Роман Злотников - Мерило истины Страница 15

— Наконец-то, — с улыбкой проговорил он.

Игорь Двуха точно не ожидал услышать от Гуманоида то, что услышал.

— А? Чего? Какое «наконец-то»? — в четверть силы голоса взвыл он. — Братан, сейчас «бодрить» нас будут! Забыл, что ли? Готовься врезаться с этими упырями!..

Олег Гай Трегрей (как, впрочем, и все без исключения новобранцы) знал, что начавшееся сейчас действо, рано или поздно произойдет. Но в отличие от остальных, он был готов к этому; более того — он этого ждал. Поскольку имел насчет этого действа и, в особенности, насчет своей роли в нем особые соображения.

— Духанка, па-адъем! — рявкнул шествовавший по главе группы старослужащих Саня Гусев. — Подъем, кому сказано!.. Встать! Э-э, животные, едва шевелитесь… Чтоб у вас так хер вставал, как вы на побудке встаете!

Новобранцы заворочались на своих койках, начали поднимать один за другим стриженые головы, заозирались… Двух замешкавшихся деды пинками столкнули с коек. Детина с пузцом снял с себя ремень и двинулся меж рядами коек, толкая еще спящих или притворявшихся таковыми, заглядывая в лица. Командор вдруг вспомнил, как фамилия этого детины — Мазур.

— Дух? — пискляво вопрошал он, щурясь в темноте. И в случае получения утвердительного ответа — с угрожающим свистом взмахивал утяжеленным массивной пряжкой ремней. — Подъем, гнида! Особое приглашение нужно?

— Ремнями бить будут… — упавшим голосом пролепетал Сомик, уже давно вскочивший и вытянувшийся стрункой у своей койки.

Командор тоже поднялся. Отставив ногу и скрестив руки на груди, он придал лицу выражение настороженного достоинства и то и дело, вроде бы как разминая затекшие во сне конечности, поводил плечами и переносил вес тела с ноги на ногу — чтобы заметнее было, как перекатываются под кожей мышцы.

— Не будут ремнями, — тихо и не поворачиваясь, отозвался он на реплику Жени. — Там же пряжка, а от пряжки следы остаются… звезда отпечатывается. Кому такие улики нужны.

Пользуясь тем, что Командор прикрывает его от дедушек своей широкой спиной, Двуха пока не спешил подниматься. Он сидел, свесив ноги, чуть склонив голову — следил за врагами сбоку, исподлобья.

Олег, чья койка располагалось в самом конце ряда, у стены, и вовсе не изменил позы.

— Хватит дурковать! — углом рта прошипел ему Игорь. — Встань лучше. Не лезь на рожон раньше времени! Все встали, и ты встань! Меня не видно, а ты ж на виду!

— Хорошо, — покладисто проговорил Олег и поднялся с койки.

— Нас сейчас мудохать будут… — шепотом сообщил ему Игорь. — Ты уже понял? Короче, как договаривались днем — держимся вместе, прикрываем спины друг друга. Слышь, Командор? Я так думаю, надо сразу, безо всяких базаров, прыгать на них, как только подойдут.

Впившийся глазами в Гуся Командор не ответил — то ли не успел, то ли не пожелал. Отозвался на предложение Игоря Олег:

— Может, подождем, пока они произнесут то, что собирались произнести? Мне думается, у них есть, что нам сообщить. И у меня есть, что сообщить им.

И будто в подтверждение этому по казарме раскатилось особенно громкое восклицание Сани Гуся:

— Слушаем меня внимательно, духи бесплотные! Скажу один раз, кто чего не поймет — его проблемы!..

Саня стоял, широко расставив ноги. Говоря, он то и дело взглядывал по сторонам, но чаще всего смотрел прямо перед собой — на «банду» в углу казармы. И после каждой фразы коротко резал воздух обеими руками с растопыренными пальцами, словно подчеркивая важность сказанного. Из-за света заоконных фонарей казалось, что лицо его пылает, а на плечах лежат золотые генеральские погоны.

Рядовой Мазур помещался чуть поодаль. Полосуя пространство взглядом справа налево и обратно, он все еще крутил в руке ремень с поблескивающей в казарменной полутьме бляхой — мерный круговой полет бляхи сопровождался тяжелым полугулом-полусвистом.

Остальные три деда находились позади Гуся и Мазура. Создавалось такое впечатление, что пятеро старослужащих поставили перед собой задачу расположиться так, чтобы каждый из вытянувшихся у своей койки новобранцев постоянно чувствовал, что кто-то из дедушек на него смотрит.

Происходящее здорово напоминало магический обряд: рядовой Мазур исполнял что-то вроде ритуального танца со священным оружием, позволяя Сане Гусю, напрягая легкие, заклинать духов, чьи призрачно-бледные физиономии плавали вокруг в душном сумраке, а тройка дедов присматривала за спинами главного заклинателя и его телохранителя…

— Короче, вбейте в свои тупые бошки накрепко самое главное — вы здесь никто! — Гусь был заметно пьян, но говорил не спотыкаясь, видимо, заранее продумав речь. — Вы здесь — говно. Самое что ни на есть. Понятно?

Закончив это короткое вступление Саня икнул и перешел к основной части:

— В первую очередь, бойцы, поздравляю вас с началом настоящей службы! С первой ночью в настоящей армии! Ну?

Он выжидающе замолчал. Новобранцы тоже молчали и переглядывались, не вполне понимая, чего от них в данный момент хотят. Один из тех солдат, к кому не подходил рядовой Мазур, тоже проснувшихся, но не вскочивших, а оставшихся лежать на койках, с интересом наблюдая за происходящим, — выпростал из-под одеяла голую ногу и пнул под зад ближайшего новобранца.

— Троекратное «ура», задрыга! — милостиво подсказал он.

— Ура… — вякнул дернувшийся от удара новобранец. — Ура…

— Ура… Ура… — вяло и нестройно поддержали его недавние призывники.

— Благодарю, товарищ младший сержант, — повернулся к подсказчику Саня Гусев.

— Служу… и-э-э-х… — с зевком отозвался мордатый младший сержант и чуть пошевелился на подушке, — России. Валяй, продолжай, Гусь!

— Если кто из вас, духанчиков, — продолжил Саня, — зомбоящика насмотрелся и думает, что в нынешней армии все по Уставу, что с неуставщиной теперь строго и что прокуроры по первому же вызову в часть мчатся на вертолетах — он сильно ошибается. Неуставщина — она есть и будет. Потому что, — он наставительно ткнул в потолок указательным пальцем, — не будет неуставщины, не будет и нашей российской армии, вот так!.. Не, ну, может быть, в каких-то частях журналисты с проверяющими из прокуратуры и табунятся, — сделал допущение, презрительно скривившись, Гусь, — но в нашей части такого нет. В нашей части, слава богу, все нормалек, все как надо!

Надо заметить, это жизнерадостное известие взрыв радостных восклицаний у новобранцев не вызвало. Напротив, кто-то из них уныло и маловнятно пробормотал что-то вроде: «Охренеть, как весело!»

— Чё ты сказал, урод? — двинулся было к смельчаку, крутанув ремень сильнее, рядовой Мазур, но Гусь остановил его:

— Погоди, погоди, братух, парни еще не секут… Объясняю по порядку! — возвысил он голос. — Вы еще не забыли, духи, что вы здесь говно? Если забыли, напоминаю: вы — говно! Почему? Потому что ни хера не приучены к армейской дисциплине и вообще в службе не шарите. Вас еще полгода надо во все дыры долбить, чтобы вы соображать начали, как следует! А кто этим будет заниматься? Шакалы? То есть… офицерский состав? А оно им надо? Круглый год ходить за вами, гавриками, сопли вам подтирать, день и ночь талдычить одно и то же — это не то, что шакал… нормальный человек не выдержит. Поэтому среди них дураков нет. Все люди разумные и адекватные. Сами живут и другим жить дают — наш комполка других не держит. Говорят, до него, до Сам Самыча нашего, в части еще бывали шакалы идейные… — Гусь пренебрежительно пошевелил пальцами. — Ну, те, которые реально думают за год из салажат конкретных универсальных солдат сварганить. А Сам Самыч, как его сюда поставили, быстро им лыжи смазал. Выжил по одному. Ибо не хрена. Не нужны они здесь. Поэтому и получилось так, что вы, салаги, наша проблема.

— Так, — развивал мысль дальше рядовой Саня Гусев. — Служить вы пока не можете. А служить-то надо! И пахать надо! И что получается? Мы — кто уже шарит, что почем, кто все тяготы и лишения приучен переносить — должны за вас, криворуких дебилов, службу нести? И пахать должны за вас? Так, что ли?

Он вдруг отшагнул в сторону и выцепил за ухо очкастого новобранца Шапкина.

— Так, я спрашиваю, водолаз?! — гаркнул Саня в перекосившееся от испуга и боли лицо Шапкина. — Или нет?

— Нет… — едва слышно выдохнул новобранец.

— То-то, — одобрительно кивнул Гусь и затрещиной отправил Шапкина обратно к его койке. Потом кашлянул и заговорил снова, явно стараясь, чтобы его голос звучал по-командирски внушительно:

— Поэтому перед нами, старослужащими, стоит нелегкая, но почетная задача: как можно скорее вылепить из вас, любителей мамашиных пирожков, более-менее пригодных для защиты Отечества воинов! Как можно скорее, — повторил и тут же задал вопрос подавленно молчащей аудитории: — А как можно скорее?