Сергей Шведов - Черный скоморох Страница 76

– Нет,– твердо сказал Семерлинг.– Андрей Тимерийский, вне всяких сомнений, сын Феликса.

Оспаривать это утверждение просвещеннейшего друга магистр не рискнул по той простой причине, что проклятый князь слишком уж был похож на своего отца. Не внутренне разумеется, а чисто внешне. И все-таки какая-то связь между умершим младенцем на Весте и обнаруженным младенцем на Альдеборане, несомненно, была.

– Несравненные невесты появляются в голубых замках через определенный срок? – покосился Пигал на Каха.

– Их привозят из замка Релан в год двадцатилетия со дня рождения наследника, чтобы к его сорокалетию они достигли возраста невест. Этому обычаю три с лишним века.

Просвещеннейший Пигал призадумался. Все полученные от Каха сведения нужно было систематизировать и сделать необходимые выводы, без которых предпринимать что-либо крайне опасно. Слишком уж хитрая разыгрывалась комбинация, и разыгрывалась она, скорее всего, порками. Порки, похоже, знали об упавшем из Черной плазмы младенце Сагкхе. И, надо полагать, перепугались по этому поводу не меньше, чем все остальные обитатели ближних и дальних планет. Случилось это прискорбное событие триста с лишком лет назад на далекой Либии, и в это же время на Весте появляется странный обычай. Возможно, это простое совпадение, но нюх дознавателя подсказывал Пигалу, что связь между событиями есть. Ловить младенца Сагкха порки не рискнули, да и хотел бы магистр увидеть существ, способных поймать обитателя Черной плазмы, если тот сам этого не хочет. Но следить за ним они наверняка не прекращали ни на минуту, и все подробности невероятной охоты на Сагкха им были известны.

– Если мне не изменяет память,– задумчиво протянул Пигал,– именно из замка Релан император Вэл Великий отправился в свой последний поход на Сагкхов? Из этого можно сделать вывод, что где-то в замке находятся ворота, ведущие в Черную плазму.

– Так ты думаешь, просвещеннейший Пигал, что несравненные – это ключ к воротам? – встрепенулся кентавр.

– Или половинка ключа,– спокойно отозвался магистр.– Видишь ли, Семерлинг, у гельфов существует странный обычай использовать собственную кровь для наложения заклятий. Мы уже сталкивались с тобой с подобной магией в замке Рогус.

– Но ведь после Великого поражения прошло много тысячелетий! – с сомнением покачал головой Семерлинг.– Прямых потомков Вэла практически не осталось.

– И все-таки порки создали несравненных. А не учли они, скорее всего, только одного: дверь была закрыта не только с этой, но и с той стороны. Черная плазма тоже решила отгородиться от нашего мира. Одно магическое заклятие наложилось на другое, и возник замок, открыть который не под силу не только людям, но и Сагкхам. Такое случается в магии, хотя и крайне редко.

– Иными словами, чтобы открыть такой замок, нужно скрестить Сагкха с человеком? – цинично усмехнулся Семерлинг.

Цинизм просвещеннейшего друга магистру не понравился, но смысл он определил верно:

– По-моему, порки рассчитывали на то, что потомки Вэла Великого и его доблестных соратников, опаленных Черной плазмой, сохранили в себе черный след. Но, увы. Для порков, увы! И когда младенец Зак умер, с ним умерла и последняя надежда порков создать ключ для магического замка.

– Но ведь Зак умер сорок лет назад, если верить нашему другу благородному Каху, зачем же спустя двадцать лет они вновь передали вестианским баронам четырех несравненных?

– А затем, мой просвещеннейший друг, что в дело вмешался младенец Сагкх. Я не знаю, как порки столковались с порождением Черной плазмы и на чем поладили. Знаю только, что маленький Сагкх решил изготовить недостающую половинку ключа и уйти в свой мир через вестианские ворота. Он выбрал четырех женщин, которые почти наверняка были потомками соратников Вэла Великого, после поражения рассеявшимися по всей Вселенной. Именно их он одарил своими слезами. И они их приняли, что служит прямым доказательством того, насколько безошибочно действовал Сагкх. Остальное тебе известно. Сагкх ушел с твоей помощью, Семерлинг, и порки вздохнул с облегчением. Они решили, видимо, что все уже закончилось, но, оказывается, все еще только начинается.

– Должен тебе сказать, просвещеннейший Пигал, что я потрясен твоей проницательностью. По-моему, ты превзошел сам себя, в который уже раз подтвердив свою славу лучшего дознавателя не только Светлого круга, но и всей Вселенной. Не соглашусь я с тобой только в одном: боюсь, что порки не столько будут мешать князю Тимерийскому, сколько помогать. Им нужна энергия Черной плазмы, и они сделают все, чтобы ворота раскрылись.

Польщенный высокой оценкой своих скромных достоинств, просвещеннейший магистр не стал спорить с кентавром Семерлингом. Тем более что посланец славной Кентаврии знал, похоже, порков куда лучше сиринца.

– Ну и главный вопрос, просвещеннейший магистр: что мы можем с тобой сделать, дабы помешать Тимерийскому?

Вопрос Семерлинга пролился ушатом ледяной воды на разгоряченную голову Пигала. Приходилось признавать, что гениальное озарение лучшего дознавателя Вселенной – это еще не гарантия успеха. Мало знать, надо предотвратить. В данном случае Пигалу надо было не просто мыслить, к чему он был предрасположен с детства, но и действовать, чего он не любил.

Пока Пигал размышлял над вопросом своего друга, слово взял император Ках:

– Если вы, досточтимые господа, собираетесь противостоять князю Тимерийскому, то можете рассчитывать на мою поддержку. Этот негодяй давно уже мутит воду в нашей многострадальной империи, а не было бы порков, то он давно бы подмял нас под себя. Этот самозванец объявил себя императором всех гельфов и призвал к воссозданию великого Гельфийского государства на всех обитаемых планетах Темного круга. Как вам это понравится, досточтимые господа?! И на Весте нашлись идиоты, которые поддержали пришлого безумца в его несуразных устремлениях.

Слова императора Каха Пигала не удивили. Идея воссоздания Гельфийской империи была, конечно, безумна, но вполне укладывалась в представления магистра о Чернопалом. Но вряд ли возрождение порушенной когда-то империи было истинной целью проклятого князя, иначе он не рвался бы с такой одержимостью к Черной плазме.

– По-моему, Семерлинг, ты напрасно направил стопы барона Садерлендского в Релан.

– Я думаю, он нашел бы туда дорогу и без моей помощи. К сожалению, и нам с тобой придется отправиться туда, чтобы помешать безумцам.

Пигал не испытал в этот момент душевного подъема. Скорее, он сильно струхнул. Слишком уж могущественными были силы, с которыми предстояло столкнуться сиринскому магистру. Его познаний в Белой магии не хватит, чтобы противостоять магии Зла, которой в совершенстве владеют порки. Не говоря уже о противодействии черной семейке Тимерийских и их покровителю Сагкху. И какая нелегкая понесла в свое время Пигала в дознаватели?! Все-таки тщеславие – самый обременительный из человеческих пороков. А за пороки рано или поздно приходится расплачиваться. Впрочем, даже на родном Сирине магистру вряд ли удастся уцелеть в свете разыгравшихся во Вселенной страстей.

Появившийся на пороге капитан Бэг отвлек Пигала от мрачных мыслей.

– Известное вам лицо прибыло на Весту и направилось по дороге, ведущей к Релану,– доложил Бэг кентавру.

– А его отпрыски?

– Эти отправились туда еще раньше, и две девки из голубых замков с ними. Меня они освободили из-под стражи только после того, как я указал им дорогу в логово порков.

– Пора, магистр,– вздохнул Семерлинг.– Попытаемся сделать все, что в наших силах.

Император Ках скромно согласился разделить труды высокочтимых гостей. Пигалу показалось, что вестианский пройдоха просто боится остаться в собственном дворце на виду у взбунтовавшегося народа. И еще ему показалось, что капитан гвардейцев уж очень почтительно смотрит на кентавра Семерлинга.

– Бэг является кентаврийским резидентом на Весте вот уже более десятка лет, с тех самых пор, как на этой планете объявился Тимерийский,– пояснил Пигалу Семерлинг.– Как видишь, магистр, у нас нет от тебя тайн.

А вот в этом Пигал как раз не был уверен. Кентаврия, похоже, активно действовала на Весте, забыв поставить в известность Высший Совет Светлого круга. Прямо скажем, странная позиция по отношению к союзным планетам. Если угроза, исходящая от Андрея Тимерийского, так велика, как об этом говорит Семерлинг, то скрытность кентавров выглядит просто зловеще.

Горькие мысли не мешали, однако, Пигалу следовать за развившим предельную скорость Семерлингом. А следом за магистровым жеребцом трусили плотной группой император Ках, капитан Бэг и полусотня рогатых гвардейцев. Кавалькада промчалась по недовольно гудящим улочкам вестианской столицы, тревожа топотом копыт очумевших от людского буйства собак. А население столицы находилось в возбужденном состоянии, и это возбуждение еще более усиливалось тем обстоятельством, что никто точно не знал ни причин бунта, ни его конечных целей. Поэтому каждый сам находил себе врага и вымещал на нем все накопленные за долгую жизнь горести и несчастья. Несколько раз группу всадников во главе с кентавром пытались остановить, однако без особого успеха. Гвардейцы Бэга с восставшим народом не церемонились и при необходимости пускали в ход мечи. Впрочем, особого усердия нападающие не проявляли, а основная масса народа была занята делом более безопасным и прибыльным – грабила богатые дома и лавки. Пигал окончательно утвердился в мысли, что Вестианская империя не относится к числу процветающих государств, а потому и поводов для бунтов здесь всегда будет с избытком. Улочки города были узки и извилисты, нечистоты текли по грязным мостовым бурным потоком. Магистр почувствовал облегчение, вырвавшись из каменных теснин на широкую равнину.