Владимир Цветков - Изнанка мира Страница 11

— С вас три лойна за токозил и лопутарный и пятнадцать за эрзац-эффект.

Гарака Редоли возмутился:

— Еще чего!

Но Сутто Бруинг тут же остановил его движением руки и положил на стол чек достоинством в двадцать лойнов. Затем он встал из-за стола и направился к выходу. Прежде чем последовать за ним, Гарака не выдержал и грубо бросил бармену:

— За эти два лойна, что мы тебе положили сверху, можешь протрястись в еще более вонючий бар, чем твой…

— Грубиян! А с виду — культурный человек! — не растерялся бармен. — Чтоб я твою физиономию здесь больше не видел! Иначе пеняй на себя!

Сутто ожидал Гараку в третьей кабине негоката небесного цвета. Редоли торопливо занял свое место. Он был еще зол.

— Цель — Гармоничный Парк, — скомандовал Сутто четким голосом.

Переход осуществился практически мгновенно. Негокат попался удачный: пассажиров не тошнило, голова не кружилась, да и в груди сосало самую малость.

В парке было тихо. Гуляющие почти не встречались, каруселлеры не работали, пульсодром оказался закрытым, прелестные утренницы еще не появлялись. Только где-то в глубине изредка шуршала ночная птица Плиий. Сутто решил пройти на свое излюбленное с молодости место.

Под Странствующим Деревом — уникальной гордостью парка — стояла миловидная женщина. У ее ног лежал черный, крупный, лохматый породистый ласк. Умные большие глаза смотрели прямо на Сутто и его спутника.

— Добрый вечер, — поздоровался Сутто.

— Добрый, — повторил Гарака.

— Эхо, — ответила женщина. Голос у нее был бархатный, необычный, запоминающийся.

Сутто, словно невзначай, встретился с ее мятежными, величественными глазами. Они скрывали глубокую сердечную боль, что-то тайное. Какая-то смутная, неведомая грусть светилась в них. Сутто почувствовал удивительную притягательность этой чудесной и в то же время до восхищения естественной женщины.

— Вот это ласк! — пришел в восторг Гарака Редоли. — Он здорово похож на настоящего костодава!

— У костодава нет хвоста, — строго, но обворожительно, как показалось Сутто, заметила женщина.

— И нет такой очаровательной хозяйки, — добавил Сутто.

Она улыбнулась.

В этой улыбке Сутто увидел нечто недосягаемое, манящее, непокорное. Он вдруг ощутил в душе томительный легкий трепет — чувство, до сих пор ему незнакомое.

— Хвоста действительно нет, — засмеялся Гарака. — Это верно сказано!

Сутто уже собрался было представиться, а потом спросить у женщины ее имя, но в это время ласк вскочил и, навострив уши, ринулся в заросли.

— Стой, Нним, ко мне! — воскликнула прекрасная незнакомка и поспешила за ним. Силуэт ее растворился в полумраке.

— Хороший ласк, — повторил Гарака. Он повернулся к Сутто.

— Да, неплохой, — сдержанно согласился Бруинг. — Впрочем, лучше поговорим о деле.

— Слушаю.

— Так вот, — продолжал Сутто. — Сегодня днем пропала моя Эллея Тис. Вместе с ней исчез и труп небезызвестного изыскателя Тайфа Ломи, который непонятным образом попал в мой сад. Меня многое связывает с этими людьми, — специально солгал Бруинг. — Поэтому необходимо как можно быстрее разыскать их. Дело непростое. Вот, собственно, и все.

Сутто решил, что у Гараки Редоли нет оснований не доверять ему. Пусть думает, что его, Сутто, и на самом деле многое связывает с Летящим. Не мог же он сказать ему правду: от того, в чьи руки попадет Тайф, зависит многое. В конечном итоге, положение самого Бруинга!

— Я сейчас же займусь этим, — с готовностью ответил Гарака. — Я все обдумаю, потом вас проинформирую.

Неторопливо беседуя на нейтральные темы, старые знакомые еще немного погуляли по парку, а затем подошли к выходу. На предпарковой площадке стояли все те же кабины негокатов.

— Как только я что-нибудь узнаю, сразу сообщу, — сказал Гарака на прощанье.

— Вы знаете, где меня найти, — ответил Сутто.

Он направился к негокату, а мысли его вновь вернулись к женщине, которая заронила в его душу смятение. И надо же, чтобы он повстречал ее именно здесь, в Гармоничном Парке! Под своим деревом. Ничего не скажешь: судьба… Он обязательно отыщет ее, эту женщину…

И вдруг ему показалось, что женская фигура быстро скользнула мимо деревьев за угол здания негокатов. Кто это был? Эллея Тис? Или та женщина? Что-то слишком знакомое почудилось ему. Сутто, не раздумывая, бросился вслед. За ним рванулся Гарака. Он молниеносно оказался там же, за поворотом… Но нигде никого не было. Только длинный ряд боковых кабин негокатов безмолвно приглашал занять место и совершить переход в пространстве.

Глава восьмая

— Ну, вот он я, Чадко, вот… Чего же ты хнычешь?

— Разве можно так, дед? Исчез, не предупредил…

— Э-э-э, нет. Я предупреждал. Да и отсутствовал только пятнадцать секунд…

— Межгалактических?

— Разумеется.

— А я думал, по зависимому времени.

— Подрастешь, малыш, будешь думать по-другому.

— Ты уверен, дедуля?

— Знаешь, откровенно скажу: никогда и ни в чем нельзя быть уверенным.

— А в прописных истинах?

— Опаснее всего.

— Как это?

— Повзрослеешь — узнаешь. Не спеши.

— Попробую. Повзрослеешь, повзрослеешь…

— И в другой раз рев не устраивай, если я тебя оставлю одного.

— А ты не оставляй!

— Это невозможно. Человек должен часто оставаться один. Надо привыкать. Одному хорошо. Одному никогда не страшно.

— Скажи, дед, а правда, что мы — представители великого галактического народа, древнейшей цивилизации, всесильной и могучей?

— Правда! А отчего ты вдруг об этом заговорил?

— Ты же сказал, что одному хорошо, но один — есть один, а цивилизация — все-таки не один! А правда, что мягкотелые хлипаки были нашими предками?

— Правда!

— А правда, что мы стали такими, как теперь, только потому, что нашли в себе силы отказаться от Второго Постороннего Пути?

— Правда! Где ты всего нахватался?

— Мальчишки на Квазарном Дворе болтали… А почему об этом не пишут в учебниках истории?

— Э-э-э, Чадко, там многого не пишут. На все книг не хватит. Жизнь — вот главная книга.

— И все-таки, дед, почему ты меня бросил? Раньше ты никогда так не поступал!

— Я был вынужден это сделать. Я боялся.

— Ты? Боялся?..

— Да. Я.

— Кого же ты боялся?

— Не кого, а за кого.

— Ну, хорошо. За кого?

— Понятное дело, за тебя, малыш.

— За меня?..

— Не удивляйся. Я не был уверен… Я не знал, кого мы увидим… Или что… Вернее, в каком качестве.

— Где?

— На планете.

— Ты говоришь об изыскателе?

— И о нем тоже… А ты очень смышлен.

— Так и должно быть.

— Не хвастайся. Ты еще ребенок.

— Потому и хвастаюсь. Не спешу стать взрослым, как ты, дед. Так что ты подумал об изыскателе?

— Я подумал, что он мертв. А если он мертв, то не нужно лишний раз перегружать твою психику.

— Ты имеешь в виду тот случай, когда мама упала на солнце? Когда она чуть не сгорела? Когда она навсегда потеряла способность сохранять крыл-форму?

— Да. Хорошо, что ее спасли, Чадко. Ты даже не представляешь себе, как… То есть, конечно, ты понимаешь многое, но… Пройдет время, и ты будешь думать об этом совсем по-другому.

— Это очень важно, дед, — думать по-другому?

— Да. Очень. Надо уметь думать по-всякому. Не так, как все. Или, во всяком случае, не так, как принято. Надо хотя бы уметь взглянуть на старые, знакомые вещи по-иному, по-новому. Не каждый это умеет.

— Не каждый?

— Далеко не каждый, Чадко.

— Скажи, дед, Одинокий Охотник думает по-другому?

— Разумеется. Судя по тому, что нам известно о нем, можно сделать такое заключение. Всего мы пока не знаем. Будущее покажет, кто он такой на самом деле и надо ли нам когда-нибудь устанавливать с ним контакт. Возможно, мы узнаем об этом очень скоро.

— Может быть, Одинокий Охотник — это представитель какой-то совсем необычной для нас цивилизации?

— Может быть.

— А я смогу думать иначе?

— Не знаю точно. Но думаю… Вернее, хочу думать, что сможешь. Хотел бы, чтоб смог.

— А кому это надо?

— Прежде всего, тебе, внуча.

— Мне?

— Да, тебе. Не удивляйся так сильно. С годами сам все поймешь.

— Все-все?..

— Ну-у, я не совсем правильно выразился. Все, да не совсем. Не всех. Не каждого.

— А всех — и не надо. Все — это все, а я — это я. Ну, ладно. Лучше скажи, что с изыскателем?

— Он жив.

— Жив? — Да.

— А мне показалось, дед, что он был мертв.

— Признаться, и я сначала так подумал.

— Но ошибся?

— Ошибся, внучек.