Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет Страница 68

Первого сентября мама собрала меня в школу. Скажу сразу: весь первый класс я простоял у доски, в роли провинившегося. Хотя учебный год завершил с похвальным листом. Плохую службу сыграло мое, оказавшееся некстати, умение бойко читать и писать. Когда все нормальные дети с каллиграфическим нажимом осваивали палочки и крючочки, я, от скуки, принимался дурачиться. Вертелся, гримасничал, всячески норовил обратить на себя внимание, чем подрывал образовательный процесс. Вот и сейчас пишу, вы думаете зачем? – по прежнему желаю обращать внимание. Моим первым педагогом оказалась пожилая учительница, преподававшая еще в дореволюционных гимназиях, лично видевшая самого Льва Николаевича, надеюсь понятно, что Толстого. Ее главное педагогическое кредо выражалось в стремлении любыми способами укротить первоклашку, привести мальца в смиренное состояние. Потом все становится легко и сподручно, как гарцевание на англизированной лошади. Я же был настолько упрям и непреклонен, что дело доходило до того, когда целый педсовет уговаривал меня попросить у Марии Сергеевны прощения, чтобы она уже больше никогда не ставила меня в угол. Увы, прощения я не просил.

Стремление оболванить, обкорнать человека подстерегает нас с раннего детства, это один из самых действенных и универсальных инструментов, на котором зиждется управляемость обществом, при любой власти, пусть даже самой раздемократической. Но вот удивительное дело, ведь и религиозные наставники повсеместно утверждают, что главной добродетелью христианина является смирение и послушание. Хотя сам-то Иисус был бунтарем образца беспримерного. Вся его жизнь и даже смерть оказались протестом и дерзанием высочайшим, доселе манящим и смущающим человечество. Достаточно вспомнить, как еще вчера раздражали большевиков златоглавые церковные маковки. В сильно продвинутых странах наловчились, приспособились жить чуть ли ни с Христом за пазухой, но ведь и с фигой в кармане. Сомнительное знаете ли, это занятие, когда в одной руке – заздравная свечечка, в другой – чемоданчик, черненький, с кнопочкой красненькой, а в глазах – благочестие и готовность, хоть сейчас на образа.

На всю жизнь запомнилась школьная новогодняя елка в первом классе. Мама нарядила меня в новенький, байковый, темносиний костюм. Папа нарисовал, изогнул и склеил из картона маску кота. Руки у отца были золотые, как будто специально созданные для украшения нашего мира. Котяра получился с длиннющими усами и почему-то гусиным пером, заправленным за ухо. На утренник, по чистому снегу, привела меня бабушка Ксения. Все дети, возбужденные, в карнавальных нарядах, были необычайно приветливы и внимательны друг к другу. Нарочито нас никто не развлекал, не было никаких массовиков- затейников. Мы самостоятельно веселили себя в старинном, с камином, школьном парадном зале. Водили под пахнущей хвоей и мандаринами елкой хоровод, танцевали, затевали игры, читали стихи. Новогодняя сказка, создаваемая нами самими, получалась настолько красивой и захватывающей, что учителя и родители долго не осмеливались прекратить, остановить этот праздник. Уже когда все очень утомились, что называется иссякли, наша старенькая учительница собрала всех детей около себя, немного помедлила и дрожащим голосом сказала: "Дети, как я хочу, чтобы вы были счастливы". Разрыдалась и оставила нас. Мы были последним ее классом, последним новогодним утренником, со следующего учебного года она отправлялась на очень заслуженный отдых. Спасибо вам, Мария Сергеевна, мы конечно же счастливы, уже только потому, что вы были у нас.

Глава третья

Следующий, тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год, в жизни страны и в моей личной памяти запечатлелся как годовщина чествования трехсотлетия воссоединения Украины с Россией. Доложу вам без преувеличения, власти раскрутили по этому поводу нешуточный шабаш. Складывалось впечатление, что страна никогда, разве только в День Победы, не ликовала и не веселилась так самозабвенно и искренне, как в тот незабываемы юбилей. Сколько было выпущено всевозможной агитационной бесовщины – расписной посуды, открыток, почтовых марок, значков, всего не перечесть. Непрекращающиеся уличные концерты, бесплатные угощения, танцплощадки – все бурлило, гремело: казалось, что праздник этот будет неизбывным, что он никогда не закончится. Между тем, праздник возник и удалился каким-то волшебным образом, ни до, ни после пятьдесят четвертого года о нем серьезно уже никогда не вспоминали. И этому тоже есть свое объяснение. Под видом захватывающего восторга от слияния Украины с Россией, страна подсознательно ликовала по случаю избавления от товарища Сталина.

Заключительным аккордом праздничного сабантуя затевался грандиозный фейерверк. Что зря трепаться, садили с разных точек города из пушек, минометов, ракетниц всю ночь напролет. Получалась сплошная, рассыпающаяся цветными огнями феерия, с огромным количеством зенитных прожекторов, чертивших белыми лучами ожившее ночное небо. Все продумано до тонкостей. Артиллерийские расчеты, сосредоточенные в разных частях города, устраивали своеобразный перепляс, как бы переговариваясь и состязаясь между собой в изобретательности, силе и яркости залповых огней. Грохот стоял такой, что чертям становилось тошно, чудилось, будто небо не устоит, дрогнет и накроет расшалившийся город. После праздника долго еще, несколько месяцев спустя, можно было находить по всем улицам разноцветные металлические кружочки, крышечки из- под осветительных зарядов.

Дабы ни у кого не возникало сомнений на предмет прочности союза двух братских народов, кремлевские придурки продемонстрировали широту большевистской натуры. Хрущев, что называется "с барского плеча", отвалил в пределы Украинской советской республики Крымский полуостров. Разумеется, Крым, не взирая ни на какие политические игрища, всегда был и останется Крымом, там всегда будут жить люди различных национальностей. Не уверен, что гражданам жилось бы много лучше, окажись они в составе России, или живется лучше от того, что числятся за Украиной. Дикость этой акции состояла в том, что Хрущев переместил Крым, словно табуретку на собственной кухне. При этом, будьте уверены, никому и в голову не пришло, что не худо бы поинтересоваться мнением единственного народа, которому, если положить руку на сердце, и принадлежит эта земля. Справедливости ради следует отметить: крымские татары на то время, что называется, бомжевали, они как бы свалились с Луны, им не находилось укромного уголка на широкой карте Советского Союза, так что и советоваться толком не было с кем.

Однако все не просто в этом мире, зачем-то ведь понадобилось Никитке отвесить поклон украинским сотоварищам. На то были важные интернациональные причины. За годы советского беспредела кремлевские молодцы крепко наследили на украинских черноземах, обильно окропили их невинной кровушкой, а здесь, после смерти вождя, подвернулся хороший повод дать отступного. Дескать, прошлые времена – это все дело рук негодяя Сталина, а мы – демократы, интернационалисты, первые ваши друзья. Вот так в обмен на страдания замордованного народа и возник в пределах Украины полуостров Крым.

Для меня, человека родившегося и выросшего на востоке Украины, совершенно нелепо воспринимается ситуация, когда Украина и Россия оказались разделенными пограничными кордонами. Верите ли, я даже сейчас, хоть убей, не скажу с уверенностью ни об одном из моих одноклассников: был ли он русским или украинцем. Еврея помню каждого, помню армян, помню якута Вову Малиновского, но нас, даже представить себе не могу, по какому признаку следовало бы различать. Предполагаю, что везде по- разному, но на Донбассе все обстояло именно так.

Донбасс был и остается по преимуществу русскоязычным. Когда я учился в школе, нам преподавали предмет с красивым названием "родная речь". В этом определении сокрыт глубочайший признательный смысл. Появляясь на свет Божий, человек не выбирает своих родителей, он также не выбирает и язык, слово, которое есть начало всех вещей в этом мире, дается человеку от момента рождения. Родная речь связана с этнической, культурологической средой, в которой оказывается маленький человек. Моим родным языком является русский. Что ни хорошо и ни плохо, это данность, она также священна и непреложна, как память моих предков, как слава, как культура моего народа.

Любые посягательства на право человека пользоваться своим родным языком, есть преступление гнуснейшее, оно не может иметь никаких оправданий. Вопросы использования языка, то бишь слова, во всем цивилизованном мире давно уже решены настолько понятно и окончательно, что об этом и говорить-то не очень удобно. Тем не менее, учитывая специфику настоящего момента, когда в Украине откровенно попираются принятые гуманистические нормы, приходиться напомнить азбучную истину, что родная речь – это, в первую очередь, достояние человеческое, и только потом государственное или политическое. А коли достояние человеческое, как цвет наших очей, как размер ноги, наконец, то вовсе не нуждается ни в каком государственном урегулировании. Фашистские идеологии не в расчет. Поэтому в благополучных странах не власти, и конечно, не ура-патриоты определяют статус официального государственного языка, а только конкретное население. Желают люди иметь два, три государственных языка, они их имеют и прекрасно сосуществуют в рамках единой страны. Когда власть оформляется в неожиданно эксклюзивные режимы, такое порой имеет место быть, элементарные права человека никого уже не интересуют. Тогда все начинает определять глобальные идеи доморощенных наполеонов, как правило пещерного происхождения.