Евгений Обабков - Мой фантастический мир Страница 9

Как только мы завернули в первый же закоулок, Имкус «трусливо» бросил меня, выкрикнув:

— Навещу свой зверинец. Думаю, ты не заплутаешь. Иди в сторону магистрата — его видно издалека. Я тебя скоро догоню.

Не успел он закончить фразу, как его фигура уже растаяла между металлических домов. Я остался один, если не считать сонма мелких приборов, шастающих у меня под ногами, а также нескольких более крупных человекоподобных роботов стоящих немного поодаль.

Мне ничего более не оставалось, как послушаться совета и двинуться в сторону далеко виднеющегося витого рога магистрата.

Без зверолова мне стало скучно уже спустя минуту. И только воображение, рисующее Имкуса в обнимку с механическими собачками (таким мне представлялся местный зверинец), немного скрашивало одиночное блуждание.

Однако я вскоре втянулся. Каждый раз как я загибал за очередной угол, мне открывалась маленькая картина. Сначала, то были маленькие боты размером с собаку, мило гоняющиеся друг за другом на своих прорезиненных колесах. После этого было отдаленное видение местного подобия рынка (мать моя, чего там только не было!). Ну а напоследок я наткнулся на целый выводок «девочек», призывно стоявших возле высокого бордюра стены магистрата.

Хорошо одетые, выглядевшие точь-в-точь как настоящие девушки, андроидки зафиксировали на мне взгляды и… стали строить глазки. Что ж, видимо и после своего добровольного изгнания из мира людей они не потеряли сноровки и тяги к… исполнению своих обязанностей.

Решив пока не рисковать, я обогнул этих сексапильных красоток, взбежал по небольшой лесенке и оказался аккурат возле стен местного белого дома — магистрата.

Несомненно, магистрат было самым значимым, и, безусловно, самым большим, зданием в Машинариуме. Его литые стены возносились к небу, закручиваясь по спирали. Вершину неординарной постройки венчал макет молекулы — символ сходства всего материального в этом мире. Проще говоря, это напоминало людям, что и они и роботы сотворены из одного теста. Разнятся лишь объем, количество и качество атомных связей и… все!

Монументальные ворота храма машин были добродушно открыты. Надпись над ними гласила: «Все едины, никто не одинок».

Не знаю, к чему подводила эта фраза, но мне она понравилась. Набравшись смелости, я нырнул внутрь здания, оставив суету улицы — позади.

Ек! Едва ступив внутрь помещения, я чуть не распластался на полу, поскользнувшись. И причиной тому была не моя неуклюжесть (ну если только отчасти), а идеально надраенные, абсолютно гладкие металлические плиты полов.

Едва зафиксировавшись в пространстве, я схватился за ближайший выступ, и чуть не ахнув от восхищения, обозрел магистрат изнутри.

Строение оказалось полностью пустотелым. Внутреннее пространство не делилось на этажи и комнаты — здесь было пусто и просторно. Взгляд бродил по бесконечно высоким сводам и разнообразных форм стеклянным витринам, налепленных хаотично, без всякой систематики. Чуть шершавый материал стенной отделки игриво переливался маленькими искорками — призматичным отражением попадающего в храм света.

Насмотревшись на бесконечно антиполный внутренний объем, я заметил в глубине постройки, метрах в пятидесяти от меня, постамент с тремя антрацитово черными кубами и множеством проводов.

Попытавшись удерживать равновесие без поддержки стенной опоры, я двинулся в сторону ящиков. Чем-то они привлекали меня. Будто манили, хотя и хранили молчание. Так что же это…

Цилиндрический постамент оказался чем-то наподобие серверного шкафа. Внутри его перескакивали массивные шестеренки, мигали лампочки, переливались провода. Над всем этим великолепием стояли, будто припаянные к крышке, три чернейших короба, без намека на отверстия в корпусе. Выстроенные в ряд, они будто были в карауле, на страже магистрата — по центру самый большой, два поменьше — по краям. Сверху, из-под сводов магистрата, лился призрачно рассеянный свет, делавший картину немного чарующей, манящей и пугающей одновременно.

Аккуратно обойдя чудной механизм по кругу, я остановился напротив самого большого куба. Еле слышное пошептывание полилось из воздуха. Оно было едва уловимым и так похожим на иллюзию.

Я моргнул, помотал головой. Слуховая галлюцинация не пропала, наоборот — к ней в компанию пристроился и визуальный мираж — кубы стали подрагивать и светиться. Точно огромные светлячки.

— Здравствуй, — шипение усилилось настолько, что я смог различить слова. И они… приветствовали меня. — Здравствуй путник. Мы… ждали тебя.

Провода, окутывавшие постамент вдруг зашевелились и ринулись ко мне, опутав ноги, руки, а затем и тело. Я был в долю секунды обездвижен, сдавлен и подтянут вплотную к «магическим» коробам.

М-да, многое я повидал на этом свете, но чтобы компьютер возжелал близости с человеком — такое со мной впервые. И что прикажете делать?

Так как единственным подвижным органом у меня остался язык, то именно им я и воспользовался:

— Э… полегче… пожалуйста. Дышать тяжело.

Хватка диких электрокабелей чуть ослабла, я смог вдохнуть полной грудью. Подвижности членов, правда, это мне не добавило, но дышать я теперь мог. И на том спасибо!

— Слушай… э… как тебя?

— Называй нас советниками, — был тихий ответ.

«Советники»? Ну, хоть что-то определенное. Неужели я попал в кабалу к правителям магистрата и всего Машинариума. Кто бы мог подумать что они — обычные ИИ заключенные в серверные машины. Даже тел нормальных нет. Зато, судя по объему их компьютерного нутра, мозгов советникам хватает с избытком. Вот только что им нужно от меня? И не карается ли казнью вторжение тупоголовых лиц (вроде моей персоны), в покои правящих особ?

Исходя из последних умозаключений и опасений, я быстро протараторил:

— Прошу прощения. Не хотел Вам мешать. Больше не буду.

Шипение вокруг меня будто колыхнулось (уж не смехом ли это можно считать), а затем сгустилось. Вновь я смог различить отдельные фразы:

— Мы не причиним тебе зла. — «Большое спасибо». — Пророчество! Нас интересует пророчество. Ты — не похож на остальных. Мы чувствуем в тебе неправильные течения сил. Наши сенсоры улавливают колебания высших энергий. Это не свойственно организмам… этой вселенной. Тесты. Мы проведем несколько тестов и узнаем — право ли пророчество.

Так как сопротивляться было бессмысленно, я пошел на моральные уступки:

— Хорошо, — со вздохом согласился я. — Валяйте. — Упрощать им задачу и говорить — кто я, я не стал. Раз такие умные, пусть сами догадаются. Тестеры блин! Чтобы я еще раз…

Додумать я не успел. Из центра искрящей подставки вынырнули два штекера и без всякой анестезии вонзились мне в правую руку и лоб. Все произошло так быстро, что я даже не успел испугаться и вскрикнуть. Но прошло мгновение, и рецепторы донесли до мозга болевой сигнал. И вот тут-то я и выругался — громко, со вкусом и без всякой цензуры. И знаете — мне полегчало. Перебирая все потомство, родственников и родителей поганых машин, а также все то, что я хочу с ними сделать, я не заметил, как острые концы анализаторов покинули мою бренную плоть, и вновь скрылись туда, откуда появились.

Поняв, что боли больше нет, я еще раз открыл рот и вдруг понял — сказать то больше и нечего. Поток слов иссяк. Ругательств более не было, а повторять уже сказанные — это не концептуально. Так и не найдя замены, или на худой конец синонимов к извращенным определениям, я захлопнул пасть и стал думать — как бы мне отсюда свалить!

В это время черные ящики вдруг изменили цвет и стали переливаться: синий — красный — зеленый. Зеленый — голубой — противно коричневый. И так две минуты.

Когда «дискотека» закончилась, наполняющее воздух шипение ахнуло и донесло до моего слуха:

— Это великолепно. Это божественно красиво. Структуры прямые. Сигнатура почти бесконечна. Оно было право. Было право!

— Что было право? — спросил я, не в силах побороть любопытство.

— Пророчество! — был мне ответ.

В тот же момент путы ослабли, и я плюхнулся на пол. Я моментально вскочил, и уже было ринулся наутек, но… шепот возвестил:

— Пророчество верно! Ты — создатель, творец. Мы — советники — лучшие умы — создавались лишь с одной целью — просчитать возможность верного исхода. Возможность исполнения пророчества. И мы — ошиблись.

Разрываясь между порывом быстро убраться отсюда и дослушать, я таки поддался последнему.

— Не понял, — тихо произнес я. — В чем вы ошиблись?

Шелест волнами прошелся по магистрату и вернулся ко мне волной возмущения.

— Мы ошиблись. Ошиблись! — твердили голоса. — Наши выводы были едины. Пророчество не должно было исполниться. Не было ни единого шанса, что написанное кровью — правда! Но ты… ты именно тот, кто изменит судьбу Триплея. Ты — отец.