Роберт Блох - Поезд, идущий в ад Страница 2

— Как ты сказал?..

— Прошу прощения, — торопливо сказал Мартин, — но все говорят, что вам нельзя доверять.

— Ну, и что?.. Ты-то, кажется, уже придумал, как меня проведешь?

— Да, сэр. Верняк, сто процентов.

— Верняк? Забавно! — кондуктор захихикал, потом заговорил серьезно. — Ну что ж, тем более, нет смысла терять время. Говори, что ты хочешь от меня получить?

Мартин глубоко вздохнул.

— Я хочу иметь возможность остановить время.

— Прямо сейчас?

— Нет. Пока нет. И не для всех, я понимаю, что это невозможно. Но я хочу иметь возможность остановить время. Потом когда-нибудь, в будущем. Когда я приду к выводу, что совершенно счастлив, всем доволен и хочу остановиться. То есть я хотел бы, чтобы состояние счастья длилось вечно.

— Да, славный план…

Кондуктор задумался.

— Должен тебе признаться, Мартин, — проникновенно сказал он, — ничего подобного я раньше не слышал. А я, уж поверь мне, слыхал много замечательных вещей…

Он улыбнулся Мартину.

— Ты, наверное, заранее это придумал, так ведь? Небось, размышлял об этом?

— Годами, — признал Мартин и смущенно закашлялся. — Ну, что вы на это скажете?

— Ты хочешь, чтобы я остановил твое субъективное ощущение времени?

— Нет, я имел в виду — действительно остановить для меня время. Не могу даже вообразить, как вы это сделаете.

— Ну что ж, понятно. Пожалуй, я сумею выполнить твою просьбу.

— Так вы согласны?

— Конечно, ведь я обещал. Дай руку.

Мартин замялся.

— Это будет очень больно? Я, вообще-то, боюсь крови, и…

— Чепуха! Ты наслушался разного вздора. Мы с тобой уже заключили сделку, мой мальчик. Я просто собираюсь вручить тебе устройство, с помощью которого ты сам исполнишь свое желание. В конце концов, мы не оговорили даты, когда ты приведешь в действие наше соглашение. Не могу же я бросить все и бегать за тобой неизвестно сколько. Поэтому я дам тебе возможность самому распорядиться этим вопросом.

— Вы хотите дать мне то, чем я смогу остановить время?

— Именно. Осталось только решить, что это будет.

Кондуктор помедлил.

— А-а, вот что подойдет! Ты возьмешь мои часы.

Он достал из жилетного кармана железнодорожные часы в посеребренном корпусе, открыл заднюю крышку и стал что-то осторожно делать с механизмом. Мартин пытался получше рассмотреть, что он там подкручивает, но пальцы кондуктора двигались так проворно, что рассмотреть ничего не удалось.

— Ну вот, — улыбнулся кондуктор, закрывая крышку. — Теперь все. Когда ты решишь остановиться, просто покрути головку часов в обратную сторону. Размотай пружину, пока часы не остановятся. Тогда и время для тебя остановится. Все понял?

И кондуктор опустил часы в ладонь Мартина.

Крепко зажав прохладный овальный предмет в кулаке, Мартин поднял глаза на кондуктора.

— Только это, и все?

— Да. Но помни, часы остановить ты можешь лишь однажды. Поэтому убедись в том, что настал именно момент полного счастья и удовлетворения, и что ты хочешь продлить именно его. Смотри, не продешеви, сынок.

— Я постараюсь! — улыбнулся Мартин. — Вы были честны, и я буду честен с вами. Вы кое-чего не учли, сэр. На самом-то деле совершенно неважно, какой момент я выберу. Потому что остановив время для себя, я, следовательно, должен остаться там, где я буду находиться, навсегда. Я никогда не стану старше. А если я не стану старше, то никогда не умру. А если я никогда не умру, то никогда не сяду в ваш поезд.

Кондуктор повернулся спиной. Его плечи вздрагивали, как будто он плачет.

— И ты говорил, что я хуже торговца подержанными автомобилями!.. — сказал он сдавленным голосом, будто задыхаясь.

Не говоря больше ни слова, он побрел назад сквозь клубы паровозного пара. Локомотив издал нетерпеливый вопль, поезд тут же двинулся и, грохоча, скрылся в темноте.

Мартин стоял и пялился на часы. Если б он не видел их, не чувствовал их тяжести в своей руке, не ощущал вокруг этого специфического запаха, он мог бы подумать, что все, от начала до конца, ему приснилось: и черный поезд, и кондуктор, и сделка.

Но часы были у него, а после ухода поезда в неподвижном холодном воздухе все еще висел этот специфический запах. Не часто встретишь локомотив, который использует в качестве топлива не солярку или уголь, а серу.

У него не было никаких сомнений по поводу своего выбора. Поразмыслив, он пришел к выводу, что поступил правильно. Некоторые дураки могли бы удовлетвориться богатством, властью или какой-нибудь голливудской звездой. Отец отдал бы все за бутылку виски. Но Мартин знал, что его сделка самая лучшая из возможных. Оставалось только выбрать момент.

Он положил часы в карман и пошел по шпалам обратно в город. Раньше у него не было никакой цели, теперь она появилась. Он шел искать счастья.

Юный Мартин не был таким уж простаком. Он прекрасно понимал, что счастье — вещь относительная; что есть разные виды и степени наслаждения, свои для каждого человека и для каждого этапа жизни. Как бродяга он бывал очень доволен хорошим подаянием, удобной скамейкой в парке или бутылочкой «Стерно» урожая пятьдесят седьмого года. Много раз он достигал мгновений блаженства с помощью таких простых средств, но знал, конечно, что есть вещи и получше. Мартин решил искать именно их.

Через пару дней он оказался в великом городе Чикаго. Естественно, его занесло на Вест-Мэдисон Стрит. Так он сделал первый шаг вверх по общественной лестнице: стал городским бездельником — попрошайкой и вором. Через неделю у него были ежедневно кусок мяса на завтрак, полная бутылка муската к вечеру, а на ночь — двадцатипятицентовое место на настоящей армейской койке в настоящей ночлежке. Он достиг точки просто невероятного счастья.

Настала ночь, когда, сполна насладившись всеми тремя удовольствиями, Мартин подумывал о том, чтобы остановить часы на самом пике опьянения. Но тут ему вспомнились лица тех простаков, у которых он вытянул подаяние сегодня. Несомненно, они хоть и глупые, но состоятельные люди. Они одеваются в приличные костюмы, имеют хорошую работу, ездят в красивых автомобилях. И для них счастье, наверно, что-то особенное: они обедают в хороших отелях, спят на пружинных матрасах, пьют виски с содовой.

Глупые они или нет, но в жизни их что-то такое было. Мартин, покрутив в руках часы, отогнал искушение сменять их на еще одну бутылку «муската» и уснул, приняв решение найти работу и повысить степень личного счастья.

Он проснулся с похмельной головой, но давешнее намерение не оставило его. Не прошло и месяца, как Мартин уже работал по найму на большой стройке в южной части города. Он, конечно, терпеть не мог горбатиться, но зарабатывал хорошо, и довольно скоро ему удалось снять себе однокомнатную квартиру на Блю-Айленд Авеню. Питался он теперь в приличном ресторане, купил себе удобную кровать и каждую субботу по вечерам ходил в бар на углу. Все было очень здорово. Но…

Мастеру понравилось усердие Мартина, и он обещал прибавить ему жалование. Через полгода эта прибавка позволит Мартину купить подержанный автомобиль. А с машиной он сможет уже и девчонку подцепить. Другие парни на работе так и поступали и казались от этого вполне счастливыми.

Так что Мартин приналег на работу. Прибавка действительно последовала, а за нею последовала машина, а там — и пара симпатичных девушек.

Когда это произошло, Мартин хотел немедленно остановить часы. Но ему припомнились слова, которые он частенько слышал от более опытных мужчин на стройке. Например, крановщик Чарли говорил так: «Когда ты молод и не знаешь что почем, ты, может, и радуешься, обхаживая этих шлюшек продажных. Но вскоре это надоедает, хочется чего-нибудь получше. Тебе хочется завести собственную симпатичную девчонку, вот чего. Чистенькую, приличную девчонку, которая будет принадлежать одному тебе!» Мартин почувствовал, что обязан найти такую. Если ему не понравится, всегда можно вернуться назад, к тому, что есть сегодня.

Прошло около шести месяцев, пока Мартин встретил Лилиан Гиллис. К этому моменту он получил еще одно повышение и теперь работал в конторе. Его заставляли ходить в вечернюю школу и учиться вести бухгалтерские книги, но это означало еще пятьдесят зелененьких в неделю. Да и в помещении работать было приятнее, чем на улице.

Лилиан была просто прелесть. Когда она согласилась стать его женой, Мартин был почти уверен, что время, наконец, настало. Остановило его лишь то, что Лилиан была девушкой строгих правил. Она сказала, что им нужно подождать до свадьбы.

А затевать женитьбу, не подкопив деньжонок, было невозможно. Значит, надо было добиваться очередного повышения.

Это заняло год. Мартин был терпелив, полагая, что дело того стоит. Если у него возникали какие-то сомнения, он доставал часы и глядел на них. Но никогда, никому их не показывал, даже Лилиан. Многие мужчины носили дорогие наручные часы, и старая посеребренная железнодорожная луковица выглядела дешево и старомодно. Мартин улыбался, поглаживая ребристую головку часов. Несколько раз крутануть, и у него будет то, чего нет и быть не может у всех этих копошащихся в грязи работяг. Вечный кайф с краснеющей от смущения невестой…