Аделаида Агурина - Джокер Страница 17

– Спасибо, – и как только Старрайзе успела так быстро сориентироваться? – Если бы не ты.

– Ты хотела сбежать, – твёрдо сказал мальчик, разглядывая девушку.

– Нет, – сердце ухнуло, провалившись куда-то вниз, – я случайно. Хотела попробовать… ошиблась, – Старрайзе попробовала улыбнуться, но улыбка скорее всего вышла уж очень жалкой.

– Ты хотела сбежать. Ты обманула меня, – сказал Альтиста, – врать нехорошо. За это наказывают.

Перед ней был тот же маленький мальчик. Но сейчас Старрайзе по-настоящему испугалась. Альтиста словно стал выше, волосы растрепались, и теперь по ним пробегали искорки. Казалось, от тела мальчика исходит свечение. Блестящие змейки пробегали по коже рук, заканчиваясь в ладонях, в которых теперь разгорался небольшой искрящийся шарик. Старрайзе никогда не видела шаровую молнию, но подумала, что именно так это явление природы могло бы выглядеть. Ей стало страшно. Она знала, что должна что-то делать сейчас. Бежать, например. Но ноги приросли к земле, а взгляд всё не мог оторваться от набухающей шаровой молнии.

И тут… Старрайзе не поняла что произошло. Но внезапно лицо Альтисты исказилось, вздрогнуло в гримасе боли. И начало оплывать. А затем начала оплывать, таять, как снеговик, и вся его плоть, расползаясь туманом. Ошеломлённая, она всё ещё не могла отвести взгляд, когда её схватили за руку.

– Идём, идём же!

Этот голос вывел девушку из оцепенения. И она обернулась, чтобы увидеть лицо говорившего – молодой мужчина, чуть старше её. Со слишком крупными чертами. Он говорил ещё что-то и тянул Старрайзе за руку, но она не сразу услышала и поняла.

– Идём, здесь тебе нельзя оставаться. Пока они не схватили.

Старрайзе кивнула. В принципе, она была согласна с обоими предложениями. И куда бы ни повёл её этот человек, там, возможно, будет лучше, чем здесь. В месте, где бродят окровавленные привидения, а пятилетние малыши удерживают грузовик на полном ходу. Она последовала за говорившим, спотыкаясь во внезапно наступившей тьме. Пройдя чуть, она обернулась, чтобы увидеть, как тело Альтисты полностью растаяло туманом. Но этот туман не растворился, а собрался в одном месте вихрем. Секунда, и вот уже из вихря возникают очертания… нового тела? Да. Именно. Но теперь это тело определённо взрослого человека. На короткий миг Старрайзе увидела его лицо. Молодое лицо, которое улыбалось ей чуть кривоватой усмешкой.

Спроси Старрайзе, она бы никогда не вспомнила, как они шли по темноте. Куда и сколько. Но они всё же пришли куда-то. Девушка оказалась в тёмном фургоне машины, которая сразу же понеслась куда-то вперёд. Ошеломлённая, Старрайзе хотела что-то спросить у притащившего её сюда человека, но не успела. Чуть хрипловатый голос, раздавшийся из недр грузовика, разрушил её планы.

– Так ты и есть Джокер? Что же, я не совру, если сейчас скажу за всех нас. Мы рады, что ты здесь. А не там.

– Пугающее заявление, – сказала девушка прежде, чем сообразила прикусить язык. Прикусывать язык это больно, кстати. Старрайзе об этом раньше не знала, поэтому чуть снова не вскрикнула. А когда перед глазами разошлись цветные круги, то она увидела перед собой невысокую фигуру, завёрнутую в плащ. Фигура от души веселилась, и смех её был каким-то… успокаивающим, что ли. Остальные, – а тут было как минимум человек пять, – тоже веселились, но не так громко. Отсмеявшись, фигура, – Старрайзе так и не смогла различить черт лица, – сказала:

– Я понимаю тебя. Хотя – вру. Хрен я тебя сейчас понимаю. Никогда не был в такой ситуации. Но… так получилось. Позволь представиться. Меня зовут Циатра. Моя карта – туз пик. И я – лидер Сопротивления.

Глава 6

– Да как ты вообще мог это допустить! – всегда такой спокойный Хейнтайлль был вне себя от ярости. А вот Эдаттсани, напротив своего обыкновения, совершенно не выражал пока своих чувств. Он стоял чуть в стороне, улыбаясь. И улыбка эта была такой, что, будь на месте Альтисты кто другой – испугался бы насмерть. Но Альтисту не так легко было напугать. И вовсе не потому, что он был таким уж смельчаком… а потому, что он поболе других был нужен Ордену. И самое главное – он знал, насколько он нужен и важен. Ему прощалось многое. Даже слишком многое, – как считали старшие члены Ордена. Но Альтисте было всё равно. В любом случае он вовсе не собирался становиться серьезнее. Вот и сейчас приходилось сидеть и выслушивать, как его честят. Не в первый раз, но всё равно неприятно, конечно.

– Хейнт прав, – заявила присутствовавшая здесь невысокая черноволосая женщина. Она была закутана в одежды из черного и золотого – форма высших магистров Ордена. – Он столько времени потратил на…

– Да не потратил он ничего! – не выдержал Альтиста. – Ведь последний Джокер появился недавно. А что касается предыдущих, то тут…

– Помолчи, Альт! – строго сказала женщина. – Укроти язык, пока не сболтнул того, о чём можешь пожалеть!

Альтиста вздохнул. Но замолчал. А Хейнтайлль продолжил, воспользовавшись его недолгим, – он точно знал – недолгим, – смущением.

– Ты совершенно не понимаешь, что случилось, да? У нас был в руках Джокер! И возможность привлечь его на свою сторону! А что теперь? Как ты думаешь, кто её вытащил оттуда? И что теперь ей наговорят в Сопротивлении!? И всё из-за того, что ты играешься в…

– Я не виноват, что я так хорошо воплощаюсь! – воскликнул Альтиста. – Я настоящий артист, и если я воплощаюсь, то полностью – и внешне и внутренне! Это только у вас – разум старца в трёхлетнем ребёнке. Даже смотреть противно! Вы просто не понимаете высокого искусства воплощения. А ведь наши предки поистине считали это искусством. Даже в Орто-меренкг говорится, что изначально наши предки стали воплощаться в материальные тела ради красоты искусства, и только потом открыли, что это может быть…

Тут Альтиста резко закрыл рот, так, что зубы друг о друга стукнули. А всё потому, что буквально наткнулся на холодный… да что там холодный – ледяной взгляд Хейнтайлля. Хейнтайлль удовлетворительно кивнул и отвёл взгляд. Альтиста тут же закончил фразу:

– Полезно и для чего другого.

Хейнтайлль то ли застонал, то ли просто заскрипел зубами. Эдаттсани, до того молчавший, искривил свою улыбку ещё больше и спросил:

– Может, всё-таки, чуть-чуть по особо чувствительным местам. Или не чуть-чуть? Для профилактики. Раз уж он так хорошо воплощается? – тут Эдаттсани плотоядно ухмыльнулся и пристально посмотрел на Альтисту. Уж на что тот был пофигистично настроен, но и то неосознанно вздрогнул. Он видел, как Эдаттсани ведёт допрос, и видел, как он наказывает. Два раза видел. Ему хватило. Но тут же Альтиста вновь постарался принять свой обычный спокойный вид. И совершенно успокоился, когда услышал ответ Хейнтайлля.

– Успокойся, Эдаттс. Может, потом.

– Ты это уже пятый раз говоришь, – проворчал Эдаттсани, – а если бы ещё давно…

– Может, у нас и не было бы таких проблем сейчас, – поддержала женщина, – Ты прав, конечно, но…

Что «но» – она и сама не могла бы объяснить. Но… всё действительно так и было. Альтисте многое спускалось с рук.

– Но почему именно тогда ты выбрал такой вид? – в голосе Хейнтайлля появились даже умоляющие нотки. – Почему именно сегодня. Ведь ты знал, кто у нас в гостях!

– Она пришла позже, чем я воплотился.

– Ты мог бы развоплотиться! – сказала женщина строго.

– Но это… было бы неправильно, – пробормотал Альтиста.

– Почему? Или скажешь, что ты не можешь сбросить оковы маски?

Альтиста фыркнул. Сбросить оковы маски, выйти из роли – Альтиста ненавидел эти пафосные фразы. По сути они означали только одно: когда кто-то из них воплощался в тяжёлое физическое тело, то он словно разделялся психически на две части. Одна из частей воспринимала психику того существа, которому надо соответствовать по воплощению. Согласно возрасту или полу. Эта часть была на виду. Её использовали для жизни и общения с окружающим. Вторая часть оставалась всегда в тени сознания. Она воплощала в себе истинную сущность и память о том, кем является воплощённое существо. Память о ней всегда была с первой частью сознания. И при необходимости, угрозе или невозможности дальше действовать с помощью психических характеристик первой части, существо вновь могло стать цельным и независимым от воплощённого тела. Правда, многие из них не шли на такие сложности, а попросту оставляли при воплощении разум целым. Ну, практически. Всё равно выбранные пол и возраст чуть влияли на сознание. А некоторые не меняли воплощенные тела десятилетиями. Альтиста был иного мнения. Он любил менять тела и маски. И считал, что во всех должен действовать как артист, чьё высшее искусство – всегда играть, находясь в роли. Но только как это объяснить остальным… вон как они на него смотрят! Так и съедят. И Альтиста выбросил свой козырь.

– И вообще, почему она начала путешествовать по замку? К тому же – была напугана. И хотела сбежать.