Сергей Панарин - Сила басурманская Страница 55

Достигнув Хусейнобада, волк обежал город несколько раз, сбрасывая скорость. Наконец Иван слез с мощной спины.

– Ну, ты, Вятка, автомат! – Парня качало, голова кружилась, к горлу подкатывал ком тошноты.

Теперь Старшой приблизительно представлял, что испытывают пилоты «Формулы-1». Весь путь слился для дембеля в длинный пестрый тоннель. Торможение далось особенно трудно: когда оборотень двигался прямо, Иван мог фокусировать взгляд на каком-нибудь дереве или пригорке, находящемся впереди, а «кольцевая трасса» лишила парня ориентира. Укачало.

Серый хищник деликатно ждал, пока воронежец не придет в себя. Емельянов-старший подышал, походил нетвердой походкой и стал изучать место, куда попал. Путешественники остановились в роскошном пригородном саду. Мудрый Вятка не хотел красоваться перед стражей или случайными прохожими. За цветущими деревьями и высокими пальмами виднелся Хусейнобад.

Он был настолько свеж и великолепен, что вдоль белых стен летали звездочки. Правда, Иван потряс головой, и яркие точки исчезли. Все-таки они были следствием гонки, а не чудесной частью городского устройства.

Столица Персиянии смотрелась так, будто перенеслась сюда из какого-нибудь фильма-сказки. Воздушные замки стремились к небу, каждая башня оканчивалась золотым шпилем или шатром, оборонительная стена выглядела неприступной, но не утяжеляла общее ощущение от города. Линии, сходящиеся где-то за легкими облаками, светлые цвета домов, собранность строений в единое целое создавали впечатление того, что Хусейнобад парит над высоким холмом, а не опирается на него. Вокруг раскинулись зеленые поля и сады, вдалеке начинались светло-желтые берега пустыни.

– Я тебя тут подожду, – промолвил волк, направляясь к журчащему за розовыми кустами ручью.

– Ага, пойду поразнюхаю, – ответил Старшой, ибо не знал, что сказать.

Он закинул мешок за спину и пошел к воротам. До них было километра три. За время прогулки дембель раздумывал, как он добудет перо жар-птицы. Мысль о дорогом подарке он отмел еще возле Тянитолкаева, ведь персиянского владыку Исмаил-шаха вряд ли можно удивить дорогой диковиной. Купец Торгаши-Керим рассказывал: дескать, тут все есть. Да и дары, посланные князю Юрию, не оставляли сомнений – здешние богатства неисчислимы.

«Значит, будем импровизировать. Дуракам везет», – решил Старшой. Мысли переметнулись к младшему брату. Иван пожелал Егору удачи, ведь увальню так ее не хватало!

У ворот стояли четверо стражников, изнывавших от вечернего зноя. Все были босыми, в огромных серых шароварах, подпоясанных широкими красными кушаками, в руках держали сабли. Бронзовые торсы блестели, словно бойцов отлили из бронзы. Скромные серые чалмы защищали головы от закатного солнечного жара.

– Назовись, путник, – мягко, но настойчиво попросил начальник четверки.

– Князь Задольский Иван, – с достоинством сказал Старшой. – Это в Эрэфии.

– Отчего же ты пеший и без свиты, урусский падишах? – теперь в голосе главного угадывался легкий сарказм.

– Охотился, заплутал, коня волки загрызли, – коротко изложил легенду дембель и подумал: «Как ловко наглая ложь сочетается с робкой правдой!»

– Любите вы, уруссы, поохотиться… – Охранник потер щетинистый подбородок. – Зачем пожаловал, князь?

Звание прозвучало как издевка. Старшой отметил, что и за рубежом каждый, получивший хоть толику власти, начинает чувствовать себя императором вселенной.

– Коня купить, – хмуро проговорил Иван.

– Так у высокородного мужа водятся денежки? – Глаза начальника стражи алчно заблестели.

– Может получиться, что ты сейчас хамишь тому, у кого есть разговор к вашему Исмаилу, – сказал дембель, сдерживаясь. – Смотри, как бы за жадность не пришлось ответить.

Бойцы потянулись к сабелькам.

– Это налог, чужеземец.

– Сколько?

– С тебя золотой.

Мимо полемизирующих Ивана и охранников неспешно проехал восточный богатей на дорогом верблюде.

– А с него почему не взяли?

– Не твое дело.

– Да, не такое про вашу страну Торгаши-Керим рассказывал, – подосадовал Старшой, потом его осенила шальная мысль, и он повторил укор погромче.

Персиянец на верблюде услышал имя и резко остановил животное.

– Ты знаешь Торгаши Честнейшего? – Лицо наездника выражало крайнюю степень заинтересованности.

Стражники мгновенно выстроились в живую стену между ездоком и воронежцем.

– Да, мы познакомились в Рассее… Ну, в Эрэфии. А потом я передавал его послание Мозговскому князю.

– А что стряслось с самим купцом?

Этот человек привык повелевать, отметил Иван, вглядываясь в глаза богача. Немолод, зато энергичен. Волевые черты, не утерянная стать. Ездит один, верхом. Кто же это?

Дембель с нарочитой рассеянностью махнул на охрану:

– У нас на родине принято радушно принимать гостя, а уже потом выспрашивать, не будь я князь Задолья.

Цепкий взор ощупал армейскую форму Ивана, наездник сделал какие-то выводы и представился:

– Хаким аль-Муталиб, шахской милостью визирь. Будь моим гостем.

Представившись, Иван с благодарностью принял приглашение. Он раздвинул плечом притихших охранников и пошел рядом с верблюдом визиря. Приходилось следовать правилам восточной игры: будь почтительным, красноречивым и терпи всячески подчеркиваемое неравенство. Единственное, чего не мог понять дембель, как же такой важный в государстве человек ездит один? Старшой задал этот вопрос и услышал негромкий смех:

– Ты тоже, князь, без свиты странствуешь.

Врать мудрецу – последнее дело, Иван сказал честно:

– Я князь без княжества, уважаемый Хаким аль-Муталиб, а вы стоите у трона великого правителя.

– Истинно так. Но тогда кому я, кроме него, нужен? – Визирь сделал жест, словно закрывающий тему.

Емельянов-старший стал глазеть по сторонам. Хусейнобад оказался городом контрастов. Целые кварталы убогих мазанок сменялись крепкими домами с дворами, обнесенными высокими каменными заборами. Впереди сверкал белоснежный дворец шаха, зеленели запретные для простолюдинов сады. Чем ближе к дворцу, тем роскошнее дома. У входов в такие жилища скучали наемники-охранники. Картина напомнила Ивану Дверское княжество с его Мухаилом Гадцевым сыном. Затем возникла мысль, что во всех древних городах одно и то же – чем ближе к центру, тем помпезнее. Впрочем, будто сейчас по-другому.

Прохожих почти не было. Изредка в боковых улочках дембель примечал женщин, семенящих с кувшинами на плечах. Некоторые носили паранджу, другие просто покрывали голову платками. Мужчины ходили в халатах, правда, слуги, таскавшие корзины со снедью, довольствовались широкими штанами.

Здешняя жара должна была доконать Ивана, но армейская форма чудесным образом холодила тело. «А что? – подумал воронежец. – Если она от удара защищает, то почему бы и не от зноя?»

Меж тем визирь и его гость добрались до дворца. Ребята у ворот выглядели значительно круче городских стражников, но Хаким сделал легкий кивок, и суровые мулаты потеряли интерес к Старшому.

Проследовав за верблюдом визиря по мозаичной дорожке через практически райский сад, дембель очутился у изящного крыльца. Испуганные жирные павлины с изрядной ленцой уковыляли куда-то за угол. Слуга усадил верблюда на колени, и Хаким спустился наземь.

Конечно, советник шаха прибыл к одному из второстепенных входов, но и он поражал роскошью. Над дверью потрудились искусные резчики, и теперь можно было долго рассматривать сюжетцы из животного мира. Свод сладили камнетесы, облицовку стен выполнили из благородного мрамора.

Внутри роскошь зашкаливала за все возможные пределы. Ковры, золото, изящные вазы, немного мебели из красного и черного дерева… Все это чудесным образом не превращалось в склад ценностей, а создавало некую общность, своеобразный экзотический стиль «восточный олигарх».

Хозяин и гость омыли руки благоуханной водой, сели на ковры возле низкого столика, оперлись на покрытые тонкой вышивкой подушки. Визирь принялся угощать Старшого диковинными персиянскими яствами и красным вином. Больше всего Ивану понравился шербет, поданный после «серьезной» пищи.

За время трапезы дембель не торопясь рассказал о встрече с Торгаши-Керимом, совместном путешествии в Мозгву и ловушке, в которую угодил купец в Крупном Оптовище. Закончил парень тем, как они с Егором передали шахское послание Юрию Близорукому.

Хаким внимал гостю, лишь изредка уточняя детали. Потом произнес:

– Если твоими устами говорила правда, а я вижу, что ты не лжешь, то нужно возблагодарить небо, которое послало бедному Торгаши таких спутников. Воля Исмаил-шаха, да продлятся его годы обильно, достигла ушей Джурусса. Об этом будет доложено повелителю. Тебя вознаградят. Чего бы ты хотел?