Сергей Гончаров - Выбор Евы (СИ) Страница 23

Зверя позади не было.

Тревожное чувство зашевелилось в душе. Заирик сглотнул и полез в сумку за патронами. Посмотрел вправо — в сумрачном проулке между домами никого. По спине кто-то постучал. Разведчик медленно обернулся, прекрасно понимая, кто за ним стоит. Лишь недоумевал, почему ещё жив.

Зверь взял разведчика за шею и, приподняв, в упор поглядел в глаза. Зайрик схватился за лапу, сдавившую горло. Ружьё и патроны упали в снег. Зелёный и голубой глаза посмотрели с любопытством на человека, словно оценивали сейчас съесть, или ещё поиграть.

Он откинул разведчика в снег и поднял за стволы ружьё. Зайрик, грохнувшись спиной на землю, затих. Он ожидал, что зверь накинется и попытается «вскрыть» грудную клетку или начнёт терзать. Но ничего не происходило. Тогда он открыл глаза и приподнялся на локте.

Последнее, что увидел Зайрик перед тем как потерять сознание, это приклад ружья, летевший ему точно в лоб.

Вожак вошёл в крохотную каюту, где уместились лишь кровать да миниатюрный столик. Из иллюминатора, находившегося достаточно близко к обледеневшей поверхности моря, по каюте разливался яркий дневной свет. Женщина с серебристой шерстью, мать его единственного сына, радостно улыбнулась. Было видно, что ей очень плохо, но его приход хоть на мгновение затмил боль, намертво вцепившуюся в тело.

— Здравствуй, Дин! — в следующий миг она свернулась в позе эмбриона на постели, схватилась за живот. Лицо исказилось, из горла вырвался сдавленный крик.

Вожак отвернулся к стене, всеми силами постаравшись не заплакать. Он бы разорвал эту боль на мелкие кусочки, только б отделить её от единственного родного человека.

— Прости, — тихо произнесла Давина.

Зверь с чёрной шкурой медленно повернулся.

— Я вот… — поднял он руку с замороженным куском мяса. — Принёс тебе.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась любимая. — Но боюсь уже поздно. Присядь, — она похлопала ладонью по постели рядом с собой.

Вожак упал на колени в изголовье с такой резвость, будто весь день только и ждал этих слов. Давина провела ладонью по его лицу, когтями почесала за ухом.

— Прости, — одними губами произнесла она.

— За что?

— За то, что тебя покидаю.

— Рано отчаиваться! — не слишком-то и бодро произнёс Вожак. — Давай я перенесу тебя к нам, в пещеру. Там я смогу за тобой ухаживать, питаться будешь…

— Милый, — оборвала Давина. — Мы же с тобой много раз это обсуждали. Я не буду жить среди зверей. И неважно живут они в пещере или в деревянных домиках.

— Но я не могу быть рядом! Ты же знаешь! Без меня они отправятся всей сворой разорять поселение! Сколько раз уже пытались! Стоит их надолго оставить…

— Милый мой! Хороший! — Давина провела ладошкой по его щеке. — Я всё это знаю и понимаю. К тому же этого и не надо, радость моя! Чувствую, что мне уже больше ничего не надо. Прощай… Прощай и спасибо, что был со мной. Я благодарю небо, что мы встретились! Ты единственное, из-за чего я жила!

У Вожака слова застряли в горле. Отчаяние сковало мышцы, глаза заволокла пелена. Давина схватилась за живот и протяжно заскулила. Зверь с чёрной шкурой опустил лицо на кровать. В этот момент он бы сделал что угодно, чтобы вынуть боль из организма любимой женщины. Отправился бы на другую сторону планеты, если б был хоть крохотный шанс на то, что ей это поможет.

— Я больше не покину тебя, — прошептал он, когда боль выдернула цепкие когти из жертвы.

— Милый, — Давина погладила его по затылку. — Ты же сам сказал, что без тебя они могут…

— Мне всё равно, — сорвавшимся голосом произнёс Вожак. Он не поднимал головы с кровати, чтоб не показывать слёз.

— Нет, мой драгоценный и хороший, — Давина гладила любимого по голове, трепала шёрстку. — Ты единственный, кому не всё равно. Любой другой может чистосердечно сказать эти слова, а ты отказался жить рядом с любимой женщиной только для того, чтобы сохранить всем этим людям жизнь.

— Дурак, — чистосердечно произнёс Вожак.

— Нет, милый, — любимая остановила руку на могучем плече любимого. — Это зовётся мудростью. И за это я тебя люблю.

Зверь поднял голову, посмотрел влажными глазами на родного человека, стараясь запомнить каждую чёрточку, каждую шерстинку на лице.

— Эта мудрость… Чья она?! — Вожак чувствовал дрожь в голосе. — Кого выгнали из родного дома? Кто отговорил меня уничтожать поселение? Кто столько лет радел за жизнь этих людей? Кто, в конце концов, затеял всю эту историю с отправкой детей в этот мифический бункер?

Давина улыбнулась.

— Прощай, — провела ладонью по его щеке Давина. — Спасибо тебе за то, что был в моей жизни!

Она вновь скрутилась и в этот раз закричала от нахлынувшего приступа боли. А потом резко распрямилась и застыла с открытыми глазами.

Вожак минут тридцать сидел и смотрел в лицо любимой женщины. Приблизительно такое же отчаяние он чувствовал, когда умерла мама. На этом же корабле, только на другой палубе. С одной лишь разницей — тогда он был молод, и жизнь была впереди. Теперь он стар. И основа этой жизни, любимая женщина, канула в прошлое.

Он медленно поднялся на ноги. Последний раз, глянув сверху вниз на самого драгоценного человека, побрёл к выходу. Его шатало так, будто он выпил у самогонщиков ведро пойла. Глаза застлала пелена слёз. В руке кусок замороженного мяса, но зверь его не чувствовал.

А также забыл о медальоне для Ди и Эвы, который должен был оставить Давине.

Когда сознание начало возвращаться, Зайрик почувствовал, как кто-то натирает ему снегом лицо, хлопает по щеке. Он открыл глаза, но зрение ещё не вернулось, лишь яркий солнечный свет ослепил.

— Гтирер, как ты меня нашёл? — разведчик был уверен, что никто кроме старшего брата не пустился бы на его поиски.

«Хотя мог бы ещё Ди, — подумал он. — И ему бы я сейчас обрадовался не меньше».

В ответ послышалось сопение. Зайрик расценил это как недовольство тем, что Гтиреру пришлось тащиться неизвестно куда.

— Не ворчи братишка, я так тебе благодарен… — разведчик закрыл глаза и попытался встать, брат ему помог. — Ты не представляешь, с кем я столкнулся…

Зрение вернулось, и он увидел, что рядом с ним, вместо брата, стоял Серый. Озабоченность на морде зверя сменилась улыбкой. Похлопав когтистой лапой по щеке ошалевшего человека, он резко и во всю силу лёгких зарычал тому в лицо. Разведчик шарахнулся, будто снег под ним превратился в огонь. Мгновения хватило ему, чтоб сориентироваться в какую сторону бежать. Зверь ещё немного посмотрел на удирающую добычу, а после поднял ружьё. Перебросив его из лапы в лапу, швырнул вдогонку человеку, но теперь с расчётом на то, что попадёт по ногам.

Так и произошло. Ружьё, пущенное мощной лапой Серого в полёт, попало по ногам своего хозяина и сбило его. Зайрик, как подстреленный, рухнул в снег. Зверь утробно зарычал и всего за несколько прыжков оказался возле человека. Разведчик полез за ножом, но только лезвие оказалось на свободе, как Серый выбил его из рук. Когтём разорвал на лежащем разведчике куртку и как снежинку вытрусил оттуда жертву.

Зайрик окунулся лицом в снег и несколько мгновений так пролежал, приводя мысли в ледяное спокойствие. Он уже понял, что зверь с ним попросту играет. Развлекается. Это осознание так взбесило, что разведчик рывком подскочил, готовый рвать обидчика голыми руками на куски, только не быть больше игрушкой. Однако весь пыл моментально улетучился, когда Зайрик увидел, что Серый извлёк из кармана куртки фотографию блондинки. В душе человека похолодело. Зверь бросил растерзанную куртку под ноги разведчику, а сам, нагнувшись, с лёгкостью приподнял крышку люка и отправил снимок под землю.

Зайрик почувствовал, как лицо налилось кровью. Он даже и представить не мог, что больше не увидит любимую. Однако понимал, что в подземелье не полезет. Без света это гарантированное самоубийство. В семье ходила легенда, что троюродный дедушка спускался под землю и много дней потом не мог оттуда выбраться. Ужасы, которые он рассказал, последующие поколения приукрасили и приумножили.

— Ах ты… — зарычал разведчик не хуже зверя.

Он схватил ружьё и попытался достать из сумки патроны. Но сколько не щупал, не мог её найти. Лишь глянув вниз, понял, что она тоже лежала под ногами, Серый разорвал ремешок вместе с курткой.

— Ах ты… — Зайрик перехватил ружьё за стволы и, подбежав к противнику, ударил того прикладом. Хотел по голове, но Серый защитился лапой. Приклад треснул.

В глазах зверя с серебристой шкурой впервые мелькнула злость. Удар был действительно болезненным. Он со всей силы толкнул ушибленной лапой человека в грудь. Немного не рассчитал и на груди у жертвы налились кровью три неглубоких пореза.

Ди лежал на лавочке, болтал ногой и слушал разговор невесток. Тири, жёны Зайрика и Траана уселись рукодельничать за стол, но вскоре всё свелось к тому, что начали попросту сплетничать.