Михаил Успенский - Три холма, охраняющие край света Страница 43

- А разве нельзя? - Вера Попова сняла очки и положила на стол.

- Нельзя, зайчик, - еле слышно сказал Дядька. - Хотя теперь многие решат, что можно. И всё вернуть, и всюду вернуться. Вредная картинка. Смерть безумцу, который навеет человечеству сон золотой…

- Котик! Ты жестокая, расчётливая и вечно правая свинья! - начала Вера Игнатьевна, но её прервал звонок.

- Так, - сказал Сергей Иванович. - Так. Лошкомоеву я выдерну ноги, передай дословно. Нет, не буду я с ним говорить. Жди. Сейчас приедем. Людей своих никуда не отпускай. Там и ждите!

- Лидку похитили, - растерянно сказал он в пустоту. - Говорил же - оденься поскромнее…

Раздалось нежное дребезжание. Это чертёнок с головой французского бульдога напевал испанскую песенку-считалку.

ГЛАВА 41

Йа-а! Магума эшул!

Всё кончено для этой несчастной планеты. Для всего измерения в целом. Для ощущаемой Вселенной.

Третьей попытки Мироздание не выдержит. Третье моё пробуждение будет полной катастрофой.

Казалось бы, Владыку Хаоса такая перспектива должна приводить в восторг, однако не приводит. Не такая уж это радость - владычествовать над Хаосом.

Всякое разумное существо, сколь бы могущественным оно ни было, тоскует по прежнему порядку. Порядку! Никому не приходит в голову сожалеть о прежнем Хаосе.

Но никогда больше не укажет Леденящий Перст Угольных Полей Херакса на кровавое светило в созвездии Малого Мертвеца. Никогда не слетятся на свой отвратительный пир пятнистые эфталиды. Никогда не пройдёт по потрохам павших матросов Костяная Гадалка со своими медными граблями. Мир упустил свой шанс.

Косматый шоггот Ньярлатотепа победил моего маленького солдата. Верная Танит похищена или уничтожена. Я был слишком горд и самонадеян.

Да, Хаос восторжествует - только без меня, своего Владыки. Да я и не нужен.

Коль скоро Хаос отрицает само понятие иерархии, то возглавлять его попросту некому, и мой освящённый миллиардами эонов титул оказывается лишённым смысла.

Остаётся лишь звание Повелителя Грёз, и вот уж его-то никто у меня не отнимет! Нет такой силы во Вселенной! Люди слишком тупы и ограниченны, их собственные мечты убоги и корыстны, и только я могу навеять им видения иных измерений, внушить желания иных реальностей.

Не будь меня - они бы до сих пор вылавливали друг у дружки блох под деревьями, воспевая власть Азатота и не желая придумывать колесо.

Теперь я ухожу навсегда, и они рано или поздно вернутся к этому увлекательному занятию, досадуя, что им помешали.

Далеко-далеко слышу я тяжкую поступь своих преследователей Элигора и Алгора. Вижу, как плетут они и раскидывают над моей головой липкие и грязные сети. В конце концов они поймают меня. Вернее, поверят, что поймали. Но в лапы им попадётся не чудовище, перед которым содрогалось Мироздание, а обыкновенный несчастный больной человек, один из семи миллиардов таких же больных и несчастных. Как страшно пробуждение! Йа-а. Шуб-Ниггурат.

ГЛАВА 42

Чуню с новым другом, разумеется, оставили в «Додже», открыв до отказа все окна, потому что ночь намечалась тёплая. Да и без того никто не покусился бы на автомобиль, стоящий у входа в Управление внутренних дел. К тому же бушменчик немедленно высунул в люк свою круглую башку, и башка эта начала стремительно вращаться - к ужасу дежуривших у входа милиционеров.

Сергея Ивановича с компанией встречал внизу сам генерал Лошкомоев. Аврелий Егорович был при полном параде, вид сохранял, по завету царя Петра, лихой и придурковатый, но постоянно оглядывался, потому что коварный Никон всё никак не давал о себе знать - хотя, несомненно, следил за каждым шагом своих расхрабрившихся подельников.

Дядька, сеньор Давила и Вера Игнатьевна в своих тельняшках походили сейчас на революционных матросов, ворвавшихся в гнилое царское министерство.

- Сергей Иванович, дорогой! - раскинул руки генерал.

Да только пришло время уклоняться от объятий.

- Прекратите комедию, - холодно сказал Дядька, - а то этот достойный испанский сеньор решит, что вы мой друг, и перестанет меня уважать… Вера, этот тип в бытность свою начальником вытрезвителя…

- Бога побойся! - закричал Лошкомоев. - Всего-то три месяца!

- Я и удивляюсь, - сказал Турков. - Всего - за три месяца четыре квартиры оформил. Одиноких алкашей у нас обычно в трезвяке забивают, а освободившуюся жилплощадь… Со мной вот неувязочка вышла - выжил… Теперь даже в друзья лезет… В общем, понимаешь ты, Лошкомоев, чем сейчас дело пахнет и с кого голову снимут. Лидка у Никона, это понятно, а уж как ты её оттуда выцарапывать будешь - это твоё дело. Скоро в Малютине много народу соберётся со всего света, и министры всякие, и гаранты, только ты их не бойся, ты меня бойся. Понял?

Лошкомоев выпучил глаза и кивнул: - Штаб уже организован… В моём кабинете…

- Штаб - это хорошо. Это прямо как в детстве - штаб, кусты, крыша из старой двери, бинокль с одним стеклом… Вот, кстати, сеньор Давила посмотрит, как его российские коллеги ра ботают… Генерал сглотнул. - Там… эти…

- Кто? - удивился Дядька. - Неужели федералы прискакали?

- Хуже! - воскликнул Аврелий Егорович, обрадованный тем, что Турков вообще с ним раз говаривает. - Эти… Маркин и Ларкин… Нет, Меркин и Маркин…

Штаб действительно работал вовсю. Клубился сизый сигарный дым, зелёные дорожки засыпаны были пеплом, как и разложенная на полу карта города Малютина. Карта была грубо расчерчена на квадраты и украшена стрелами предполагаемых ударов. Поперёк кабинета провисла бечёвка, на которой развешаны были с помощью бельевых прищепок цветные фотографии каких-то трупов, аварий и карнавала в Рио. Фотографии были прилеплены и на оконных стёклах. В межоконных промежутках висели свеженачерченные графики и диаграммы. На генеральском столе благоухали рассыпанные коричневые цилиндры - щедрый дар кубинских милисианос русским коллегам, неприкосновенный запас Лошкомоева для высоких гостей - но сейчас всякому вольно было угощаться, так что смолили даже некурящие. Ходила по рукам литровая фляга с мутной жидкостью. Пострадавшая при похищении Лидочки капитан Артемьева, уже вполне утешенная и даже весёленькая, чистила бананы и, не глядя, передавала соседу. В конце концов банан доходил до седоусого негра в котелке, который, собственно, и заправлял тут всем на пару с медно-рыжим бородачом в точно таком же головном уборе.

Седоусый размахивал бананом в одной руке и сигарой в другой, а единственный англоязычный лейтенантик переводил для коллег его непрерывный словесный поток. Время от времени седоусый так увлекался, что пробовал раскурить банан и пожевать сигару, отчего мусора на полу всё прибавлялось, а транс углублялся. Всё это походило на сеанс вуду.

Негр притоптывал босыми ногами, выбивая ритм, и непрерывно бормотал что-то вроде:

- …если ты не лох, не калека, сумеешь отыскать любого человека, хоть у нас не аптека, не библиотека, не дискотека, так заведено от века, что от них никакого толку, словно в стоге иголку, сам найдёшь любого чувака и любую тёлку, иначе клади зубы на полку, как подобает степному волку, не слушай ни кандидата, ни депутата, ни кастрата, ни директора интерната, ни главно командующего НАТО, ни даже родного брата - дели всю Землю на шестьдесят четыре квадрата, не скрыться нигде ни твоему папашке и ни твоей милашке, когда Ларкин и Макмерри играют в шашки, не зря они отъедают ряшки, не зря носят шёлковые рубашки, хоть грехи наши тяжки, но отыщем даже адрес Христа, потому что знаем места, каждому из нас годов полета, а жизнь весьма не проста, и гедеонова Библия слишком толста, но гласят божественные уста, что симфонию не сыграешь с листа…

- Они уже нам самого барсеточника Гурама Ферганского нашли в общежитии сельхозтехникума у Зинки Битюговой! - восторженно доложил генерал Лошкомоев. - Метод действует!

- Вот как! - холодно сказал Сергей Иванович. - И что же прикажете мне делать с вашим Гурамом? Генерал смутился. Толмачом бородатого работал молодой герцог, и работал столь самозабвенно, что Сергею Ивановичу пришлось его тормошить.

- А? Кого? Танки вокруг церкви! Оцепляйте Покровку! Красномундирники не пройдут! Дугласы нас предали! Круахан! Круахан! Подымайте северные кланы! Чтобы ни одна живая… Сергей Иванович! Наконец-то!

- Что здесь происходит? - воскликнул Дядька. - Что это за шуты гороховые?

А у кума Понсиано и Веры Игнатьевны от ужаса даже вопросов никаких не возникало.

- Я же говорил вам - Ларкин и Макмерри! - воскликнул Дюк. - Проклятье рода Фицморисов! Мы не можем от них избавиться вот уже более трёхсот лет…

Оставшийся без толмача Макмерри тем не менее продолжал вкладывать ума малютинским ментам, а те внимательно ловили каждое его нечленораздельное слово. Кажется, теперь он разучивал с ними шотландский боевой пиброх.