Антон Твердов - Приятно познакомиться Страница 6

— Нет, — помотал головой сторож Семенов. — Только еще везли на операцию. Я с каталки упал. Башкой треснулся, ты себе не представляешь. Главное — все сначала видел, слышал и ощущал. Как врачи вокруг меня суетились, как обратно на каталку втащить пытались… Не сразу у них это получилось, надо сказать. Я же тяжелый…

Ленчик хмыкнул, окинув взглядом Семенова. Семенов всю жизнь проработал тренером по дзюдо в женской гимназии и габариты имел соответствующие. Выйдя на пенсию, Семенов по знакомству устроился сторожем в морге городской клинической больницы номер один и считал, что ему здорово повезло. Работы, считай, никакой. Хочешь, спи, хочешь, пей — вверенное помещение все равно вряд ли кому придет в голову ограбить, да и охраняемые жмурики разбежаться тем более не могут. Семенов блаженствовал, бездельничая круглые сутки, но все равно часто долгими бессонными ночами вспоминал женскую гимназию. Охранник Ленчик, заходя на смену, дожидался того часа, когда персонал больницы отправлялся по домам, а больные засыпали неспокойным сном; наскоро делал обязательный обход территории, затем на всякий случай замыкал провода сигнализации, запирал входные двери и направлялся в комнатушку сторожа Семенова, прихватив с собой бутылочку, а то и две. С Семеновым Ленчик нескучно проводил время до самого утра, попивая принесенную водку и слушая рассказы пенсионера о былом. Особенно нравилось Ленчику, когда Семенов, захмелев, вскакивал со своего топчана и, размахивая руками, показывал, каким приемам он подвергал воспитанниц, дабы разжечь в них непристойную страсть к собственной персоне, Ленчик, несмотря на то что работал охранником, был робок, хил и немолод. По этой, кстати, причине от него на протяжении последних десяти лет Ушли одна за другой три жены, и ему, три года проживавшему в полном одиночестве, вовсе невыносимо было слушать Россказни престарелого сладострастника, но не слушать Семенова Ленчик не мог.

— Это, понимаешь, мой метод такой, — возбужденно вращая глазами, пыхтел Семенов. — Выглядываешь себе девушку пофигуристей, два дня увиваешься вокруг нес — типа, выделяешь из основной массы учениц, потом назначаешь время для индивидуальных занятий. А дальше все просто… Закрываешь гимнастический зал на замок, стелешь маты на пол и поехали. Берешь ее вот так… — Семенов обеими руками обхватывал одну из находящихся в комнатушке табуреток, — и р-раз! Опрокидываешь голубушку на себя. И лежишь на спине — типа, ушибся. А фифа на тебе лежит. Встать она не может, потому что я из захвата ее не выпустил, да и не хочет. Лежит, смущается…

— А почему не хочет-то, почему? — вскрикивал взволнованный Ленчик. — Почему смущается?!

— А потому что понимает уже что к чему, — отвечал Семенов, выпуская из объятий табуретку. — Я в карман штанов всегда банан клал. Или огурец побольше. Безотказный метод! Ни разу не ошибся. Ни одна краля жаловаться на меня не побежала. Как огурец нащупает, так покраснеет сначала, а потом ерзать начинает. Я тут на психологию давил. Гимназия, где я работал, была как это?.. Престижная. Девки в ней учились в основном козырные. Те, которых готовили на поступление в Москву. На дипломаток всяких учиться. Ну а когда девка к такому будущему готовится, то родители ей личной жизни не позволяют. Не говоря уже об интимной. А я, так сказать, являлся бесплатной отдушиной. Эх, жизнь была! — Семенов тяжело опускался на свой топчан и светлел лицом. — Как султан — каждый день индивидуальные занятия. На бананы, конечно, много денег уходило…

— А без них?

— А без них нельзя, — вздыхал Семенов. — Мой метод предполагал — сразу ошеломить. Как Суворов говорил — быстрота и натиск… Давай, кстати, еще выпьем. За Суворова.

— За Суворова не получится, — вздохнул Ленчик, — закусон кончился. Я без закусона не могу. Печень.

Семенов поставил свой стакан на дощатый ящик, служивший ему столом.

— Н-да, — проговорил он, — без закусона хреново. Смотаться, что ли, в круглосуточный на углу?

— Я схожу, — с готовностью поднялся с табуретки Ленчик. — Чего купить?

— Сосисок и пару бомж-пакетов.

— Сосисок и пару… чего?

— Бомж-пакеты, — повторил Семенов. — Не знаешь, что ли? Китайская лапша быстрого приготовления. «Анаком» называется.

— А-а… — сказал Ленчик, — знаю. — И совсем собрался было уже уходить, как вдруг Семенов его остановил:

— Отставить. Я вспомнил, у меня в мертвецкой колбаса нарубленная лежит. С завтрака еще осталось. Так что далеко ходить не надо. Смотайся в мертвецкую, притащи хавчика…

Ленчик передернул плечами и покосился на оклеенную газетами стену, за которой, как он знал, зловеще поблескивают в больничном полумраке металлические двойные двери хранилища трупов. Ленчик, как и всякий нормальный человек, особой приязни к мертвым телам не испытывал, а испытывал вполне объяснимый страх перед могучей силой, превращающей разумных индивидов в безмолвные и бесполезные манекены, но Семенову свою боязнь никогда не выказывал, опасаясь потерять расположение сторожа.

— Ага, — сказал Ленчик. — Пойду. А где там?.. Чтобы мне не плутать.

Семенов задумался.

— Как войдешь, — сказал он, — сразу налево. По левому Ряду. Там два мешка с расчлененкой, вчера привезли, в чемодане из реки выловили. Вот за расчлененкой свободный стол стоит — колбаса там и есть… Ну, еще нога чья-то. Она из мешка выпала, а тетя Дуся, когда полы мыла, ее на стол и сунула. Усек?

— Усек, — внутренне содрогнувшись, ответил Ленчик. Сторож Семенов кивнул и потянулся за сигаретами. Поняв, что дополнительных инструкций не будет, Ленчик отправился за колбасой.

Двери трупохранилища были не заперты. Семенов, кроме старого списанного сейфа, где у него хранилась водка, никогда ничего не запирал, считая лишним. Ленчик толкнул двери и, втянув голову в плечи, вошел в промозглое темное помещение. Длинные столы, похожие на надгробия, высились в полумраке. На столах бесформенно громоздились лиловые тела. Накрывать трупы простынями, как положено по инструкции, Семенов тоже считал лишним, хотя нужное число простыней исправно получал, относил тете Дусе, а тетя Дуся умело с них сводила кислотой больничные клейма. После этой процедуры тетя Дуся переправляла простыни себе домой и шила из них постельное белье, с продажи которого Семенов получал свой процент.

— Едрена бабушка, — поежившись, пробормотал Ленчик. Тишина в трупохранилище стояла какая-то необыкновенная — напряженная, будто живые, как вот и Ленчик случайно забредшие сюда, в любой момент могли ожидать, что трупам надоест стыть без дела на столах и они, расправив затекшие члены, встанут, чтобы прогуляться. Был ведь такой случай в прошлом году. Привели в хранилище студентов из мединститута, подвели к трупу и стали показывать, как правильно отрезать человеку голову. А труп, как только скальпель коснулся шеи, вздрогнул, открыл глаза, сел на столе и попросил закурить. Преподавателя хватил удар, четверо студенток лишились чувств, а у одной из них случился выкидыш. Даже в газете писали об этом. Летаргический сон, говорят. А тот, которому голову чуть не отрезали, вроде бы собирался в суд подавать на администрацию клиники, но не пел и попал под автобус и оказался на том же самом столе только уже в окончательно мертвом виде.

Припомнив все это, Ленчик решил свет не включать. Кто его знает… не дай бог еще что-нибудь случится… Мало ли летаргических товарищей в городе живут…

Ленчик шагнул через порог. Двери с грохотом захлопнулись за его спиной. Испугавшись грохота, Ленчик шарахнулся вперед и налетел на каталку, крепко приложившись коленом о металлическую ось. После столкновения охранник взвыл, а каталка унеслась куда-то в темноту и, уже невидимая, гулко ткнулась в противоположную стену.

— Спокойно, — самому себе сказал Ленчик. — Чего я так разволновался? Сейчас колбасу возьму и вернусь. Блин, а сам Семенов не мог сходить? Обязательно меня посылать надо было…

Учитывая инструкции сторожа, Ленчик свернул налево, отсчитал от начала два стола и остановился перед третьим.

Если близ дверей хоть какой-то свет выбивался из щели, то в глубине трупохранилища было совершенно темно. Едва только можно было различить очертания стола. Ленчик осторожно положил ладони на поверхность стола и обжегся о холодный металл.

Постанывая от неприятного холода, охранник пошарил руками по столу, нащупал что-то, что вполне могло оказаться батоном колбасы, но при дальнейшем изучении оказалось отрезанной человеческой ногой — холодной и застывшей.

Истерически выругавшись, Ленчик зашвырнул ногу в темные глубины трупохранилища и долго вытирал вспотевшие ладони о форменные штаны. Потом наконец, справившись с охватившим его омерзением, продолжил свои поиски и нашел-таки колбасу, порубленную на куски и завернутую в газетку.

Охранник схватил сверток под мышку и поспешно направился к выходу. Остановился и облегченно вздохнул только тогда, когда оказался у самых дверей.