я сам кому хочешь наврежу, – убеждал мага ланцтрегер.

– Уж в этом я не сомневаюсь, – ядовито ухмылялся Легивар. – Беда в том, что вред может быть взаимным.

Вот почему о цели своей вечерней прогулки Йорген Легивару сообщать не стал: зачем лишний раз огорчать того, кто по одному ему ведомой причине вообразил себя ответственным за благополучие твоей персоны? Лизхен он тоже ничего не сказал – она не догадается промолчать. Если честно, его и самого не очень-то влекло в шумную компанию – настроение с самого утра оставалось скверным. Беда в том, что выпивка предполагалась за счет эренмаркской казны, и Йорген не желал, чтобы его обвинили в скупости: обещал, дескать, угостить друзей-приятелей, а сам не явился. Пришлось идти.

Реонна была городом большим, богатым и довольно типичным для западных земель. Старинный замок с островерхими башнями, неприступными стенами и обезглавленными гайстами, громыхающими цепями по гулким каменным коридорам. Современные общественные здания в немного помпезном силонийском стиле, силонийскими же зодчими возведенные – а что, пусть все видят: можем себе позволить! Двух– и трехэтажные фахверковые особняки местной знати и богатых торговцев. Ремесленные кварталы с душными узкими улочками и рядами одинаковых домов: тут все должны быть равны, тут выделяться не положено по строгим цеховым правилам. Бедные, но на редкость опрятные городские окраины – кое-где даже мостовая уложена за счет казны, крошечные домишки выкрашены в приятный для глаз цвет, сточные канавы прорыты, и помои из окон никто не выливает – уже три года как запрещено особым указом. Ну и конечно же храмы, чтобы добрые люди молились своим богам.

Храмов в Реонне насчитывалось целых пять – не каждая столица может похвастаться такой богатой духовной жизнью! Правда, два из них были, строго говоря, не храмы, а капища старым, заслуженным богам: северному Одину, зачем-то именуемому здесь Воданом (Йорген бы, к примеру, обиделся, если бы его имя каждый стал перевирать на свой лад), и сугубо местному Нахтхирту, которому поклонялись только в Эдельмарке и нигде больше – может быть, его и не существовало вовсе. Йорген это очень подозревал с того самого дня, как принес ему в жертву целый говяжий окорок и бочонок темного пива, но коллоквиум все равно провалил. Потом он очень ругал себя: зачем было связываться с каким-то сомнительным типом, вместо того чтобы обратиться за помощью к Девам Небесным, как подобает любому праведному человеку? Его смутило то, что владычицы дивного Регендала, по слухам, не слишком-то жаловали колдовство, пусть даже красиво нареченное «магией». Нахтхирт вроде бы, наоборот, колдунам покровительствовал, это и решило вопрос в его пользу. Увы, решение оказалось ошибочным, и Йорген Ночного Пастуха уважать перестал. Но и к Девам Небесным так ни разу и не заглянул, хотя каждый день по пути в академию проходил мимо самого большого из их храмов. Просто привычки такой – молиться – не имел. Издержки северного воспитания, что поделаешь.