Андрей Белянин - Замок Белого Волка Страница 8

– Умом ты тронулся гораздо раньше, – привычно напомнил я. – А Хельга успела поймать тебя за руку, когда ты, раскалив на газовой горелке вилку, собрался прижечь больное веко! И ведь ещё орал, что это лучший способ на свете, подсказанный лично тебе в передаче Малахова…

– Иггдрасиль тебе в задницу! – Взбешённый бог отобрал у меня мой меч, дав взамен свой кинжал. – Иди спасай своих никчёмных людишек, волки уже рядом. А я пойду спрошу кой-кого, как там дела в их вшивом Йотунхейме… Моя бабушка всегда говорила: не оставляй недоеденную кашу и недобитого врага!

Сильно подозреваю, что насчёт бабушки он привирает. Но картина, когда стройный, кудрявый воин в серебряных латах, с двумя мечами наперевес, отважно входит в круговорот слепящего льда и женская фигура, беззвучно хохоча, обрушивается на него всем весом, была столь эпична и возвышенна, что я замер. Как замерли люди в телегах, боясь осознать происходящее, ибо страшные легенды о лютой смерти в объятиях Снежной Слепоты многие помнили с детства. И самое страшное, что несколько раз ей удавалось вырваться из-за Граней…

Меня привело в чувство осторожное порыкивание за спиной. Я медленно повернулся. Ровно десять (бог не ошибся) белых полярных волков, каждый ростом с хорошего телёнка в холке, мялись с лапы на лапу, ожидая приказа вожака. Самый крупный волк, с длинным шрамом на лобастой голове, приветствовал меня едва заметным поклоном. Я ответил тем же. Волк протянул лапу вперёд, поставив на снегу два чётких отпечатка, и когтём провёл между ними черту.

– Нет, – отказался я. – Все телеги мои.

Волк поднял на меня удивлённый взгляд.

– Я не отдам никого. Ни половину, ни четверть. Уходите.

Волк указал лапой на меня, потом на телеги, набитые людьми, и широко раззявил пасть, сделав несколько показательных жевательных движений.

– Да, если я погибну, то вы съедите всех. А если я убью семерых и двоих покалечу?

Волк обернулся к своим за советом. Хищники сгрудились, задрав хвосты и о чём-то увлечённо споря. Я похлопал по плечам яков, меланхоличные животные неспешно пустились в путь. Вожак стаи издал предупреждающий рык. Я развёл руками, молчаливо подтверждая: да, они ушли, нет, я остаюсь.

Из снежного вихря на мгновение высунулся раскрасневшийся от натуги Эд.

– Тебе помочь, смертный?

– Если нетрудно, будь добр, вызови МЧС и какую-нибудь пару ветеринаров из тех, кто занимается кастрацией бродячих животных.

Волки дружно подняли на меня круглые от шока глаза. Но молодой бог всё понял правильно, он просто пустился бежать, большими прыжками догоняя уходящие телеги. Я бросился следом, не выпуская ножи из рук. Вожак хлопнул себя лапой по лбу, показывая всем, как бесстыдно его обманули, и, пустив фальшивую слезу, призвал товарищей к праведной мести. Снежная Слепота соображала медленнее, но двигалась быстрее. На тот момент, когда вытянувшиеся в струнку волки догнали нас, на их серебристые спины обрушилась голодная мощь бесчувственной обитательницы Йотунхейма! Перепуганный визг хищников стих быстро, заглушённый бешеной яростью ледяных снежинок с острыми краями…

– Всё? – едва отдышавшись, спросил я.

– Всё, – на ходу подтвердил Эд. – Ей всё равно, чем или кем насыщать свой голод. Убить её нельзя, можно прогнать на время, можно убежать, но…

Женская фигура вновь поднялась из снежного смерча. Теперь её губы были окрашены красным. Она подняла лицо к бездонному небу Севера, что-то беззвучно прокричала и рассыпалась сияющей пылью. На смятом снегу не осталось ничего – ни костей, ни следов крови, ни даже волчьей шерстинки.

– Мы везучие. – Оптимистично настроенный бог хлопнул меня по плечу. – Смотри, вон поворот, а вон и наши друзья! Ребекка, ласточка моя легкокрылая, как я по тебе соскучился…

– При моём коне такого не говори, заревнует.

– Что? Соперник? Клянусь Вечным холодом Бездны, никто не встанет между мной и моей кареокой девочкой!

– Я тебя предупредил. Бог ты или кто, Центурион шутить не любит, а копыто у него тяжёлое…

Эд, как всегда, сделал вид, что не боится ничего на свете, но к своей ненаглядной Ребекке подходил уже без лишнего фанатизма, а в сторону ревнивого Центуриона старался даже не смотреть. Когда мы добрались до прохода, я свернул замки с клеток на телегах. Люди последовали за моим родственником, а мы с пятью самыми крепкими мужиками поставили телеги так, чтобы они загораживали вход. Предусмотрительность никогда не бывает лишней, на горизонте уже мелькали серые и чёрные точки, а мне абсолютно не улыбалось задерживаться в Закордонье хоть на пять минут больше жизненно необходимого. Сегодня нам безумно повезло, мы не потеряли ни одного человека. Оставаться дальше и вновь испытывать судьбу, строя из себя героя там, где не надо, было более чем чревато…

Когда мы выбрались, Эд закрыл проход. Где-то внутри, под неумолимый скрип смыкающихся скал, раздался предсмертный вой каких-то тварей. Значит, погоня всё-таки была.

– Седрик!

– Сир? – мгновенно откликнулся он.

– Доставь людей в замок. Те, кто захвачен в наших деревнях, могут вернуться домой. Компенсации за сожженные жилища не будет, наша казна и так скуднее запасов церковной мыши.

– Куда прикажете определить чужаков?

– Пусть решат сами. Они вольны вернуться к своим хозяевам, вольны бежать дальше, вольны признать своим сюзереном меня и жить здесь по нашим законам.

Седрик молча наклонил голову в знак покорности приказу, а я шевельнул поводья, понукая коня.

– Вы опять спешите, мой господин?

– Да, мы с Эдом уйдём раньше. У меня серьёзные проблемы…

– С вашей дочерью, сир?

Я поднял на него изумлённые глаза. Старый воин улыбнулся уголком рта.

– Быть может, взрослой дочери лорда Белхорста пора вернуться в наш старый замок?

Я обернулся к Эду. Наглый, ухмыляющийся бог, вновь приписавший себе все победы, постарался быстренько скрыться за крупом своей белой кобылки. Вот, значит, как? Ну-ну…

Выйдя из гобелена первым, я сразу же рванул в ванную смывать запах конского пота. Дяде Эдику, как вы уже догадались, было глубоко параллельно, чем и почём он пах. Франт и балагур там, здесь он превращался в неряху и зануду. Чтобы хоть чуть-чуть, хоть самую капельку можно было любить или терпеть его, надо было знать его жизнь в обеих ипостасях.

Пока намыливался, слышал сквозь дверь приглушённый голос Хельги:

– Пап, ты в порядке? Ты там не утопиться собрался, нет?

– Там нельзя утопиться, дитя, – ответил за меня дядя Эдик. – Но он может, конечно, попробовать повеситься на шланге от душа. У меня не получилось. Помнишь, в тот день, когда я ещё сунул голову в стиральную машинку?

– Па-па-а-а-а! – пароходной сиреной завелась моя дочь.

Пришлось выключить воду, наорать на одного, успокоить другую, потом наоборот и через две минуты, с мыльной пеной за ушами, кое-как вытершись, выйти к этим доставалам.

– Ну почему я в своём доме не могу спокойно, в тишине, без воплей и понуканий, принять душ?!

– А мне без тебя скучно…

– И мне!

– Эд, помолчи, пожалуйста. Лапка, чего же скучно, я ушёл в ванную комнату, ты сидела в Инете…

– Я тоже хочу там сидеть! Дитя моё, почему мне нельзя показывать те фото, где я похож на викинга?

– Дядя Эдик, ты про ту похабщину, где ты стоишь на кухне, в одной руке у тебя половник, в другой неразмороженная курица, а на голове кастрюля? Я удалила их ещё позавчера.

– А сколько дней они провисели? – ахнул я, ибо на тех фото Эд был совершенно голый.

– Три дня, пока не заметила. Он не стал звездой Ютуба, но определённый интерес на определённых сайтах вызвал!

Гордый собой, дядя Эдик танцевальным па обошёл свою неприступную племянницу и, скрываясь в своей комнате, послал мне воздушный поцелуй.

– Он не такой, – попытался оправдаться я. – Просто привык быть в центре внимания и любит ажиотаж вокруг своей особы.

– Да знаю я, – привычно отмахнулась Хельга. – Па, но именно это меня и бесит! Будь он и вправду голубой, трансвестит или нудист-натурал, а то строит из себя непонятно какого гламурного ханурика со справкой из психушки… Сделать тебе чаю?

– Да, пожалуй, и у нас там вроде пельмени оставались.

– Уже нет. Он начал их варить в электрочайнике и забыл. Как весь ток по квартире не вырубило, ума не приложу?! Кстати, чайник проще купить новый.

В общем, день получился долгим и насыщенным. Соответственно ночка тоже не задалась. Собственно, мы с Хельгой коротали время на кухне: она за уроками, я с очередной книгой об антикварном оружии, присланной знакомым автором с Кубани. Мне как раз предлагали раритетную шашку начала девятнадцатого века, трёхдольную, с золотой вязью на клинке и дырочками от императорского вензеля на головке рукояти. Очень вовремя.

– Хм… отказать. – Я щёлкнул клавишей ноутбука, сравнивая изображение на фото в книге с изображением на экране. – Кубанские шашки Златоустовского завода были двудольными, специальных офицерских клинков среди них не выделялось, а надпись позолотой вообще не использовалась, ибо мгновенно стиралась в бою. Итого?