Елена Плахотникова - Сказка для сказочника Страница 8

- Да уж, какой есть.

- А остальные "повара" какие были?

Женька уже помылся перед операцией и ждет, когда на него натянут перчатки. Строит глазки Раечке и болтает почем зря. А глянул бы на Саньку, может, и болтал бы о чем-то другом.

- А оно тебе надо? - спросил Санька шепотом. То, что осталось от его улыбки, только оскалом и можно было назвать. Чем бы это мужик ни занимался в армии, вспоминать об этом ему не хотелось. - Оно тебе надо, какие были? Были да сплыли, больше нету.

Тут и до Пианиста дошло, что базар надо прикрывать, или срочно тему менять. А когда оглянулся и увидел Санькину рожу, то заткнулся сразу и надолго. В комнате стало слишком тихо и мрачно. А Раечка, что натягивала Нилычу перчатку, сжалась, как испуганная мышка.

- Простите за любопытство, молодой человек, - старик протянул Раечке вторую руку. - А почему вы в армии не остались? Почему врачом захотели стать? Ведь про детскую мечту вы это в шутку сказали, я правильно понял?..

Санька вздохнул, криво улыбнулся.

- Ага, пошутил я. Люблю, знаете ли, пошутить.

Кажется, мужик начал приходить в себя, а до меня вдруг дошло, что все то время, пока он стоял рядом, я старался не делать резких движений. Вот как намылили руки, так и остался с намыленными. Ведь возле умывальника стоял Александр Павлович Куценький, бывший "повар", чье внимание мне совсем не хотелось привлекать.

- Если это секрет или вы не хотите отвечать - не отвечайте. Я пойму, что сунул нос, куда не следует, и перестану любопытничать.

Голос Нилыча журчал тихо и размеренно, и мне показалось, что я испугался невесть чего. Все спокойно, все нормально, Санек пошел в перчатки паковаться, а я стою дурак дураком и, непонятно чего, боюсь.

Уже потом, когда я смыл-таки пену и сушил руки, Санька сказал:

- Да никакой это не секрет. Подписку с меня не брали… просто… получилось так, что после армии мне… или в монахи, или во врачи. Зарок я такой дал, вот и…

Ждали только меня и, чтобы не молчать, я спросил:

- А почему ты в монахи не пошел?

- Отсоветовали. Меня женщины очень любят.

- А ты их? - спросил Пианист уже возле операционной.

- А ты как думаешь? - ответил "молодой человек" и подмигнул.

Вот теперь это был уже привычный всем Санька.

А женщины его действительно любили. Очень. Особенно в ночные дежурства. И сестрички, и пациентки. Чаще из второго корпуса. Из тех, что от бесплодия лечились. Ни одну из них Санька не оставил невылеченной. А года через полтора, когда ему доверили вторую бригаду, увидел я и Санькину жену. Потрясающая женщина! Не только красивая, но еще и монументальная. Ростом с меня, а в груди так и побольше будет. Смотрелись они с Санькой потрясающе! Кажется, его шутка про слоних, чисто отмытой правдой оказалась. Такая женщина не только пасть самсоновому льву порвет, но и самого Самсона по стойке "смирно!" поставит. А ведь не толстая мадам, просто крупная и фигуристая. Греблей она занималась, если Санька не шутил. Женщины таких габаритов мне всегда нравились, но предлагать этой любовь и ласку, у меня язык не повернулся. И совсем не из уважения к Саньке.

Да-а, есть женщины в русских селениях…

- Господин, я тебе нужен?

Я чуть с кровати не упал, когда услышал такое от Саньки. Проморгался, головой тряхнул - Малек в дверях стоит. Собственной персоной. На лице повышенное внимание, на губах задумчивая улыбка.

- Вообще-то нужен. - Воспоминания вещь хорошая, если приятные, конечно, воспоминания, но жить надо в реальности. - Вот только не помню, чтобы я тебя звал. Или ты мысли читать научился?

Малек энергично замотал головой. Может, зарядку для шеи делает?

- Нет, господин, я не смотрел твоих мыслей. Мне Крант сказал.

- Что он тебе мог сказать?!

- Что нутер плохо спал.

И когда эти двое спеться успели? С какой это радости Крант отчитывается перед Мальком.

- А ты мне снотворное принес? Поздно спохватился. Ночь прошла, пора за стол, завтракать желаю!

Интересно, откуда это я барских замашек набрался? И почти стихами говорить стал. Вредно так долго в постели валяться. Надо раньше ложиться и… спать без сновидений. На пользу они мне не идут. Загулялись мы вчера с Молчуном. Всех ящерок окрестных распугали. А были бы кошки, распугали бы кошек.

- Господин, пора обедать. Для завтрака уже поздно.

- Завтракать никогда не поздно! - А то будут мне указывать, что и когда делать. - Запомни, Малек, первый прием пищи - это всегда завтрак, даже если он происходит после заката. Запомнил?

- Да, господин.

- Тогда шагом марш за завтраком и… вот еще. Лови!

Стянул с руки браслет Памяти, бросил Мальку. Тот поймал его в открытую шкатулку. Лихо! Только что стоял возле двери, и вот уже посреди комнаты, со шкатулкой в руках. Второй раз вижу, как он ловит браслет, и пока не надоело. Может, ради этого броска, я и нацепил его вчера?

- Мне отнести его Многозрящему?

- Отнести. Но не сегодня. У меня для тебя важнее дело есть…

Мне показалось, что Малек ждал другого ответа.

- Давай, шевели ногами! Сначала жрать, а дела подождут.

Не зря умный человек советовал: не спеши решать все вопросы - девяносто процентов из них решаются сами по себе, а десять процентов - вообще не разрешимы.

Когда малек вернулся с завтраком, я думал, что же выбрать: охоту или рыбалку?.. Рыбалка интереснее, но охота привычнее. Так и не выбрал - решил подбросить монетку.

Подбросил.

Как я и хотел, выпало ехать на охоту.

Поеду.

С судьбой по пустякам не спорят. А из-за серьезных вещей не ссорятся.

6.

Ничего необыкновенного на родильном этаже не было.

Такой же коридор с окном в сад, такие же двери по обе стороны коридора, такой же пол, точно такие же светильники, как и на нашем этаже, и тоже светятся через один. Только коридор немного короче и стеклянной дверью перегорожен. А за этой дверью должно быть то самое необыкновенное место, где женщины становятся мамочками.

Но уже через две минуты я узнала, что и там ничего необыкновенного нет. Стены, пол, светильники, открытые и закрытые двери. Все простое и обыкновенное, только чище, чем на нашем этаже, все совсем не такое, как показывают в иностранных фильмах или как я себе напридумывала.

Может, и не зря меня Мамирьяна романтичной дурой обзывает? А я с ней еще спорила. Практичнее надо быть, практичнее. Романтики все вымерли. Я последняя осталась. Мне все большого и чистого чувства хотелось. Мечтать о любви это глупо, вот чувство это по-современному.

"Хочешь большого и чистого, тогда отмой мужика в ванной и накорми "Виагрой"! Так Мамирьяна всегда шутит. А может, и не шутит. Но мне не того чувства хочется, что после "Виагры", а чтобы нежно обняли и погладили. Даже целовать не обязательно. Мамирьяна меня чуть с дерьмом не смешала, когда услышала такое. "Ты не кошка, чтобы тебя гладили!.." Ну, и пусть не кошка, а нежности все равно хочется. И ласки…

Вместо нежности и ласки мне к унитазу приходится бегать. Или очень быстро ходить. Медленно, после очистительной клизмы, не получается. Я-то думала, что Кисонька пошутил насчет клизмы. И зачем нужно это издевательство? Тут схватки усиливаются, а тут унитаз требуется. Вот рожу в туалете, будете знать!

Там же, возле туалета, я с Юлькой встретилась. Так она тоже грозилась на унитазе родить. Ее на час раньше привезли, и все очистительные процедуры раньше сделали. Даже переодели два раза.

- А я ту рубашку сильно испачкала, вот и дали другую. Марина руга-алась!

Не любит она лишние дела делать, это я еще на нашем этаже заметила.

Но долго болтать я не смогла, опять приспичило в туалет. А когда вышла, Юлька все еще у двери стояла. Может, опять пришла, а может, и не уходила никуда. Юлька плакала.

- Ты чего это? Сильно болит?

- Нет. Страшно мне, - стала размазывать слезы. Я, дура, болтаю всякое, а вдруг и правда… вот упадет ребеночек в унитаз и…

- Замолчи! Никуда он не упадет!

Мне и самой было страшно, и тоже такое опасение мелькало, но озвучивать эти мысли… не надо. Береженного, как говорится, Бог бережет.

Погладила Юльку по голове, а она прижалась ко мне, как к родной.

- Все будет хорошо, Юль. Ты только не бойся. Ольга говорила, что пока схватки, ребеночек никуда не денется, а вот когда потуги начнутся, тогда надо быть осторожнее.

- А как я узнаю, когда они начнутся?

- Когда начнутся, тогда узнаешь. По-другому болеть будет.

Это я так думаю, что будет по-другому. А у самой тоже никакого опыта. Ольге проще, у нее это не первые роды.

Переждала схватку, отдышалась и дальше Юльке шепчу:

- Мне говорили, что тогда раздувать сильно будет. Как будто ты в туалет хочешь. По большому.

- А если я и вправду захочу?

- Тогда позовешь Кисоньку и, если он разрешит, пойдешь.

Юлька кивнула, улыбнулась.

- Конечно, Кисоньку. Не Марину же звать. Она мне и с парашютом прыгнуть разрешит.