Наталия Gemma - Чертовщина Страница 7

чмокнул султана в предусмотрительно подставленные губы. Затем быстро отпрыгнул

назад, стараясь отплевываться незаметно. Бе-е-е-е!!!!

Какая гадость!!

Пока я изо всех сил удерживал офигевшее сознание в себе, параллельно внушая,

что падать в обморок в покоях аль Суфайда — плохая примета (к болезненным

ощущениям в пятой точке), у султана прорезался голос. Вгоняя меня в еще больший

ступор, он вкрадчиво осведомился:

— Тебе понравилось?

Да меня прям перекосило всего от удовольствия! Сам, что ли, не видишь?

Хотелось мне ответить, но я адским усилием задушил готовые вырваться

неуважительные слова.

— Ти-и-м! — пропел садист, отличающийся дурным вкусом в отношении головных

уборов и наложников — Не молчи. Так как?

Шикарный вопрос! Все равно, что патологоанатом в процессе работы спросит у

объекта своего изучения про его самочувствие!

Что ответить? Дилемма, однако! Скажу, понравилось, так правитель бросится

лобзать меня сверху донизу, вон уже и губы бантиком сложил! Приготовился

заранее, гад! А если правду… Это может печально для меня закончиться. Я ж ему

мозги парю уже давно и весьма успешно! Настолько поднаторел в этих вопросах, что

впору дома уроки давать или курсы организовать, как грамотно от неправильно

ориентированных извращенцев отмазываться и отбрехиваться. Эх, полон я талантов!

Главное, редких.

От ответа и возможных страшных последствий оного меня спасло появления

советника Фейха, который влетел в покои султана с крайне озабоченным лицом.

Разговор, видимо, предстоял серьезный, а потому меня моментально выперли к себе,

чему я был несказанно рад.

Однако после вынужденного поцелуя влюбленное безумие у местного повелителя

стало прогрессировать. Теперь к прочим его ухаживаниям добавились ежедневные

прогулки во внутреннем дворике гаремной части. Мы чинно вышагивали по

вымощенному красно-коричневым камнем тротуару, причем султан поминутно бросал на

меня горящие воодушевлением взоры и громко вздыхал, нежно схватившись за мой

локоток. Я страдальчески морщился, чувствуя себя как-то… как-то так… странно.

Да дураком я себя чувствовал! Круглым во всех местах! Но вырвать свою

конечность из рук аль Суфайеда не решался: я все-таки вежливый человек…

ериодически.

Да и стража внимательно следила за моими перемещениями на свежем воздухе. Не

хотелось бы ее радовать необдуманными действиями.

И естественно, наш совместный променад привел к закономерным последствиям.

Однажды вечером, с удобством устроив меня на скамье, расположенной в тени

ветвистого дерева, этот тетерев на токовище не нашел ничего лучшего, как с

чувством признаться:

— Я люблю тебя, Тим!

И он, ожидаючи неизвестно чего, вперил в меня свои несуразные глазенки, на

которые наполз тошнотворно-розовый головной убор в мелкие синие цветочки.

Ох, чуяло мое сердце! А вернее, даже не оно, а совсем-совсем другая часть

тела, на которую обычно и сваливаются приключения, вроде моего.

Кому-нибудь мужик в любви признавался? При условии, что вы не трепетная

барышня? Удовольствие ниже среднего, сомнительное такое удовольствие, надо

сказать!

После громкого султанского заявления («Надеюсь, у них тут свадьбы-женитьбы

между «противными» не в ходу? обеспокоился я мысленно) я сохранил способность

здраво соображать, подозреваю, только в силу практики последнего, военного,

времени, когда я каждую секунду чувствовал себя на осадном положении.

Однако правая рука у меня рефлекторно сжалась в кулак, жутко захотелось дать

хозяину гарема по царственной морде или царственному уху! Чтобы не сорваться, я

быстро спрятал руку за спину и, удерживая на лице задумчивое выражение, вежливо,

но слегка сумбурно, выпалил:

— Солнце тебе в… Э-э, в смысле, может, ты и ничего на свой, на султанский

манер, кто знает, я в султанах не разбираюсь! Но вообще я ничего голубого не

перевариваю, так что тебе хрена лысого обломится! И сними ты уже эту дрянь с

головы!!!

Не, ну погорячился, конечно, думал я, когда стражники, предварительно

накостыляв по шее, волочили меня обратно во дворец. Сравнявшись цветом лица с

плиткой на тротуаре, разгневанный моей наглостью, правитель повелел запереть

меня на несколько дней в покоях. И никаких прогулок!

Ха, напугал! Да я после сессии неделю из квартиры не вылезал, правда, тогда

мне компанию составляли пиво и друзья, а тут не то, что буйных однокурсников,

тут и пива не сыщешь, только вино, которое скоро из ушей польется! Что за

страна, в самом деле? Развивающаяся, наверное…

Ну, на некоторое время после этого я забыл про аль Суфайеда: он и сам не

появлялся, и меня к себе не приглашал. С одной стороны, такое положение вещей

очень радовало, с другой — напрягало. А ну, как он, какую пакость задумал?

Государственное мышление, знаете ли, да еще отягощенное сомнительными

пристрастиями, могло изобрести поистине страшные штуки. Впрочем, я не

сомневался, что сумею справиться с любыми неприятностями. Оптимизм из меня ничем

не выбьешь!

В одну из тихих ночей, когда я мирно почивал на лаврах…тьфу, на ложе, меня

разбудил непонятный звук. Словно шебаршился кто-то.

Кошка, что ли? Сквозь сон подумал я. Звук повторился, уже настойчивей. Две

кошки? Или, учитывая здешние нравы, коты? Чем они там занимаются?! И почему в

непосредственной близости от меня?? Это намек?! Шорохи не исчезали.

И вдруг!

— Тим! Тим, сокровище мое! — раздался истошный вопль за дверью.

Автоматически прикрыв руками затрепетавший от ужаса зад, я в панике подскочил на

кровати, идентифицировав позывные ненавистного правителя. Ах, ты, рожа гаремная!

Скотина царственно-мстительная! Решил меня законного отдохновения лишить?!

— Тим, ясноглазый мой! — завывал аль Суфайед. — Впусти меня, своего

Фархадушка!

Да что за черт?! Спятил он, что ли?? Чего ломится ко мне посреди ночи?!

Скомпрометирует на весь дворец, как я утром людям в глаза смотреть стану??

Минуточку, остановил я себя, какие люди, враги повсюду! Да пусть он хоть башкой

колотится, мне-то какая печаль? Глядишь, гадский тюрбан помнется, наконец!

— Сладкий мой! Золотой! Любиииимыыыый! — Неслись пронзительные крики по всем

закоулкам.

Я мрачно уселся на кровати, скрестив ноги по-турецки и вздрагивая от каждого

вопля, как от удара. Он сейчас всех перебудит! Смотрите-ка, какой темпераментный

мущщина… черт, неадекватный, в смысле! А ведь производил хорошее впечатление!

Вполне вменяемое…

Но что-то в голосе хозяина гарема меня насторожило, и, проанализировав его

странное поведение, я понял, что он элементарно напился!

С ума сойти! Пьяный в ж…, нет-нет, в хлам, султан скребется у моего порога?!

Аки мыша?!

— Тим! — Проревел он, словно подслушав мои мысли.

— Иди к черту, твое сульфатское величество! — Рявкнул я с неожиданной

обидой. — Шлялся неизвестно где несколько дней, а потом приперся ночью, да еще

поддатый! Вали, откуда пришел!

Я испуганно умолк. Вся эта ситуация что-то зверски мне напоминала. Ну,

конечно! Фархад вел себя, как загулявший образцовый семьянин-муж, а я… А я,

соответственно, как его сварливая жена!

Горестно застонав, я упал обратно в гору подушек, ох, чувствую, доведет меня

этот веселый дворец до голубого греха!

Мои невеселые размышления прервала какая-то возня за дверью и тихие

увещевания, причем я отчетливо расслышал слова «дался вам этот дохляк…». После

чего все стихло. Верные слуги утащили повелителя отсыпаться, решил я, и с

облегчением последовал его примеру.

На следующий день Лианэ, явно испытывая неловкость, принес мне подарок от

царствующего выпивохи — очередной перстень с огромным бриллиантом.

Интересно, он меня точно не путает с девушкой? Может, он между людьми

половых различий не видит? Я начинал сердиться. Впрочем, откуда ему у меня эти

самые половые различия увидеть, когда я делаю все, чтобы этого не допустить! Я

помотал головой, опять глупости лезут!

— Еще одно колечко? С чего вдруг? — поинтересовался я не без злорадства.

Лианэ, стыдливо опуская глаза, тихо шепнул: — Наш повелитель, Фархад аль

Суфайед, да пребудет с ним солнце, приносит свои нижайшие извинения за

недостойное поведение вчера ночью, кои послужили причиной пробуждения сына

богини Луны Синанэ!

С трудом продравшись сквозь церемонные фразы до сути объяснения, я уточнил:

— А нашему повелителю Фархаду аль Суфайеду, да пребудет с ним солнце …э-э, –