Чёрная сабля - Яцек Комуда

Общая информация

Оригинальное название: "Czarna szabla", Jacek Komuda

Перевёл на русский: Александр Свистунов, 2025 год

Другие мои переводы и актуальные новости ищи в моём телеграм-канале @lacewars

Аннотация:

Фантазия фантазией, а жить нужно.

В этой истории не будет ни очередного безупречного рыцаря без страха и упрёка, ни взмахов белоснежным платочком из окна башни. Будет кровь, впитывающаяся в землю. Пот, высушенный порывистым декабрьским ветром. Будут слёзы, когда чёрный дым от горящих усадеб застилает глаза.

Будет и старинная честь, гласящая, что слово стоит дороже любых денег. Чувство справедливости, не позволяющее отвернуться от незаслуженной обиды. Фантазия, гонящая по бездорожью среди ночи или заставляющая гулять в корчме на распутье до самого утра. Будет та особенная лихорадка, которую может вызвать в мужчине лишь исключительная женщина.

В этом повествовании будет всё, что можно описать двумя словами: шляхетская Речь Посполитая.

Эта книга — путешествие во времени, из которого не хочется возвращаться.

Волчица

1. Изгой в затруднительном положении

– Он уже трахает её?

– Янкель не подал знак!

– Тихо, мужики! - прошипел Колтун, проталкиваясь сквозь толпу. Он высморкался на землю из правой ноздри, вытер нос рукой, а руку - о посеревший ватный зипун. Затем плюнул на руки и схватил топорище. – Сейчас вылезет, говорю вам. Как появится, бейте его по башке. По башке, мужики! Бейте сколько влезет!

Они прижались к необструганным брёвнам, сгорбились в подсенях еврейского кабака на главной площади в Лютовисках.

– Ой, страшно, – набожно прошептал Ивашко и перекрестился по-православному, справа налево. – Ведь он шляхтич, ясный пан. А кто на господина руку поднимет, того в Перемышле конями разрывают, а палач кожу сдирает и члены четвертует...

– Какой он шляхтич, – фыркнул Колтун и с беспокойством заметил, что толпа крестьян заметно поредела. – Вне закона он, сукин сын! Сам слышал, как его объявляли на рынке в Перемышле. Такого убить не грех!

– Страшный он! – пробормотал Янко, музыкант из кабака Янкеля. – Характерный мужик. А как выскочит, как саблей взмахнёт, сразу головы полетят. Полетят головы, ой, говорю!

– Смотри, как бы ты в штаны не наложил. А что он – чёрт?

Снова кто-то отделился от толпы. Колтун тихо выругался.

– За него награда есть, слышали? Две тысячи червонцев даёт пан староста Красицкий. Видели столько золота разом, сукины дети?

– Две тысячи? Боже милостивый. Это сколько бы за это репы было! - сказал придурковатый Хохол, который служил у Янкеля на конюшне за миску похлёбки и поношенную одежду. Он наклонил деревянные вилы и натянул меховую шапку глубже на глаза.

– Репы? До конца жизни сало жрать будешь, дурак!

– А я вам говорю, это настоящий чёрт. Глаза как у лешего горящие, когти как у упыря...

– Глянь-ка под ноги, не обмочил ли ты лапти, – насмехался Колтун. – Проверь, не прыгнул ли он к тебе в хату и не трахает ли твою Евку! По башке бить, говорю, сколько влезет. А как на землю упадёт, проверить, дышит ли, и сразу вязать его! А ты, Янко, от дверей отойди, трусы нам не нужны. Сами награду поделим.

– Тихо! - прошипел Ивашко. – Смотрите, не подаёт ли Янкель знак.

Сзади загремели конские копыта. Колтун почувствовал, как крестьяне, сгорбившиеся за ним, начинают прижимать его к деревянной стене кабака. Кто-то застонал, кто-то другой убежал; Колтун услышал удаляющиеся шаги. Он обернулся и замер.

К кабаку подъехали три всадника. Неспешно спустившись на землю, они привязали своих коней к коновязи и направились к зданию, не обращая ни малейшего внимания на кучи конского и коровьего навоза. Они шагали прямо по грязи, не замечая луж. Крестьяне, завидев их, расступались, словно по волшебству исчезая за углом кабака или прячась за поленницами дров. Колтун сразу смекнул, что к чему. Это были не просто мужики из ближних Лютовиск или Хочева... Перед ним стояли важные птицы. Разбойники с большой дороги? Или, может, знатные господа, решившие поживиться на чужой стороне? А вдруг и вовсе лихие вояки из какой-нибудь кварцяной хоругви?

Первый из прибывших оказался низкорослым и коренастым мужчиной со сломанным, кривым носом. Его глаза, острые и цепкие, как у хищной птицы, смотрели на мир из-под полей огромной, ржавой мисюрки, надвинутой на лоб. Во взгляде читались презрение, спесь и какая-то безбашенная удаль – у Колтуна от этого взгляда даже ноги подкосились. На боку у шляхтича висела сабля внушительных размеров в черных, украшенных серебром ножнах, а рядом красовались кинжал и пистолет. Жупан на нем был порван, грязен и, казалось, насквозь пропитан навозом и дорожной пылью. И все же, под лучами солнца поблескивал золотой ринграф с изображением Богородицы, висевший на шее у этого головореза.

Второй разбойник был высок и худ, как жердь. На нем были короткий рейтрок и рейтарские сапоги, доходившие до колен. Длинные, лоснящиеся от жира усы ниспадали до самых плеч. Грудь пересекал ремень от бандолета, небрежно перекинутого за спину, а на боку покачивался тяжелый палаш с богато украшенной, хоть и тронутой ржавчиной, гардой.

Третий оказался самым молодым из компании. Гладко выбритое лицо его покрывали шрамы и язвы, явный признак французской болезни. Одет он был в жупанчик из домотканого сукна.

– Что вы тут делаете, мужичьё?! – рявкнул шляхтич в мисюрке, дыша злостью и пивом. – Кого ждёте? Или на страже стоите?

Толпа крестьян уже сильно поредела. Колтун с тревогой отметил, что с ним осталось лишь несколько самых смелых, да и те медленно отодвигались на безопасное расстояние.

– Ты! – грозно ткнул пальцем в Колтуна разбойник. – Ты нам скажешь. Есть ли в корчме знатный шляхтич?

– А ты куда, шельма?! – крикнул высокий в сторону Янка-музыканта, который хотел улизнуть боком. – Сиди на заднице, когда пан спрашивает!

– Помилуйте, ясные паны! – завыл Янко и упал на колени. – Скажу, скажу, всё скажу!

– Есть ли в корчме пан Бялоскурский? – голос вожака, привыкший повелевать, не терпел возражений. Колтун живо смекнул, что спорить с ними – себе дороже. – Говори, не то высеку! Да еще сам плеть в зубах притащишь!

– Честное слово! Честное слово! – заскулил Янко. –