Александр Рудазов - Арифмоман Страница 42

— Да верю, верю… Но что-то однообразно как-то получается, согласен со мной? Зачем мне столько?.. хотя да, мы же из них сидр варим… Они там все плодоносящие?

— Нет, четыре сухие.

— Ну вот их тогда и выкорчую, — решил король. — А на их месте… придумаю потом. Молодец, мэтр, хвалю. А что там у меня с живностью?

Эйхгорн перевернул страницу и без выражения произнес:

— На дворцовой конюшне, псарне и птичнике у вас имеется следующее:

— лошадей — 22;

— мулов — 14;

— охотничьих собак — 14;

— декоративных собак — 12;

— охотничьих птиц — 10;

— декоративных птиц — 8.

— Многовато у меня декоративных собак, — задумчиво молвил король. — Многовато. Всех кормить ведь нужно, а пользы никакой. Хотя за ними королева ходит, так что пусть их. Мне и охотничьи-то собаки, честно говоря, не нужны — я на охоту раза два в год выбираюсь. Так, жирок растрясти. Ты, мэтр, к охоте как относишься?

— Не увлекаюсь.

— А жалко. Так бы я тебе борзого щенка подарил, да еще и соколов пару. Тебе соколы не нужны там в твоей башне? Может, зелье из них сваришь какое?

— Я рыбалку люблю, — сказал Эйхгорн.

— С рыбалкой это ты королевством промахнулся, — хмыкнул король. — У нас в речке ни храка не водится. Это в Скильдруне она пошире, там рыбалка хорошая — караси вот такие жирные ходят! У них всю рыбу берем. Окажешься в Скильдруне — порыбачь обязательно, я тебе даже удочку подарю.

Эйхгорн пожал плечами. С его рыбацким счастьем он и в Скильдруне ничего не поймает.

— Ладно, мэтр, что еще там у тебя? — отряхнул землю с рук король. — Давай, дочитывай, да пойдем ужинать. Мне повар сегодня обещался севрюгу приготовить в томатах.

— Тут много еще, — предупредил Эйхгорн.

— Чего там еще много-то? Все ж важное уже перечислил.

— Ну вот картины, например. Всего у вас во дворце их сорок пять, причем все без исключения — портреты. Из них:

— изображений богов — 8;

— изображений Сакора Дзидоши — 2;

— изображений других святых — 7;

— изображений Рыцаря Парифата — 1;

— портретов членов королевской семьи — 26;

— портретов какого-то нераспознанного типа с дебильным выражением лица — 1.

— Это зачем у меня во дворце какие-то нераспознанные типы с дебильным выражением лица висят? — возмутился король. — Не иначе, со стороны королевы какая-то родня. И вообще, ты зачем картины считал? Я тебе что велел пересчитать? Ценное имущество.

— Там есть и ценные картины… наверное, — неуверенно сказал Эйхгорн.

В живописи и вообще искусстве он разбирался очень плохо. Но все картины были в богато украшенных рамах, и некоторые из них Эйхгорну понравились чисто эстетически.

— Э, да что в них ценного — краски и холст, — махнул рукой король. — У моего папы был придворный живописец, так я его выгнал. Только зря хлеб ел. Помню, меня намалевал — какой-то свинтус в тапках получился.

— Вашего портрета я нигде не видел, — нахмурился Эйхгорн.

— Так я его живописцу-то на голову надел, — пожал плечами король. — Осерчал тогда сильно. Но ты не думай, со мной это не часто бывает, обычно я благодушен, как Медеор. Чего у тебя там еще интересного? Окна-то пересчитал?

— Если вместе с флигелями — двести одиннадцать, — ответил Эйхгорн.

— Что, правда пересчитал?.. — заморгал король. — Я ж пошутил.

Эйхгорн посмотрел снулым взглядом. Он потратил трое суток на эту инвентаризацию, хотя прекрасно понимал, что это просто блажь венценосного самодура. И теперь собирался предоставить полный отчет.

— Общее количество книг в вашей библиотеке — сто восемь, — зачитал он. — Из них:

— религиозного и душеспасительного содержания — 67;

— философских трактатов — 18;

— любовных романов — 11;

— сборников стихов — 9;

— научных трудов — 3.

— У меня есть библиотека?! — поразился король.

— Э-э…

— Ладно-ладно, шучу. Есть, конечно. Я же просвещенный монарх, понимаю. Книжки там всякие, культура, образование. Детям своим, вон, учителя нанял из самой Озирии — не жалко. Самого лучшего.

С этим Эйхгорн был не согласен. Он как раз сегодня познакомился и пообщался с домашним учителем дофина и инфанты — и посчитал выбор короля неудачным. Да, это действительно оказался какой-то заслуженный ученый, с кучей регалий, из известной озирской академии — а Озирия, как уже проведал Эйхгорн, слыла в этом мире оплотом знаний.

Но возраст почтенного старца приближался к девяноста годам. Он почти оглох и туговато соображал. На уроках он в основном дремал, а принц с принцессой валяли дурака.

Церковно-приходская школа и то была бы им полезней.

— Ладно, мэтр, молодец, хвалю, — подытожил король, принимая гроссбух. — Хорошо поработал. Чего б тебя еще такое заставить пересчитать?..

— Может, сразу уже все королевство? — саркастично осведомился Эйхгорн.

— Отличная мысль! — расплылся в улыбке король. — Повелеваю тебе измерить протяженность всего моего королевства и счесть всех моих подданных поголовно!

Эйхгорн хотел ответить, но слова на ум приходили все какие-то невежливые. А король улыбался так весело и довольно, что портить ему настроение не хотелось.

Поэтому Эйхгорн только молча кивнул.

Глава 23

Небольшая палатка на случай дождя. Теплая одежда на случай холодных дней. Одеяло. Кожаные сапоги с высоким голенищем. Котелок и термос. Столовые приборы. Табуретка. Дорожный фонарь и к нему две запасные свечи. Дальнозеркало (сломанное). Компас (на всякий случай). Лопата. Топор. Аптечка. Гигиенические принадлежности (зубная паста почти кончилась). Удочка (король подарил). Инструменты. Книга «Сто Маленьких Королевств: 701-1495». Продукты питания — три здоровых ломтя вяленого мяса, мешок картошки, мешок сухарей, пара караваев свежего хлеба, бутыль самогона, соль, сахар, брусок масла.

Также Эйхгорн прихватил кулек макарон, кетчуп и упаковку картофельного пюре. Все, что осталось от земных продуктов.

Король не торопил своего придворного волшебника, позволил собраться с толком, с расстановкой. Все-таки на этот раз предстояло произвести уже не инвентаризацию, а самую настоящую перепись населения. В сколько-нибудь крупной стране одному человеку такое не под силу, но Парибул совсем крохотный, и жителей в нем всего тысяч сорок.

Не за день, конечно, и даже не за месяц, но Эйхгорн управится. А заодно сделает то, что давно хочется сделать — измерит весь этот новый мир. Надо только отыскать достаточно обширную равнину.

В распоряжение Эйхгорна поступила ременная бричка с двумя лошадьми и кучером. В помощники он получил все того же пажа Еонека, а для безопасности к нему приставили одного из дворцовых стражников. Тримейского наемника — к счастью, не того, что когда-то плюнул в Эйхгорна.

Хотя этот тоже шуток не понимает — по роже видно.

Выехал Эйхгорн в день Железного Медведя, перед самым рассветом, когда город еще крепко спал. Кучер сгорбился на козлах, Еонек вытянулся на запятках. Стражник трюхал рядом на своих двоих — кони шли шагом, и бричка развивала едва шесть километров в час.

Впервые за долгое время Эйхгорн покинул город. По сторонам он оглядывался с любопытством, ежеминутно делая аудиозаметки. Карета тащилась по большому южному тракту, меж окружающих Альбруин полей. С восточной стороны темнела стена заболоченного леса, с западной белели меловые отложения.

Этот край называется Белодольем — здесь на поверхность выходят залежи писчего мела. Чуть ли не единственное полезное ископаемое, которым богат Парибул. Почвы тут известковые, холмы невысокие, пронизанные пустотами, что оставили текучие воды.

Когда-то на месте города был серебряный рудник. Согласно легенде, тысячу лет назад некий дворянин привязал свою лошадь Альбу к кусту на склоне холма, та копытами била землю, и в разные стороны разлеталась порода, среди которой были и обломки серебряных руд. Дворянин обогатился на добыче серебра, но рудник оказался хиленьким и уже через полвека полностью истощился. Однако к этому времени возле него уже стоял городок Альбруин, который спустя еще триста лет стал столицей крошечного королевства Парибул.

Через пару часов потянулись балки и овраги. Здесь брала начало единственная река Парибула — Малая Кинелька. Один из многочисленных притоков великой Средиземной реки.

Близ реки местность была в основном равнинная. Небольшие перелески, рощицы и заливные луга, отданные под пастбища. Периодически попадались хутора, реже — деревеньки. Крестьяне при виде королевского герба останавливались, почтительно снимали шапки.

Бричка неспешно катилась вдоль берега. Дорога извивалась параллельно руслу — повторяла каждый изгиб, каждую дугу. На воде виднелась тяжело груженая лодка — без паруса, без весел, но каким-то загадочным образом идущая против течения. Приглядевшись, Эйхгорн заметил туго натянутый канат — лодку тащил кто-то невидимый, прячущийся под волнами.