Дмитрий Беразинский - Приключения в мире «Готики» Страница 51

Уровень 15. Harvester of Unitors

— А ну, вылазь!

Хриплый пропитый баритон бродил где-то рядом. Слышно было, как разбойник нервничал и несколько раз натягивал тетиву.

— Слышь, Стражник, кому говорят — вылазь!

Я рылся в рюкзаке, отыскивая давно залежавшееся заклинание «огненного дождя», и вспоминал слова Наемника Блейда, с которым однажды разговорился на почве продажи болотника. Так вот, Блейд уверял меня, что половина нападений на караваны Старого Лагеря происходит в то время, когда все жители Нового Лагеря находятся на местах. Нет, Воры и Наемники тоже не были святыми, но они набрасывались на караваны только в двух случаях: если это был ну очень богатый караван, либо в Новом Лагере становилось тяжело с едой. Вернее, с разнообразием пищи. Это только стереотип, что китайцы питаются исключительно рисом. На самом деле, Китай давным-давно является мировым лидером по производству свинины. Возможно, что не каждому желтоглазому доступен филей, но поджаркой питаются многие.

Так вот, когда потребление мяса Новым Лагерем превышает его добывание всяческого рода охотниками типа Ретфорда и Дракса, тогда Наемники вместе с Ворами выходят на тропу войны. Пролегает эта тропа аккурат через подземелье, где я в свое время дрался с крысокротами и волками. А наверху там когда-то паслись глорхи. Значит, Блейд божился, что нападений на караваны Старого Лагеря гораздо больше, чем их рейдов. И высказывал мысль, что где-то на севере имеется разбойничья шайка. Имеются также сведения, что ее возглавляет некто Квентин — Вор, в свое время депортированный из Нового Лагеря. Выгнали его за то, что этот паренек не делал различия между своими и чужими, и с одинаковой ловкостью шарил по карманам жителей всех трех лагерей.

Шайка Квентина состояла из точно таких же отморозков, как и он сам. Они нападали на всех без разбору, грабили, убивали тех, кто имел несчастие попадаться им на глаза. Предполагаемая численность предполагаемой шайки составляла десять рыл. Рож. Физиономий. Харь. И, по всей вероятности, я наткнулся именно на них.

— Вылазь! Где ты, Стражник?

— В …де! — объяснил я ему популярным языком.

Затем начал читать заклинание «огненного дождя», о которое можно было сломать язык.

— Светлое и тресветлое солнце! Всем тепло и красно еси. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вои? В поле безводне жаждею имь лучи съпряже, тугою им тули затче?

— Полундра! — завопил грешник, когда на него с неба посыпались огонь и сера. Особенно он был впечатлен серой — не каждый день видишь, как подобно метелице воздух носит ярко-желтые кристаллические хлопья.

Я выбрался из своего укрытия и обнаружил лишь обгоревший труп, к которому даже не хотелось прикасаться в целях мародерства. Мне удалось подкрасться незамеченным к забору и заглянуть внутрь. Нихрена. Вдруг с вышки свесилась голова караульного и недовольно поинтересовалась:

— Ну, чего там, Квака? Снова глорхи?

— Угу! — промычал я, отпрыгивая за забор, — бестии, ногу почти отгрызли… спустись, помоги!

Раздалось недовольное ворчание, затем лестница пронзительно заскрипела — по ней спускались. Караульный был невысоким, но плотным, и громадные кулаки его при ходьбе брякали по ляжкам.

— Где ты, Квака? — тревожно спросил он.

— Да здесь, осел! — простонал я, зажимая собственный рот ладонью, — есть чем ногу пережать?

— Вот, твою мамочку! — выругался караульный, — и что теперь с тобой делать? В Болотный лагерь отправ…

Это он меня увидел. И также узрел арбалет, что светил болтом ему аккурат в пупок.

— Вопросы? — невинно поинтересовался я, — или можно стрелять?

— Можно… эй, погоди! Нельзя! Ты кто такой?

— Солдат анклава и истребитель мутантов! Молись, грязный паратрупер, сейчас я тебя по гармоникам раскатаю!

Странное дело. Даже закаленные в боях солдаты теряют самообладание, когда встречаются со случаем ярко выраженного сумасшествия. В моем случае сумасшествие было выражено настолько ярко, что разбойник повернулся и побежал прочь во все лопатки. Я поймал в прицеле его прыгающие ягодицы, затаил дыхание и нажал на спуск. В тот же миг раздался громкий вопль, в котором от боли было значительно меньше, нежели от обиды.

— В попу раненый джигит далеко не убежит! — сказал я, подходя к лежащему раной вверх бедолаге.

Болт ушел в мягкие ткани практически на три четверти, засел настолько плотно, что кровь почти не сочилась. Жертва моей жестокости тихонько постанывала и материлась.

— На войне, как на войне! — вздохнул я, присаживаясь рядом, — ну, Робин Гуд, рассказывай!

— Иди в жопу! — простонал «Робин Гуд».

— Я уже там! — взявшись за торчавший из тела кусок болта, я слегка его пошевелил. Раненый заскрежетал зубами.

— Ну что, погорячился ты? Давай, сообщай: сколько вас и где, а то спереди еще один воткну — навстречу. Как звать тебя, милый?

— Джордан! — простонал он.

— Хорошее имя, — кивнул я, — баскетбольное. Скажи-ка мне, Джордан, отчего это вашу базу еще не разбомбили к чертовой матери? Сидите под носом у Старого Лагеря и грабите его помаленьку… неужели они такие идиоты, что не смогли вас до сих пор отыскать?

Скрежеща зубами от боли, Джордан мне поведал, что в проходе полным-полно глорхов, а Квентин всегда водил их «на дело» через скалы сверху. Там была одна неприметная тропинка, позволяющая их шайке появляться непосредственно возле заброшенной шахты, атаковать караваны под покровом темноты и после неслышно растворяться в этой же самой темноте. В их логове нынче восемь разбойников: Квентин и остальные головорезы. Двоих я уже снял, так что оставалось шестеро. Вооружены длинными луками и разного рода булавами. У Квентина на поясе болтается моргенштерн[14].

Сняв с плеча арбалет, я треснул им лежащего отморозка по голове и аккуратно подошел к обрыву. Передо мной, как на ладони, располагался лагерь разбойников. Было их и впрямь — человек шесть. Все же многовато на одного меня, но я придумал одну забавную вещь. Поскольку стрел у меня было, как у дурака фантиков, то нужно было всего лишь залечь в мертвой зоне и расстреливать их по одному. Эх, кабы не ушел Диего! По три бандита на каждого — прогулка для бывалых воинов. А себя я уже считал бывалым, это подтверждалось отношением ко мне во всех трех лагерях. Имя я себе сделал — дай бог каждому. Теперь оставалось сделать фамилию, и таким шагом вполне могло стать уничтожение этой разбойничьей шайки.[15]

Выстрелы мои были практически бесшумными, но в разбойничьем лагере они натворили много шума. Обливаясь кровью, бандиты бегали по всему периметру и выли от боли и бессилия. Двоих из них я сразу поразил насмерть, двое были тяжело ранены и ползли в пещеру, что располагалась левее, двое быстро юркнули за угол и, по всей вероятности, направлялись в мою сторону. Вынув меч, я побрел им навстречу. В расположение бандитов вела довольно широкая, но извилистая тропинка, поэтому я практически был уверен в том, что эта парочка не станет пользоваться луками. Расстояние прямого выстрела не превышало пяти метров, а за это время я бы смог нашинковать их в капусту вместе с их луками.

Говорят, что древние скифы могли держать в воздухе девять стрел — с такой скорострельностью я конечно бы не справился, но противниками моими отнюдь были не скифы. Повторяю, я не рискнул бы так поступить, даже если навстречу мне спешили стрелки хотя бы уровня Диего, но мне не верилось в то, что там будут такие продвинутые парни. К тому же, на моей стороне фактор внезапности.

Вот они, голубчики — растерялись… один лук тянет, другой — меч. Я сократил расстояние кувырком через голову и бросился на опешивших разбойничков с воплем:

— А ну, кто в Инноса верует, бросай оружие!

Один из них тотчас бросил наземь свой лук, которым он так и не сумел воспользоваться, а другой все же бросился в атаку. Пришлось мне становиться в боевую стойку и махать мечом. Ну что ты будешь делать с этими идиотами! Неосторожным движением, намереваясь всего лишь оглушить душегуба ударом плашмя, я срубил ему голову. Все-таки, не до конца у меня отточены движения. Парализующий удар по его гарде у меня получился, замах тоже — будь здоров, а вот меч в руке повернуть на девяносто градусов не успел. Привычка не выработалась.

Оставшийся в живых разбойник совершенно потерял самообладание, когда башка его приятеля слетела с плеч и покатилась ему под ноги. Он громко завопил и бросился бежать. Эх, хорошо убивать, когда совесть не против! Когда сердце горячее! Арбалетный болт вонзился ему в левую лопатку и принес мгновенное избавление от предстоящих мучений в Старом Лагере, куда я все же собирался отвести парочку пленных.

Итак, из восьми разбойников пять уже были трупами, два тяжело ранены и один ранен легко, но позорно. Хорошо, что рядом с оставленным Джорданом не было никаких лекарственных растений — это я проверил в первую очередь. Хотя… от стрелы в заднице ни один эликсир не спасет. Я решил проверить обстановку внизу и сразу отправиться в Старый Лагерь с известиями относительно этого бандитского гнезда. На всякий случай держал в руках арбалет — мало ли, что брехал мне Джордан. К тому, же у арбалета перед луком было одно неоспоримое преимущество: тетива на нем уже была натянута, и в случае чего мне оставалось только нажать на спуск.