Память стали (СИ) - Плотников Сергей Александрович Страница 3

Первое столкновение я просто не почувствовал. Через триплекс водителя видно было плохо, но ствол явно раскололся на куски, рухнувшие на броню. Однако за рёвом силовой установки я этого даже не услышал. Дальше начиналась чаща… в которой танк так же нечувствительно начал проделывать просеку. Не то чтобы я не пытался как-то выбрать траекторию попроще — но ходовые рычаги, как оказалось, двигались еле-еле, да ещё и с совершенно диким усилием. В общем, ходом я по-прежнему не управлял. Другое дело, что меня вполне устраивало само движение хоть куда-то — лишь бы прочь из аномальной зоны.

Для понимания: я ничуть не рефлексировал в тот момент, что попал хрен знает куда. Выбраться из смертельной ловушки — вот и всё, что меня интересовало. А почему произошла череда странных, невозможных событий; где, собственно, я оказался, как именно? Да чёрт с ними, с ответами! Найду, если выживу. Или не найду, тоже выжить не помешает. Сейчас главное — чтобы двигатель не заглох, а танк — не застрял!

Поводы молиться на неожиданно заработавшую технику у меня были, и ещё какие. Шаровые молнии с веток никуда не делись, и с каждым сломанным стволом в корпус боевой машины впивались дугообразные разряды, рассыпая быстро гаснущие искры. В любом другом месте уже давно начался бы лесной пожар, но здешние деревья, похоже, и впрямь окаменели и гореть разучились. К счастью, триплекс эффективно защищал мои глаза, иначе я давно бы уже ослеп, нахватавшись «зайчиков», как от электросварки. Нечего было и надеяться покинуть проклятое место живым на своих двоих.

И опять мне отказало чувство времени. Я готов был поклясться, что прошли часы, прежде чем мёртвые деревья расступились, уступая место живому лесу. С другой стороны — сколько ни силился, не мог вспомнить подробностей движения. Словно их и не было. Боевая машина, выкатившись из серого пепла бодро поползла по траве, подминая кусты — я опять вцепился в рычаги… и они вдруг неожиданно легко поддались! От тряски расклинило механизм, что ли? Неважно.

Танк сначала заложил резкий вираж. Потом, подчиняясь судорожным рывкам своего горе-мехвода, остановился вовсе. Как я не разбил себе лоб о передний бронелист — бог весть. Не обращая внимания на шершавый металл, трущий кожу лба, я попытался выглянуть в визоры смотровой щели как в окно. Не то чтобы это могло помочь расширить угол обзора… но почему-то помогло. Вокруг зеленел лес, на первый взгляд даже похожий на тот, в котором я потерялся… Прошлой осенью? Потому что вокруг явно было лето!

Чертыхаясь и повалив несколько вполне живых сосен, я разобрался с рукоятками на ходовых рычагах, позволяющих зафиксировать фрикционы в нужном положении. Теперь танк мог стоять на месте без моих усилий. Защёлка люка водителя поддалась легко, а вот сама бронеплита повернулась на петле неохотно. И весу в ней было как бы не два десятка кило…

Свежий воздух ворвался внутрь, мигом вскружив голову! Свобода! Я высунулся по пояс наружу, вдыхая полной грудью… и не сразу сообразил, что не так. Каменного леса с шаровыми молниями не было. Нигде. Широкий след сорванного дёрна и мха терялся между деревьями. Выбравшись на броню целиком, я забрался на башню, оценивающе проследил глазами оставленную колею… и торжественно пообещал сам себе, что никогда, никогда не пойду и не поеду в ту сторону! Хватит с меня. Выбрался живой — и хорошо.

Подумал ещё раз — и раздумал спрыгивать с брони танка. Во всяком случае, пока двигатель работает, а гусеницы держатся на катках. Сначала к людям.

* * *

Приборная панель мехвода, возможно, когда-то содержала маркировки рычажков и рычагов, но до сей поры они не сохранились. На всякий случай я больше ничего трогать не стал. Зато бегло осмотрел корпус машины изнутри, для чего открыл ещё и командирский люк — ни следа ламп внутреннего освещения я не нашёл. Что сказать? Предполагаю, когда-то внутри располагалось достаточно много всего, но либо это демонтировали, либо оно рассыпалось в труху от времени.

Наверное, до некоторой степени уже можно было расслабиться, но я чувствовал: дам волю эмоциям — вообще никуда не уеду. Ночевать пусть даже в танке и летом, но посреди леса в мои планы не входило — потому я вернулся за рычаги. Правда, перед этим осмотрел, насколько это возможно не слезая, машину снаружи. Не знаю, на что надеялся — естественно, ничего не узнал. Разве что своей круглой цельнолитой (сварного шва не нашел) башней танк походил на советские цифровые модельки из упомянутых игр — но и только.

А вот что на броне нашлось, так это следы многочисленных попаданий молний. Причём не сказать, чтобы разряды как-то попортили «шкурку» многотонной громаде. Испарили начисто краску, если она на башне и бортах ещё оставалась, украсили металл своеобразным узором — и всё. В районе кормы узор, правда, уже скрылся под слоем копоти, вырывающейся из выхлопных отверстий. Наверное, мой танк в лесу с высоты сейчас можно было найти столь же просто, как и движущийся паровоз! Вот только что-то никто не спешил находить…

Дальше я времени не терял: часов не было, но по ощущениям день успел перевалить за середину, а я всё пытался маневрировать так, чтобы свалить как можно меньше живых деревьев. Если сначала выходило только хуже — я неуклюже сносил даже то, что вполне можно было бы объехать, — то под конец уже приноровился и к ходу рычагов, и к инерции танка. Оставалось надеяться, что моё попадание примут к сведению и не повесят штраф за уничтожение скольких-то там гектар леса…

Солнца на небе я так и не увидел, компас остался в выброшенном мобильном и всё равно был электронным, о нём тоже можно было забыть. Оставалось визуально контролировать свой след в попытках не сбиться со случайно выбранного курса «подальше от аномалии». Если меня не перебросило в безлюдный параллельный мир (к тому моменту я был готов поверить во что угодно), рано или поздно мне должны были попасться следы людей — если только по собственной глупости не въеду в водоём или в болото.

Повезло: дорога попалась раньше. Даже не грунтовка, а следы машины-трелёвщика на гусеницах — как же я им был рад! Аж даже покричал вслух. Руки натурально тряслись, а из глаз покатились непрошенные слёзы. Я выбрался! Я буду жить! С огромным трудом силы воли хватило вернуться на место мехвода. Через километр попался очередной ручей с чистейшей водой — и я в первый раз покинул спасшую меня машину и позволил себе напиться! Тут же подвело желудок от дикого голода. Уговорили: в танк и по газам. Не к обеду, так к ужину!

Настоящая, разбитая и пыльная грунтовка нашлась у внешней границы леса — в неё змеиными хвостами вливались следы трелёвочников, а ямы и колдобины заставили бы расплакаться Славика. От счастья. В какой-нибудь из них он свой уазик точно потерял бы целиком.

Опять начало вечереть, и я даже рискнул потрогать парочку самых многообещающих рычагов на панели, всего лишь со второй попытки найдя ручной газ.

Моя давно забывшая о том, что такое глушитель, «броня» покатилась совсем уже резво, почти подпрыгивая на вершинах ухабов. Я всё ждал, что грунтовка доведёт меня до асфальта и потока машин на нём, но этот светлый миг всё никак не наставал. Не показывался и посёлок, в котором по всем прикидкам должна была располагаться база лесорубов — лишь у горизонта порой возникали и пропадали то ли другие рощи, то ли языки всё того же леса. И ни одной другой машины — как вымерли.

Уже в сумерках я углядел далеко впереди яркий огонёк… и вместо радости испытал совсем неуместное дежавю. Идиотское, совсем не смешное ощущение. Пришлось делать над собой очень неприятное усилие, чтобы отжать рычаги и двинуться дальше по колеям на свет. Который, к огромному моему облегчению, оказался всё-таки фонарём на высокой решётчатой башенке вроде тех, на которые вешают сотовые ретрансляторы. И освещал он…

…идеально ровный бетонный вал противотанкового заграждения, над которым возвели совершенно неуместно выглядевший частокол. Огромная воротина из разномастных досок, кое-где усиленных листами кровельной жести, от свежих до рассыпающихся от ржавчины, сдвигалась на роликах по специальным рельсам. Их как раз собрались закрывать и ждали определённо именно меня — рёв силовой установки слышно было за несколько километров.