Андрей Рябиков - Кровь Вампира Страница 6

Оба человека с ужасом смотрели на эту груду.

— Что это было? — спросил священник.

— Не знаю, — с трудом выговорил студент, — Но лучше нам уйти отсюда.

Лес, уже полностью погрузившийся в вечерние сумерки, наполнялся таинственными звуками, совершенно чуждыми городскому шуму.

Лесогорский бизнесмен Лищенко заглушил мотор своей «Ауди», ступил на мягкую землю, укрытую толстым слоем мха и прислушался. Звуки вечернего леса вовсе не интересовали его, он ожидал услышать работу мощного мотора джипа "Тойота".

Волк опаздывал. Он всегда заставлял ждать себя, тем самым подчеркивая свою важность.

Но, рано или поздно он будет здесь. Еще бы, какой дурак не приедет за такими деньгами? Лищенко нервно оглянулся на заднее сиденье машины, как будто опасаясь, что здесь кто-то сможет украсть из машины пачку из 20-ти стодолларовых банкнот.

Волк жил за шестьдесят километров от Лесогорска, в областном центре П., и контролировал целый ряд городков, подобных Лесогорску. В другие города он посылал за данью своих людей, а в Лесогорск ездил сам.

— Хорошая у вас тут природа. — признался он как-то Лищенко. — Леса кругом…

— А тебя, волка, в лес так и тянет… — подумал Лищенко, но вслух только поддакнул.

Видимо из-за своей любви к природе Волк и выбрал эту поляну для ежемесячной передачи денег. А может и не только. В этой глуши выстрелов никто не услышит, только белок распугаешь, да и труп спрятать нет проблем. А разные там "санитары леса" постараются, чтобы мясо не залежалось.

Лищенко всегда чувствовал себя здесь жутковато. Впрочем, боялся он только Волка, а суеверия и детские страхи были ему чужды, также как всякие эстетические чувства.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы вдохнуть запах свежей хвои, он решил «отравиться» банальной сигаретой. Опаздывание Волка сегодня почему-то особенно разозлило его, и он сделал очень глубокую первую затяжку, пытаясь расслабиться.

Выдохнув дым, он поднял, проследив за тем, как его клубы развеиваются в чистом лесном воздухе. Его взгляд скользнул по могучим стволам деревьев, раскидистым лапам ветвей и вдруг столкнулся с другим взглядом, спокойным и холодным взглядом нечеловеческих глаз.

Недокуренная сигарета выпала из его руки.

— Это смерть… — мелькнула мысль в его голове, и это была его последняя мысль. Животный ужас полностью овладел им. Волосы зашевелились, вставая дыбом, содержимое мочевого пузыря теплой зловонной волной полилось по ногам. Лищенко развернулся и со всех ног бросился бежать, даже не подумав о машине.

Какие-то первобытные чувства и страхи заговорили в нем, подавляя последние проблески разума. Он просто бежал, как загоняемый заяц, чувствуя приближение смертельной опасности.

Он еще пытался крикнуть, но из горла вырывался только сдавленный хрип. То, от чего пытался убежать, несколькими бесшумными прыжками настигло его и повалило на землю. Цепкие лапы схватили его за шею. Лищенко услышал отвратительный хруст своих позвонков, а затем весь мир перевернулся в его глазах…

Волк обладал одной уникальной способностью — ни о чем не думать. Развил он ее еще в годы своего спортивного детства, придя к твердому убеждению о том, что мыслительная деятельность — это просто приток лишней крови к мозгу, а кровь эта ему требовалась для других целей. Чем забивать голову ненужными мыслями, он предпочитал держать свои мышцы в постоянной боевой готовности, а для управления телом хватит и простых рефлексов, безотказных как АК-47. Он вообще любил все безотказное — машин, оружие, женщин. И его тело тоже стало безотказным боевым орудием. Если у других людей мозг работал постоянно, а мышцы чаще были расслаблены, то у Волка было наоборот. И этим он внушал всем страх и уважение.

Сейчас он тоже ни о чем не думал, сидя за рулем своей «Тойоты». Рядом растекся по сиденью один из его бойцов, которого он взял разве что для вида. Лицо Волка было спокойно, но все его спокойствие и медлительность были медлительностью акулы, всегда готовой к смертельному броску.

Вот и знакомая полянка. Машина Лищенко была уже тут, рядом с ней маячила его фигура. Впрочем, фигура была несколько выше и стройнее.

Это не он.

Первый рефлекс сработал, и Волк включил дальний свет фар, направляя его точно на фигуру.

Он получил значительное преимущество, на тот случай, если по нему откроют огонь.

Открыв дверь, он стремительно выбросил свое тело из опасной тесноты кабины. Его «бык» продолжал безмятежно почивать в комфортабельном кресле.

Хладнокровно и уверенно Волк направился к «Ауди». Теперь он уже видел лицо стоящего около нее человека.

Он был худым и очень бледным, длинные волосы спадали на плечи.

— Наркоман. — подумал Волк, выбирая тактику действия.

— Ты кто такой? — строго спросил он.

— Я, так… — голос незнакомца был тихий и вкрадчивый, — погулять вышел…

Странно. Волк мог убить этого заморыша одним ударом, но он чувствовал непонятную, прямо-таки смертельную угрозу. Может это какая-то ловушка?

— А где хозяин? — спросил он, указывая на "Ауди".

— Его нет… больше. — последовал странный ответ.

В ту же секунду Волк понял причину опасности. Одежда этого урода была слишком знакомой — малиновое пальто, зеленый пиджак, шелковый галстук — это же шмотки Бобра — Лищенко!

Больше Волк не размышлял. Его бросок был стремителен, как выпад кобры, а ярость атаки, делавшая его похожим на взбесившегося питбуля, не раз приносила ему призы на областных и республиканских боксерских турнирах.

Финал был всегда один: кровь, сопли и слезы, хруст хрящей и костей, чавканье уродуемого мяса.

Но на этот раз все было совсем иначе. Заморыш уклонился от атаки Волка с таким видом, будто он играл с котенком, а затем легко отбросил его от себя.

Неимоверная ярость обуяла бандита. Какое-то урчание и бульканье извергалось из его груди, в глазах все помутнело, и видел он лишь эту ненавистную фигуру. Мышцы его разом бросили тело в новую атаку, с такой силой, что его не остановила бы сейчас даже очередь из автомата. Он практически летел на своего противника, но тот схватил его двумя руками и швырнул в сторону «ауди». Тело Волка, как живая торпеда прошило стекла правой и левой дверей, и застряло головой наружу из салона. Лицо бандита превратилось в кровавый фарш, перемешанный с битым стеклом.

Напарник Волка только сейчас сообразил что к чему, пытаясь снять с предохранителя свой "Макаров".

— Ну, сука, ты — труп! — крикнул он незнакомцу.

— Да… — улыбнулся тот. — Таким уж я родился…

— Похоже, нас осталось двое. Но я не слишком огорчен. Такой слуга, как ты, стоит десятка других. А ведь твои дружки тоже, что надо.

— Да, Хозяин.

— Вот и отлично. Приведи их ко мне. Нас ждут великие дела.

ДЕНЬ 4

Правая рука Волка — Марсик выдвинулся, благодаря не силе и жестокости, а своим воистину незаурядным организаторским способностям. Именно его усилия и таланты позволили превратить простую банду, которой по сути и была бригада Волка, в крепкую организацию с армейской дисциплиной. "Моя Коза Ностра" любовно говорил Марсик, а если бы кто-то хоть раз назвал «консильери» — это человек стал бы его лучшим другом. Гангстерские фильмы были его учебным пособием по ведению дел и, несмотря на их наивность и романтизм, что-то полезное он в них почерпнул. Теперь он в считанные минуты мог найти каждого из бойцов, так как все они были снабжены сотовыми телефонами, и невыход на связь считался практически предательством — выходом из дела. Такая оперативность наводила ужас на конкурентов, и прежде чем кто-то из них сумел перенять опыт бригады, она стала практически неуязвимой.

Сам Марсик всегда был готов исполнять поручения Волка. Вот и сейчас, услышав мелодичный сигнал телефона, он как верный пес, весь напрягся в ожидании команды.

— Нужны лучшие ребята, человека четыре, — просипел в трубку его шеф. — Выбери сам. Буду ждать на точке 7.

— Проблемы с переговорами? — спросил Марсик, зная о предстоящем контакте Волка с Папой.

— Любую проблему можно решить… — донеслось с другого конца линии. Волк по обыкновению закончил разговор, просто отключившись.

Марсик на несколько секунд задумался, а затем стал набирать первый номер.

Прошла вся ночь и половина следующего дня, а Уткин и отец Василий все еще не могли прийти в себя от произошедшего прошлым вечером. И именно священник никак не мог поверить в нереальность происходящего, в нечистую силу, противостоящую им. Он все жалел, что срезал дорогу через кладбище и пытался найти логическое объяснение.

— Может, он просто обкурился?

— Интересно, чего? — спросил студент, — Папирос с ураном? Почему у него глаза светились? А как насчет молнии?

— Она ведь ударила из проводов!