Зло той же меры - Теверовский Михаил Григорьевич Страница 29

– Наши собираются к концу года реализовать программу «Луна-2045». Представляешь, собираемся использовать спрятанную под поверхностью Луны воду для создания топлива. Чтобы, если туда группу отправлять, у них был шанс вернуться домой, на Землю.

– М-да… – протянул я. – Это не та ли программа, которую и в 2044-м, а до этого в 2043-м хотели запускать?

– Не знаю, наверное. Но пусть хотя бы теперь запустят уже. Почему ты расстроился? Это ведь ты вечно у нас ратуешь за научный прогресс. Ну-ка, где улыбка моего любимого мужа? – выбравшись из-под одеяла, Лиза на четвереньках подползла ближе и большими пальцами потянула вверх мои губы, тем самым стараясь изобразить на моём лице улыбку.

Ещё в школе я из года в год слышал о готовившейся миссии на Луну. Да и сколько разговоров было про колонизацию Марса. Столько лет прошло, а человечество как застряло в двадцатом веке со всеми его достижениями в космосе, так и сидит на Земле. Когда-то люди мечтали о технологическом прогрессе. Пусть не в космической сфере, но из года в год придумывались новые технологии: изобретались новые гаджеты, разрабатывались процессоры всё меньшего и меньшего размера, да даже улучшалось качество картинки мониторов, я уж молчу о технологиях дополненной и виртуальной реальностей. А потом… сначала война с призраками прошлого, когда те или иные меньшинства, когда их больше никто ни в чём не ограничивал, внезапно решили бороться за свои права. При этом вылезали наружу и так называемые «зелёные», которые ратовали не за современность производств и следующую из этого экологичность, а, наоборот, проводили митинги и акции за банальное закрытие производств – что, между прочим, отбрасывало технический прогресс на несколько шагов назад. После чего эти самые шаги ведь нужно будет пройти вновь, по второму разу ударяя по экологии из-за недоразвитости технологий и ряда ошибок. Ведь люди никогда не учатся на опыте прошлых поколений, лишь только на своих просчётах. При этом сами «зелёные» активисты не спешили отказываться от благ прогресса, ведь все свои гениальные мысли они постили с клавиатур тех самых уничтожающих окружающую среду при своём производстве компьютерах и смартфонах. Затем наступила эпидемия… когда те же «зелёные» в том числе кричали о том, почему учёные не могут за несколько дней создать вакцину и, что ещё важнее, испытать, чтобы она была безопасна для человека. Как-то быстро они забыли о защите лабораторных змеек, мышей и обезьянок. После эпидемии остатки потенциала технического прогресса были уничтожены разразившейся между странами войной. Пусть и не столь кровавая, как Вторая мировая война, но она привела к распаду всех и без того висевших на соплях договорённостей и союзов, в том числе в научных областях. Все начали в срочном порядке вооружаться, закрывая гражданские, не менее важные проекты. Ещё и все эти экономические санкции друг на друга… Мы так и будем висеть в этой новой средневековой яме, пока человечество не научится настоящей толерантности, когда не будет этого идиотского разделения на «мы» и «они». А пока что выходит, что мы всё решаем проблемы наши здесь, на Земле, зачастую при этом скорее надуманные, чем реальные. Только на самом деле грызёмся меж собой, как крысы, запертые в одной клетке…

– Да так, неважно. Надеюсь, ты их мыла перед сном, – сказав это, я поцеловал попеременно её руки. Не улыбнуться было просто невозможно, с такой надеждой на меня смотрела моя любимая.

– Да-а. Сегодня мыла. Когда с работы пришла. А вот после туалета и подметания в коридоре…

– Та-а-ак. Ты же знаешь, какой я брезгливый.

– Ладно, мыла, конечно. Но продезинфицировать стоит, правильно?

С этими словами она вскочила с дивана и на носочках подошла к нашему книжному шкафу. Отворив створку и погрузив глубоко куда-то в его недра руку, прошептав: «Вот она, зараза!» – Лиза вытянула бутылку шампанского.

– Что на это скажешь? Все микробы разом, всё же спирт как-никак, – рассмеялась она. – Да и надо отметить тут кое-что… Я сделала тест… я беременна, Артём!

– Правда? Ого… – на секунду размяк я, но сразу же категорически и безапелляционно добавил, выхватывая у Лизы бутылку и пряча обратно в шкаф: – Нет!

Она с удивлением посмотрела на меня. Когда же я убрал шампанское, её губы приобрели свойственное в такие моменты обиженное выражение, а руки сами собой скрестились на груди.

– И не смотри на меня так. Я безумно счастлив тому, что у нас будет ребёнок. Вот и отпразднуем его рождение этой самой бутылкой через девять месяцев…

– Но, Артём, ведь срок от силы пару недель!

Интересно, неужели всё же порвавшийся тогда презерватив сделал своё дело? Знала ли Лиза, вынося на обсуждение вопрос зачатия второго ребёнка? Эти мысли проскользнули у меня в сознании, но я тут же отбросил их. Мне всё это было не важно. Я просто был счастлив, а у моей семьи – всё прекрасно. И это самое главное.

– По фигу, что пока что, быть может, и можно. Всё, девять месяцев ни-ни.

– Ладно, я поняла. Тогда с тебя чай с печеньками в постель, – ныряя под одеяло, поставила своё условие Лиза.

– Будет сделано, мадам. А пока я иду ставить чайник и сервировать поднос, буду не против, если ты сбросишь всё лишнее. Надеюсь, намёк понят.

– Я подумаю, – буркнула в ответ она. – Давай быстрее, я пить хочу.

– Сделаю самый крепкий чай, так и быть, – не смог не съязвить я и бросился за дверь комнаты, не дожидаясь, пока в меня прилетит подушка.

Глава 6

Пятница, 2 дня до…Утро

На этот раз мы сели за стол завтракать в нужное время, так как Наташа, лишь только пробило семь часов утра, прискакала к нам в комнату, запрыгнула на диван-кровать и принялась скакать, словно ужаленная. Лизе тяжело было вставать, когда её будили раньше запланированного времени, потому сначала она целиком юркнула под одеяло, что-то недовольно бормоча под нос. Откуда уже мне пришлось доставать её, слыша в свой адрес самые настоящие проклятия. Но что было поделать, такова была моя судьба по утрам, и я с ней уже смирился за годы нашей жизни вместе.

Потом мы пили кофе, сидя друг напротив друга, сонные и едва справляющиеся с тем, чтобы поднимать и опускать кружки. А Наташа тем временем решила пожарить на завтрак сосиски. Я не мог не улыбаться, наблюдая, как она медленно-медленно разрезает их, затем с великой аккуратностью раскладывает на сковороде, как будто, если вдруг что сделает не так, они вмиг упрыгнут и сбегут от неё.

– Так, у меня завтра выходной. Буду не уставший, не убитый, так как сегодня к тому же спортивно-разгрузочный день. Потому предлагаю на выбор: поход в один из парков, поездка куда-нибудь на природу с целью пожарить шашлыки и подышать свежим воздухом или же сходить в кино. Хотя сходить в кино можно как вечернюю программу к любому иному варианту. Так, что думаете? – спросил я, нарочито обращаясь к жене и дочке, как равным, чтобы не обидеть любящую чувствовать себя взрослой Наташку.

– Парк, парк, парк! Там калуселька! – подпрыгнув, прокричала Наташа.

Эти карусельки понатыканы, наверное, в каждом городе. Либо в парках, либо на площадях. Бывают и в совсем неожиданных задворках угрюмых подворотен. Цветастые, громкие, яркие – разумеется, они привлекают к себе детей. И мне как родителю приходилось раз за разом терпеть сеансы катания, когда ты несёшься по одному и тому же кругу, сидя на чём-то, издали напоминающем лошадку или единорожка, стараешься поддерживать хотя бы внешне счастливый вид, чтобы не расстраивать дочку, а сам чувствуешь себя великовозрастным умственно отсталым. Но на что не пойдёшь ради улыбки и смеха своего ребёнка.

– Хорошо, если открыта, посетим и карусель. Ваш голос, Елизавета?

– Фи, ты же знаешь, мне не нравится, когда моё имя меняют. Лиза я, и точка. Каждый раз на работе глаз дёргается, когда обращаются ещё так официально: «Елизавета Евгеньевна»…

– Так, это я понял. А за что голос отдаём, Евгеньевна?

– Ну ты зараза, – скривила губки Лиза. – Я согласна на парк, а вечером кино. Сам напросился.