Сергей Шведов - Черный скоморох Страница 78

– Похоже на заколдованный лес,– не удержался магистр от поэтического оборота в стиле принца Гига.

– Колдуном выступила Черная плазма,– бросил, не оборачиваясь, Семерлинг.

С этим утверждением умнейшего из кентавров спорить, пожалуй, было трудно, и Пигал почувствовал дрожь в коленях, сжимавших теплые бока гнедого жеребца. Гнедой, вяло переступая ногами, тянулся след в след за кентавром Семерлингом, не делая попыток уклониться в сторону. Очень может быть, животное чувствовало вечный ужас, исходивший от этого немыслимого в своей мертвой красоте пейзажа. Семерлинг обогнул застывшего в позе готовящегося к прыжку изысканно-благородного оленя. Животное готовилось к прыжку уже не одну тысячу лет, но магистр с горькой уверенностью отметил про себя, что этому прыжку уже никогда не состояться. И еще подумалось просвещеннейшему из мудрых, что, очень может быть, наступит страшное мгновение, до которого, кстати говоря, рукой подать, когда и Пигал Сиринский застынет на веки вечные в качестве хрустального памятника самому себе. Вот такая странная ирония судьбы. А может быть, и наказание за тщеславие. Если говорить уж совсем откровенно, магистру мечталось, что его изображение останется потомкам на аллее сиринской славы. И эта мечта не была такой уж несбыточной. Не приходилось сомневаться, что его заслуги были бы оценены если и не конной статуей, то хотя бы скромным бюстом от благодарных сопланетников. Другое дело, что есть все-таки разница между вашей каменной копией в тенистой роще Сирина и заледеневшей от ужаса натурой в совершенно немыслимой дыре, где некому даже слезу уронить на холодеющий труп.

Благородный Ках от хриплого лая в адрес кентавра перешел на паскуднейший визг, чем чрезвычайно раздражал обладающего редкостным музыкальным слухом сиринца. Пигал не выдержал плача чужой испуганной души и бросил через плечо:

– Перестаньте же наконец визжать, почтеннейший, вы не в свинарнике.

Разумеется, просвещеннейший сиринец никогда бы не позволил себе столь резкого выпада, сторону коронованной особы в обстоятельствах обычных, но сейчас было не до церемоний. Император Ках в долгу не остался и назвал магистра сиринской макакой. Пигал на этот выпад даже не обиделся по той простой причине, что макаки на Сирине никогда не водились и подобное сравнение могло прийти на ум только совершенно ничтожной личности, которой, конечно, не место на императорском троне. И вообще, по мнению члена Высшего Совета, самозванца Каха следует судить судом межпланетного трибунала за содействие поркам в их чудовищных планах, грозивших гибелью Вселенной.

– От пособника Сагкхов слышу,– не остался в долгу незадачливый претендент.

К сожалению, в этих словах ничтожнейшего из гельфов была все-таки доля правды, хотя и мизерная. И очень может быть, непредвзятый суд не захочет взять в расчет доброго сердца Пигала Сиринского, а выдаст ему по полной программе за проявленную двадцать лет назад в замке Крокет слабость. Впрочем, как раз суда в данную минуту просвещеннейший боялся менее всего. По той простой причине, что даже планета Тартар была куда менее ужасным местом, чем то, где он находился сейчас.

Хрустальный лес закончился так внезапно, что Пигал даже вздрогнул, увидев из-за спины кентавра громадное мрачное сооружение очертаний настолько несуразных, что на ум сразу же пришел вечно пьяный либийский архитектор Джавша Сиплый, немало в свое время намудривший с замком Крокет.

– Это сооружение в вестианских хрониках называется лабиринтом Вэла Великого, или, еще проще,– замочной скважиной.

За спиной магистра в ужасе сопел лжеимператор Ках, наверняка читавший гельфийские хроники и имевший представление о том, что можно ждать от этого сооружения.

– Но это же безумие, досточтимый Семерлинг,– зашипел Ках над самым ухом магистра.– Неужели мы вчетвером сможем противостоять силам, которые сейчас бесчинствуют за теми стенами?!

– А что вы предлагаете, почтенный?

– Надо договориться с порками и остановить Чернопалого. Порки в любом случае лучше, чем Сагкхи.

В принципе Пигал мнение вестианского ничтожества разделял, смущала его только неясность целей высокомерных порков. Но в любом случае Чернопалого следует остановить, и если не с помощью порков, то при участии его отпрысков. Вряд ли молодые люди согласятся погибнуть во цвете лет, а их связь с Черной плазмой гораздо слабее связи их отца, находившегося долгое время в контакте с Сагкхом.

– В таком случае давайте разделимся,– предложил Семерлинг.– Благородный Ках и капитан Бэг отправятся на поиски порков, которые наверняка пасут проклятого князя, а мы с вами, просвещеннейший Пигал, займемся дамами и кавалерами.

Лабиринт Вэла Великого, в отличие от замка Релан, был сложен из голубых блоков. Пигал сразу же обнаружил слабую вибрацию стен и указал Семерлингу на этот бесспорный признак присутствия в гельфийском лабиринте носителей Сагкховой тени.

– Эта вибрация поможет нам отыскать отпрысков.

Кентавр совету магистра внял и ускорил шаги. Спешиваться магистр не торопился, поскольку особой необходимости в этом не было. Размеры сооружения позволяли без труда передвигаться верхом. Ках с Бэгом отстали, а потом и вовсе свернули в боковой проход. Слабо верилось, что им удастся договориться с порками, но нельзя было упускать даже ничтожный шанс. Если судить по усиливающейся вибрации, то Семерлинг верно выбрал направление. Вибрация потихоньку перерастала в рябь, и магистр невольно ежился, кося глазами на стены. Не приходилось сомневаться, что в этом пограничном с Сагкхами сооружении собраны все мыслимые и немыслимые средства защиты гельфов на случай прорыва Черной плазмы. Пигал вспомнил вдруг, хотя и нельзя сказать, что не к месту, свои переживания на Ибисе, когда ведьма Зеба вздумала познакомить его с малышом Сагкхом. Магистр на всю жизнь запомнил тот ужас, который он тогда испытал. Правда, сейчас ему пришло в голову, что, быть может, он познакомился тогда не с самим Сагкхом, а со страхами этого младенца?

– Послушай, Семерлинг, а как выглядел маленький Сагкх?

Кентавр, удивленный вопросом, оглянулся на ходу:

– Ты же был в замке Крокет и видел все собственными глазами.

– Во-первых, глаза я прикрыл,– честно признался магистр,– а во-вторых, я видел Сагкха и в другом обличье – Черного скомороха. Могу я предположить, что Сагкх принимает форму существ, способных, по его разумению, либо понравиться противнику, либо напугать его?

– Можешь,– недовольно передернул плечами Семерлинг.– Но какое все это имеет значение?

– А такое,– выкрикнул неожиданно даже для себя Пигал,– что точно такими же свойствами обладают Чернопалый и его сыновья. Вот только для реализации своих способностей им нужна энергия голубых замков.

– Ну и что?

– Мозги Чернопалого ничем не отличаются от моих или твоих, я видел это собственными глазами на лже-Релане, где он уничтожил один из замков.

Возможно, просвещеннейшего Пигала осенила бы еще какая-нибудь гениальная мысль, но его размышления были прерваны самым непозволительным образом. Знакомый до боли в желудке голос вдруг отчетливо произнес за его спиной:

– Браво, магистр, узнаю лучшего дознавателя Светлого круга.

Пигалу не оставалось ничего другого, как обернуться на этот насмешливый голос. Разумеется, перед ним был проклятый князь Андрей Тимерийский собственной персоной. За месяцы, пролетевшие со дня их последней встречи, он нисколько не изменился, разве что загорел, мотаясь по чужим планетам. Чернопалый улыбался извечной своей улыбкой, которая не предвещала миру ничего хорошего.

– Но согласись, магистр, умение материализовывать свои мечты, пусть и с помощью голубых замков, это все-таки не самый страшный порок человека.

– Это смотря какие мечты,– не удержался от ехидства Пигал.– С твоими я имел возможность познакомиться на одной из планет и уцелел только благодаря резвости своего коня.

– Помилуй, Пигал,– возмутился князь.– Я оставил тебе двух чудных девушек, Милену и Хелену, в совершенно немыслимой красоты домике.

– А тетушка Елена? – напомнил Пигал.– Хотел посмеяться над умудренным опытом магистром?

– Не было никакой тетушки,– покачал головой Чернопалый.

– В таком случае это работа одного из твоих отпрысков, кавалера треф. Мне другое непонятно, зачем ты вообще это делал? Ты что, не понимал, какую ответственность на себя берешь, производя на свет неведомо кого?

– Ты совершенно напрасно волнуешься, Пигал,– усмехнулся князь.– Эти фантомы недолговечны и рассеиваются как дым в течение недели. Или, точнее, преобразуются в Нечто, вполне совпадающее с флорой и фауной данной планеты, повышая ее биологическую активность.

Магистр, конечно, не поверил бы Чернопалому на слово, но собственные наблюдения, сделанные им во время странствий по дороге гельфов, подтверждали слова князя. Взять хотя бы возникший стараниями Гига Мессонского замок, который исчез столь же внезапно, как и появился.