Сергей Шведов - Черный скоморох Страница 75

На узких улочках столицы Вестианской империи было неспокойно, и занятый глобальными проблемами магистр не стал вникать в суть происходящего. Очень может быть, что вестианцы недовольны своим новым императором, но, к счастью, не Пигалу Сиринскому решать эту проблему.

– Мне кажется, им доверять нельзя.

– Я предупреждал тебя об этом с самого начала, Пигал,– спокойно отозвался Семерлинг.– У порков свои цели, и, вероятнее всего, они очень расходятся с нашими.

Разговор происходил во дворце императора Каха, который любезно предоставил гостям роскошные покои, не радовавшие, однако, сердце встревоженного магистра. Пристрастие гельфов к ярким и пестрым краскам раздражала Пигала еще на Игирии, но на Весте это явно превратилось в порок. Да и сам дворец являл собой образец вестианской архитектуры эпохи упадка. Столица Вестианской империи тоже не понравилась сиринцу. По количеству грязи она вполне могла бы соперничать с альбакеркской столицей, где магистру довелось пережить одно весьма неприятное приключение. Все-таки гельфы сильно деградировали со времен Великого поражения, и на Весте следов деградации куда больше, чем на Игирии и Вефалии.

Пигал отпил кисловатого вестианского вина из хрустального кубка изумительной работы и перевел взгляд на застывшего в неподвижности у окна кентавра.

– Тебе не кажется, просвещеннейший, что порки готовят каверзу Черной плазме и для этой цели им нужен князь Тимерийский.

– Зачем? – Семерлинг даже головы не повернул в сторону сиринца, занятый, видимо, каким-то любопытным зрелищем за окном.

Пигал хотел уже было присоединиться к кентавру, но усталость оказалась сильнее любознательности, и он остался сидеть в уютном кресле, вздыхая о прожитых годах, которые, что ни говори, давят на плечи тяжелым грузом. Все-таки у человека только две ноги, а не четыре, и иной раз приходится об этом жалеть.

– Порки, судя по всему, вымирающая раса, и кто знает, не заинтересованы ли они в глобальной катастрофе, дабы расстаться с треском и шумом со столь жестоко обошедшимся с ними миром.

– Либо получить от Черной плазмы заряд энергии для продолжения своего существования,– отозвался Семерлинг.

Похоже, его мысли текли по тому же руслу, что и мысли просвещеннейшего магистра. Шум за окном действовал на нервы разнежившемуся сиринцу, и он обратился к своему другу с ноткой раздражения в голосе:

– Ты не мог бы мне объяснить, просвещеннейший, что там происходит?

– Вероятно, бунт, а возможно, и революция.

– А в чем разница?

– Бунт бессмыслен по своей природе, а революция предполагает идею.

– И кто стоит во главе бунтующих масс? – Пигал начал проявлять интерес к происходящему, тем более что шум во дворе нарастал.

– Жгучий брюнет приятной наружности, лет примерно двадцати, с энергетическим мечом в руке...

– Феликс,– догадался магистр.– Нет, это не революция, Семерлинг, поскольку мессонские бароны не признают никаких идей, кроме безумных. Это бунт плоти. Благородный пиковый кавалер явился за своей Миленой.

Пигал оказался прав: не прошло и двух минут, как барон возник на пороге с мечом в руке и яростью во взоре.

– Где этот мерзавец Ках?

– И для того, чтобы задать мне этот вопрос, человек молодой, ты истребил сотню, а может, и более ни в чем не повинных людей?

Просвещеннейший Пигал уже устал возмущаться безумством сыновей проклятого князя, а потому и голос его звучал спокойно и даже чуть насмешливо.

– Вы, как всегда, преувеличиваете, магистр.– Феликс наполнил вином кубок и залпом осушил его.– Кашу заварил не я, а сторонники принца Зака.

Феликс сел в кресло напротив сиринца и с интересом уставился на кентавра. Пигалу пришло в голову, что барон видит Семерлинга впервые и вообще кентавры ему в диковинку.

– Просвещеннейший Семерлинг,– представил своего друга Пигал.– А о вас, благородный Феликс, видный член Высшего Совета уже наслышан.

Семерлинг отвернулся наконец от окна и скользнул строгими глазами по лицу молодого человека. Кивок у кентавра получился коротким и высокомерным. Имперский барон в долгу не остался и в высокомерии вполне мог соперничать с Семерлингом. Из этого обмена любезностями Пигал сделал вывод, что барон и кентавр очень не понравились друг другу.

– Так зачем вам понадобился несчастный император?

– Плевал я на Каха,– возмущенно фыркнул Феликс.– Мне нужна Милена, и ради ее прекрасных глаз я поставлю на уши всю Весту.

– Ваша девушка находится в Релане, барон,– холодно произнес Семерлинг.– Вам будут противостоять порки, самые могущественные существа во Вселенной.

Пигал не был уверен, что несравненные находятся в Релане, но опровергать Семерлинга не собирался. Конечно, следовало бы предостеречь человека молодого от опрометчивых поступков, но перед магистром сейчас сидел не обычный барон, а сын проклятого князя, один из игроков дьявольской игры, затеянной на погибель всего живого во Вселенной, и сиринцу было не до сантиментов. Тем более что барон, скорее всего, пропустил бы его предостережения мимо ушей.

– Спасибо, кентавр.– Феликс резво подхватился на ноги.– Не смею вас больше обременять своим присутствием, просвещеннейшие.

Пигал лишь головой покачал вслед пиковому кавалеру да мысленно посетовал на свое и кентаврово бессердечие.

– Тебе не кажется, Семерлинг, что в Релане молодых людей ждут большие неприятности.

– Неприятности ждут нас всех, Пигал. Пришла пора игрокам выкладывать свои карты на стол. А мы с тобой посмотрим, чей козырь старше.

– А как там бунт?

– Затих. Ках всего лишь марионетка в чужой игре, его легко выдвинуть и столь же легко задвинуть.

– Я все-таки не понимаю, Семерлинг, к чему такая сложная система престолонаследия? Зачем поркам эти девушки?

Кентавр в ответ лишь развел руками. Шум и крики в императорском дворце стихли, хотя трудно пока было сказать, кто же взял верх в споре. Пигал уже собирался кликнуть слугу, чтобы выяснить подробности отшумевшего дела, но в этот момент дверь распахнулась и император Ках собственной персоной объявился на пороге.

– Я просто потрясен, досточтимый Семерлинг, вы обещали мне поддержку, порки тоже, и вот я остался один перед лицом разъяренной толпы.

– А где толпа? – полюбопытствовал Пигал.

– Отхлынула,– зябко передернул плечами Ках.– Ее увел негодяй, назвавшийся бароном несуществующей империи. Этот мерзавец грозил мне смертью, если я не верну ему Милену. Вы можете мне объяснить, досточтимые, кто он такой, этот барон Феликс, и на каком основании бесчинствует в моей столице?

– Барон Феликс сын императора Вефалийского и Игирийского Андрея Тимерийского,– отозвался на этот вопль Пигал.– Вам это имя ничего не говорит, благородный Ках?

Судя по тому, как побледнело лицо незадачливого претендента на трон, с Чернопалым он был знаком и это знакомство не оставило в его душе теплых воспоминаний. Вообще-то лицо самозванца не показалось Пигалу ни благородным, ни мудрым. Зато оно было хитрым, не оставляющим сомнений в том, что его обладатель большой пройдоха. Незаконнорожденный сын императора Зака не обладал и солидной осанкой, которая может выручить претендующего на власть человека даже при сомнительной физиономии. Ках был мал ростом, коротконог, толстоват и страдал одышкой. По мнению Пигала Сиринского, надо было обладать незаурядной наглостью, чтобы при столь скорбных внешних и внутренних достоинствах лезть в императоры.

Усталость, сковавшая было члены немолодого магистра, потихоньку стала отступать под напором весьма любопытных фактов.

– Послушайте, благородный Ках, почему вам непременно нужно жениться на этих девицах?

– Обычай!

– Вы убили своего брата, Ках, чтобы занять его место. Это преступление, а мы с просвещеннейшим Семерлингом не настолько подлы, чтобы помогать самозванцу. A может, и император Зак IX умер не своей смертью?

– Я протестую,– завопил незадачливый претендент.– Я не убивал Зака IX, который умер своей смертью, ни тем более Зака X, которого вовсе не было.

– Как «не было»? – поразился неслыханной лжи магистр Пигал.

– Наследник Зак умер еще во младенчестве, но об этом не стали сообщать народу. Порки сказали моему отцу, что место умершего младенца займу я. По их словам, подобное случалось и раньше.

– Когда умер младенец? – вмешался в разговор Семерлинг.

– Сорок лет тому назад,– обернулся к нему Ках.– Я был тогда еще ребенком и уже хотя бы в силу этого обстоятельства ничем не мог повредить своему брату.

Время на планетах, связанных дорогой гельфов, течет одинаково. И ровно сорок лет назад на развалинах замка Лорк-Ней был обнаружен мальчик с загадочными картами в руках.

– Послушай, просвещеннейший,– спросил кентавра Пигал,– а ты не ошибся тогда на Альдеборане?

– Нет,– твердо сказал Семерлинг.– Андрей Тимерийский, вне всяких сомнений, сын Феликса.

Оспаривать это утверждение просвещеннейшего друга магистр не рискнул по той простой причине, что проклятый князь слишком уж был похож на своего отца. Не внутренне разумеется, а чисто внешне. И все-таки какая-то связь между умершим младенцем на Весте и обнаруженным младенцем на Альдеборане, несомненно, была.