Алексей Шаманов - Заарин Страница 24

Вот только не подпустит Зуев врачей ближе чем на расстояние выстрела, а значит, попробовать надо ей, Джине, семнадцатилетней девчонке, только что закончившей десятый класс.

— К окнам не подходи, — предупредил Зуев, — сядь у стены на паркет, он вроде чистый.

Джина села.

— А ты почему в одних носках?

Зуев пожал плечами.

— Тапки прохудились.

— И у меня…

Боец, чудом избежавший пули ниже каски, говорил по рации с майором, глядя в бинокль:

— Я их вижу… две женщины с двумя детьми… бегут… скрылись в кустах у забора…

— Девушки с ними нет?

— Нет.

— Ясно.

— Их снова видно — подбегают к калитке…

— Теперь я и сам вижу, отбой.

Майор, поменяв настройку, закричал в рацию:

— Петренко, Борисов, пошли, парни!

— Так точно, — ответил один из них.

Да они уже и находились возле ворот, и когда беженцы миновали калитку, Борисов махнул им рукой вправо. Они побежали к перекрестку, где их уже ждала машина, а бойцы, пятясь и держа на прицеле автоматов фасадное окно особняка, сопровождали их.

Эвакуация прошла успешно. Зуев в оконном проеме так и не появился.

Две задачи, одна важнее другой, стояли перед Джиной: отвлечь Зуева и убедить его сдаться. Судя по прошедшему уже времени, с первой девушка справилась и дети в безопасности, а вот вторая… Выполнение второй оставалось под вопросом.

— Да пойми ты, Коля, это не твой дом! — в который уже раз повторяла Джина.

— Мой!

Он не понимал, не желал понять очевидного.

— У тебя никогда не было и не будет денег, чтобы построить или купить подобный особняк. Водителю самосвала и за тысячу лет столько не заработать!

— Не заработать, — соглашался Николай, — потому что хитрые говнюки всех обманули и заставляют вкалывать на них за гроши.

— Значит, это не твой дом.

— Мой!

— Сам сказал, тебе его не купить!

— Мне его подарили.

— Кто?

Джина рассмеялась. Что-то не слышала она о таких вот добрячках-миллиардерах. Привезти грошовые тряпки и раздать их перед телекамерами — это сколько угодно, а чтобы по-настоящему помочь… Бред!

— Мне подарил его Тот, кто восстал из земли, — сказал Зуев.

— Это еще что за зверь?

— Тебе не понять…

«Сумасшедший, — думала Джина, — он сумасшедший!»

Зуев больше не видел и не слышал ее, он вещал с остекленевшими глазами, будто внутри его кто-то включил воспроизводящее устройство:

— Тот, кто восстал из земли, пришел в Срединный мир, дабы свершить праведную месть! Он сказал мне: Николай Зуев, возьми любой дом в поселке, который тебе понравится, и живи в нем. Это мой подарок тебе в честь… — Зуев запнулся, вероятно, мистический текст, который он воспроизводил, на этом обрывался. Дело обычное, дефект записи.

— Ну-ну, — подбодрила его Джина. — В честь чего?

— Наверно, в честь того, что Он восстал… не знаю.

— Ты хоть сам понимаешь, какую чушь несешь?

Похоже, он понимал. Выглядел растерянным. Опустив глаза, смолк, но, как в спасательный круг, еще крепче вцепился в свой карабин.

— Коля, я сейчас позвоню майору, — Джина достала из кармана сотовый, — и скажу ему, что ты сдаешься. Ты ведь пока никого не убил, и все будет в порядке.

— Убил, — не поднимая головы, сказал Зуев, — того, который с биноклем…

— Нет, майор сказал, что все живы, а значит, ничего для тебя не потеряно. — Джина тронула его за плечо. — Коля, ну, так я звоню майору?

— Звони…

Жену Зуева била мелкая дрожь, она не могла вымолвить ни слова. Ее увели в одну из трех дежуривших с самого начала инцидента машин «скорой помощи», и теперь врачи занимались женщиной, находившейся на грани нервного срыва.

Не желающих никуда ехать дико вопящих детей все-таки, вызвав воспитателя, отправили в детский сад, а бабка, бодрая и деятельная (вот кому все как с гуся вода!), уже беззвучно шевелила губами на втором этаже недостроенного коттеджа, разучивая речь, написанную для нее на бумажке.

— Командир, — обратилась она к майору, — больно умно написано, я такое и не выговорю, язык сломаю… Можа я своими словами обойдусь с непутевым сынком-то?

Майор пожал плечами:

— Как хотите.

Предварительно включив, громкоговоритель передали бабке.

— Подождать бы надо, майор, — вмешался капитан юстиции, — девушка еще там.

— Да, пожалуй, — согласился майор.

— А чо с ней будет-то? Не тронет ее Коля…

Бабка самовольно поднесла, как учили, громкоговоритель ко рту и завопили истошно:

— Коленька! Сыночка!

Набрать номер майора Джина не успела.

Услыхав материн крик, Зуев вздрогнул.

— Откуда это она? — Осторожно выглянул в окно. — Ни хрена себе…

Джина вжалась в стену. Бежать не пыталась, да и не успела бы она, пуля летит быстрее.

— Как она туда попала? — спросил Николай, уже повернувшись.

Впервые с тех пор, как она вошла в захваченный дом, Джина испугалась по-настоящему. Глаза Николая снова остекленели и потеряли осмысленность, а ствол карабина начал медленно подниматься вверх.

— А жена с пацанами где?

— Там же, в безопасности.

Ствол уперся девушке в грудь.

— Значит, это ты?

— Я.

— Коля, выходи с поднятыми руками! — надрывалась за окном мать. — И тебе ничо не будет, покамест ты никого не прихлопнул!

Указательный палец лег на спусковой крючок.

— Ах ты, маленькая говнючка…

— Да заберите же у нее «матюгальник»! — кричал капитан, и майор наконец вырвал из бабкиных рук громкоговоритель.

— Подождите, мамаша, не надо пока…

— Он ее застрелит теперь…

— Надеюсь, что нет.

Майор достал рацию и сказал в нее:

— Всем внимание! Если услышим в доме выстрел, начинаем штурм. Как поняли? Прием…

Ствол уперся ровно между грудей девушки. Больно не было, но холодило, будто…

«Дуло из дула… — промелькнула дурацкая мысль, — сейчас он меня застрелит, и все… Что, интересно, там? Я всегда хотела узнать… Всегда, но не сейчас…»

Не двигаясь с места, Джина закрыла глаза.

Ствол был как живой. Он щекотал ее грудь, охальник…

Ничего не произошло и спустя минуту.

Джина чуть приподняла веки, и в щель меж ними ровно напротив увидела перекошенное лицо Зуева. Руки его тряслись, а указательный палец нервно поглаживал спусковой крючок. Поглаживал, но не нажимал…

Нахлынула вдруг такая усталость и такая тоска, захотелось, чтобы все скорее закончилось. Как угодно, лишь бы закончилось…

— Не тяни, Коля, стреляй… — прошептала она, — надоело ждать…

Зуев вдруг одним резким движением отбросил карабин в угол комнаты, сам отвернулся к стене.

— Уходи, — прошептал.

— Что? — не расслышала Джина.

Зуев повернулся. Все мышцы его лица одновременно подергивались, глаза вообще непонятно как не вываливались из орбит.

— Иди отсюда! — заорал он. — Беги, пока я не передумал!

Джина развернулась и побежала.

Оставшись один, Зуев потряс головой, потер пальцами виски, только после этого поднял с пола карабин и осмотрел. Прицел, кажется, не сбит, слава богу…

Никаких сомнений и сантиментов в его голове более не осталось.

— Ну, говнюки, держитесь!

Он поймал в перекрестье прицела того придурка с чердака, что наблюдал за ним из бинокля. Руки больше не дрожали. Зуев плавно нажал на спусковой крючок, и боец ткнулся лицом в профнастил крыши, а его бинокль скатился по нему вниз. Пуля попала в лоб ниже каски, парень даже и понять ничего не успел.

Джина услышала выстрел, когда выбегала из дома. Привязанный к дверной ручке Шарик, поскуливая, провожал ее грустным взглядом. Джина вернулась и отвязала его.

— Беги! — и сама побежала к калитке.

— Штурм! — объявил майор, но, увидев бегущую от дома Джину, добавил: — Девушку не заденьте!

Он дал ей время выбежать за ворота и скрыться за углом и только после этого закричал в рацию:

— Гранатометчики, огонь!

Боец с ручным противотанковым гранатометом РПГ-29 «Вампир» прицелился из соседнего окна. Метров триста — триста пятьдесят до цели, для прицельного выстрела — в самый раз.

Бухнуло…

Там, где был оконный проем, теперь зияла дыра, кирпичная крошка осыпалась на стриженый газон.

Джина забилась в угол заднего сиденья джипа Артема, припаркованного за недостроенным коттеджем. Не переставая плакать, от каждого выстрела она вздрагивала и прятала лицо в ладонях.

— Ну что ты, Джиночка, успокойся, это не по нам стреляют, — уговаривал Стас.

— Это по Кольке, — отвечала девушка сквозь слезы. — Я ведь его почти уговорила сдаться… почти… Убьют его скоро, если уже не убили…

Парням нечего было возразить. Остаться в живых у Зуева не было ни малейшего шанса.