Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей Страница 21

Панцирям также нашёл применение — чем они не доспехи ему. Сумел подобрать один такой под себя и даже подогнать. А вот скрепить по краям в местах отростков было нечем — верёвка отсутствовала. Зато вспомнил, где добыл тетиву.

Для чего предстояло вернуться к лагуне и устроить новую схватку не на жизнь, а насмерть с тамошним водяным хищником.

Требовалось взвесить все «за» и «против». Тамошний хищник мог ведь и руку с топором перехватить, поэтому дополнительно вооружился ножом — пошёл туда, куда отказывался ручной зверь. Но также поплёлся чуть погодя, не желая оставаться на острове совершенно один. И если бы не он, практикантропу не выжить в схватке с хищником даже из ума, а казалось за счастье тогда, но обошлось. Хотя и не сказать, поскольку, вытащив на сушу хищника, обомлел, задрожав в коленях — дико засмеялся как законченный идиот.

Пред ними предстал доисторический осьминог-спрут, обладая мощной челюстью, как у аллигатора вместо птичьего клюва закорючкой.

Но что сделано, того не отменить, а и не изменить. Принялся чуть погодя ладить доспехи. Панцирь придал ему уверенности в собственных силах, и щит с топором. Но всё же решил сделать себе из скелета рептилии копьё и меч из плоского ребристого плавника — обточил, намотав жгут на рукоять.

Вес амуниции увеличился, делая его менее вёртким и подвижным, но зато непробиваемым как танк.

Для полного счастья не доставало шлема, а так всё в полном ажуре. Кто-то сбросил чешуйчатую шкуру, а и бугристую местами, уплотняя готовый пластинчатый доспех от природы. Сумев отсечь при помощи костяного меча-плавника края лап с фалангами и когтями, практикантроп примерил самодельную кольчугу из чешуи.

— Да она как по мне сшита…  — вспомнилась ему классическая фраза Попандопуло из кинофильма «Свадьба в Малиновке». — Терь бы ещё набрать морд полтораста в качестве дружины и раздавить в округе всех вражин!..

Но хлопцы в лагере стояли запряжённые, а лошади пьяные. Измена на измене, а одна беда за другой.

Он чувствовал: пора возвращаться домой, да сумерки застали его при строительстве примитивного плота. Он срубил ствол дерева и обрубил ветви, когда на остров опустилась ночь.

Решено было переждать её тут и никуда не шарахаться — с одной стороны, а с другой — не мог усидеть без дела. И спать не хотелось — сон не шёл, а в голову всякое такое, что мешало даже задремать. Все мысли практикантропа были обращены в сторону лагеря.

— Как там напарник? — думал он про Зуба. — А и все остальные!

Покой ему мог только сниться, поэтому, не взирая на опасность столкновения в ночи с речным чудовищем, он решил плыть, держась за бревно.

Вый-Лох повыл по заведённой уже традиции для приличия, кляня хозяина, и также подался за ним в воду — поплыл. А вскоре уже оба держались рядом на одном бревне, поджав под себя ноги и лапы.

Грёб практикантом мечом-плавником, оказавшимся настоящим веслом, что было удобно и практично. Лишний раз анализировал собственную смекалку, и то: нигде не пропадёт.

Плаванье обошлось практически без эксцессов. Только где-то в стороне, кто-то гонялся за кем-то, подняв пару раз фонтаны брызг. И явно не древний дельфин, а скорее кит сродни касатки или хищник вроде акулы.

И бронезавра след на тропе исчез. Полагаясь на карманный фонарик и компас, а также карту от руки, практикантроп двинул в нужном ему направлении. Так тогда казалось ему, как истинному геодезисту — ошибаться не может. Не сапёр — и один раз уже пронесло, а точнее не счесть, сколько раз и в течение одного дня, а ночью и вовсе не стоило кого-то опасаться, скорее чего-то, что могло оказаться на пути сродни кочки или ямки. Но в доспехах не убиться, а и ночью со зверюгой при наличии ручной можно столкнуться. Глядишь, и с охотничьим трофеем вернётся в лагерь. Хотя и так не с пустыми руками — гремел костяным оружием о такие же точно доспехи.

Зацепил дерево, не заметив его, а затем ещё один ствол и…  кто-то его схватил и куда-то воткнул — дупло не иначе. Посветив фонариком, Мих выяснил: там, куда его сунули, находится не он один, а ещё и…

— Здорово, Фашист! Или ты Немец?

Тот вскрикнул, и его крик не был подобен на приступ радости, скорее от испуга.

— Да это я — Миха…  Ха-ха…  — уподобился он Зубу. — Али не признал! Так то ж мои доспехи! Хи-хи…

Смеяться было преждевременно, как и радоваться встречи. Поскольку то, в чём оба оказались, передвигалось, пусть неспешно, но всё же.

— Держи топор, — сунул Мих веский аргумент в руки Ясюлюнца. — Только не стоит им колотить меня по голове, а это…

Он изумился. Стенки внутри «дупла» напоминали гниль, покрытую слизью подобно полипам мха, или даже кораллов.

— Чем здесь воняет? И почему у меня складывается такое ощущение: будто оба очутились в заднице — причём полн-Ой…

Душ оказался противным и едким. И как тут не задохнулся Ясюлюнец — загадка. Не меньше практикантропа заинтересовала и тайна происхождения ходячего дупла. Он воткнул в стенку его основания костяной меч и принялся повторять одно действие за другим в аналогичной последовательности.

И что тут началось. Последовала встряска от того, кто полакомился ими. Ясюлюнец угодил под слив, точно то самое, что сбрасывалось в унитаз и смывалось сливным бачком.

— Э, Немец! Одно слово — Фашист! Смылся-А-А…

Ситуация в случае с практикантропом не повторилась. Он находился частично в «дупле» — верхней частью тела, а нижней — снаружи. И оно его выплюнуло, а не выс… бросило, как Ясюлюнца.

Зато оба воссоединились вновь, вот только сокурсник по одной учебной группе окончательно выжил и, похоже, что из ума — отмахивался топором от Вый-Лоха.

— А ну оставь мою зверюшку в покое, Фашист! Я к тебе обращаюсь, Немец… ты этакий!

Пришлось пойти на крайние меры и самому завалить его.

— Остынь, охолонись…  — сунул Мих пластиковую бутылку с водой Ясюлюнцу.

Тот отхлебнул нервно из неё и едва не захлебнулся. Стал кашлять и чихать…  блеванул раз. Оно и понятно, если вспомнить где провёл и довольно много времени, а целые сутки, показавшиеся ему вечностью, длящиеся бесконечность. Но тьма ночи сыграла с ним злую шутку, он потерял счёт времени, а с ним один день, вычеркнутый у него из жизни.

— Ла-а-апоть…  — захныкал он, прижавшись к спасителю. — Ы-ы…

— У…  — удивился Вый-Лох: человек заговорил на его языке — зверей.

— Наслышан — вы…  То есть я хотел сказать: мы потеряли его…  — заявил утвердительно Мих, успокаивая соратника по несчастью и оружию одновременно — забрал от греха подальше топор, пока тот не нарубил дров.

— Они…  они-и-и…

— Т-ш-ш…  Тише…  Успокойся! Всё уже позади…

— Сы-ы-ыели-и-и…

— Что?! — переменился в лице Мих. — Людоеды?

— Ыгы-ы-ы…

— И…

— … уда был с ними-и-и…

— Что? Кто?

— Бе-Бе-Бе…  — заблеял Ясюлюнец.

— Не понял! Повтори…

— … кер — сука-А-А…

— Вот как! Как же так…  и получилось?

— Он пырнул его ножом в живот и…

— Да понял я уже всё, тёзка…

Ясюлюнца также звали Сергеем, как и Шавеля. А распространённое имя у них в группе, которое также носил Сак… овец.

— Разберёмся — и с ними тоже, но чуть позже, а сейчас айда в лагерь — отдохнёшь, поешь и поспишь. Кстати, на…  — Мих сунул ему кусок сала и сухаря.

Напарник накинулся на еду, словно не ел целую неделю и чем питался — одним воздухом. Да и того не было в камере больше подобной на газовую.

— Что же это было, а нас пыталось проглотить и пожрать?

Тонкий луч света от карманного фонаря ничуть не приоткрыл завесу тайны происхождения «дупла». Оно бесследно исчезло. И то хорошо, что хорошо…  закончились для них очередные приключения. А всегда хотелось чего-то большего — ведь лучше, когда лучше…

— Пошли…  И ты Лох не отставай от нас…

Ясюлюнец принял вторую часть двусложной клички ручной зверюги Миха на свой счёт — заторопился.

Оставаться в диком лесу кровожадного края больше не хотелось, а очутиться в своей кровати и в ином мире, привычном для них…