Владимир Цветков - Изнанка мира Страница 20

Предмет не обманывает. Он во всем помощник. Она это чувствует. Они дополняют один другого. Это прекрасно…

Сезулла нежно прижала предмет к груди. Так все-таки везет ей или не везет?

Ей хотелось снова увидеть того мужчину, искренне и пылко обнять его, почувствовать, что ее по-настоящему любят… Адская, чудовищная, беспощадная пытка, пытка большой радостью за то, что должно быть. Обязательно должно быть…

Сезулла непременно найдет его. Она догадывалась, что это будет несложно. Продолговатый предмет обязательно подскажет, как это сделать. Нужно только дождаться своего времени. Оно во что бы то ни стало придет. И очень скоро.

Она не колебалась. Она была спокойна как никогда. Она чувствовала полную уверенность в себе.

Сомнениям не было места. Сезулла словно окунулась в ясный, прозрачный, солнечный мир ровных мыслей и верных чувств. Исчезло все фальшивое, пустое, неискреннее.

Этот предмет разбудил ее «я». Теперь она знала, что делать.

Как хорошо никуда не спешить! Видеть и понимать себя. Беседовать с собой.

У Сезуллы не возникало ненужных вопросов. Она не искала и ненужных ответов. Незачем решать бессмысленные задачи, надуманные проблемы. Для нее их нет и быть не должно.

Все вокруг, весь мир, вся Вселенная представлялись ей сейчас прекрасными, чистыми и светлыми творениями природы и, главное, легко доступными для понимания. Прозрачный, звенящий воздух, бескрайние просторы зеленых небес, величественно пылающий закат, ароматы душистых цветов, успокаивающий уют необыкновенного Странствующего Дерева — весь мир, вся Вселенная… Это радовало ее, и она ощущала себя частицей этого многоликого мироздания, столь же необходимой, как и бесконечное множество любых других частиц. Все они составляли единое и неповторимое целое. И здесь каждый занимал свое место и был бесконечно счастлив от того, что всегда знал, почему все происходит именно так, а не иначе, для чего все они, эти крупицы, существуют, кем или чем они были, есть, будут, в чем именно их необходимость, а главное, предназначение.

Это было сладостное ощущение великой свободы от совершенно четкого и ясного понимания тесной взаимосвязи с окружающим миром. Это была настоящая жизнь: беспредельная, могучая, всепобеждающая, организующая и целеустремленная.

Сезулла, словно родившись заново, молча внимала и спокойно впитывала все великие открытия самой себя. Она испытывала удивительное облегчение, как будто была сброшена непосильная ноша той, другой — непонятной, неуравновешенной, со всеми ее нужными и ненужными потребностями, проблемами — до изнеможения напрасной жизни.

Ее совершенно не мучил вопрос, как же все вдруг стало столь очевидным. Каким же образом она вдруг все поняла? Она не то чтобы не обращала внимания на такое, считая его незначительным. Нет, в ее жизни мелочей не было. Однако все это оказалось вычеркнутым из ее нового восприятия мира. Вычеркнуто, может быть, навсегда. И если бы теперь ее об этом спросили напрямик, то при всем многогранном видении происходящего она не смогла бы ответить ничего… Она бы вовсе не задумалась, не попыталась осмыслить столь конкретный вопрос и даже не удивилась бы ему. Подобных вопросов для нее просто не существовало. Эти проблемы для нее были до бесконечности пустыми…

Предмет продолговатой формы казался Сезулле необычайно родным, необыкновенно близким. Нэил даже почудилось, будто бы он нежно воспитывал ее всю жизнь. У него не было имени или названия. Это словно была она сама… Она как бы смотрела на себя со стороны… Очень похожую… Чрезвычайно необходимую и дорогую себе… Бесконечно любимую и любящую… То была искренняя и горячая любовь самой к себе, себя в себе.

В предмете присутствовало что-то ее собственное, глубоко сокровенное, личное и тайное. Казалось, он всегда был с ней, он всегда был для нее, он всегда был у нее, он и теперь никогда не покинет ее.

Похоже, это была ее вера, надежда, прошлое, настоящее, будущее, мечта, счастье, радость, утешение, свобода, чувства, мысли, воля — все и вся! Это была она — Сезулла Нэил! Они теперь представляли собой единое целое. И Нэил уже не знала, чего хочет она сама… или не сама… или он… или не он… или они вместе. Она перестала замечать что-либо вовне. Все, казалось, было ее и только ее. Это была она сама. Сама во всем. В каждом своем действии, желании, решении… Она ощущала свои беспредельные возможности практически в любом начинании, и это окрыляло ее. Свобода, воля и полноценность натуры возвышали ее в своих собственных глазах…

Нэил пока еще не понимала, что причиной всех происходящих с ней перемен стало то искреннее чувство, глубокое и настоящее, которое вызвала недавняя встреча у Странствующего Дерева. Но мысли о незнакомце постоянно преследовали ее.

«Он наверняка из нашего Соединения, — думала Нэил. — Я, конечно же, нужна ему как никто на свете. Я непременно разыщу его. Он будет рад мне. Ведь он очень хотел сблизиться со мной. Я знаю… Просто тогда еще было не время. Не наше время… По-видимому, он где-то рядом. Недалеко. Я чувствую. Эти люди, наверное, просто отдыхали в парке. Возможно, они еще и сейчас здесь. Значит, я их могу найти, встретить… Он обязательно узнает меня! Он не забыл… Он никогда меня не забудет. Я нужна ему. Он нужен мне. Мы нужны друг другу».

Теперь Сезулла Нэил уверенно направилась к выходу из Гармоничного Парка. Это было самым разумным решением. Так ей, во всяком случае, казалось.

Она обратила внимание на группу людей неподалеку, которая укладывала в компакт-пакеты до невозможности знакомые ей продолговатые предметы… Да! Они оказались слишком похожими на ее собственный, но значительно крупнее. Она заметила, что те предметы были грубыми, безликими, громоздкими и, вероятно, весьма неудобными. Она не поняла их предназначения. И поразившее ее вначале сходство затем оказалось уже не таким сильным. Но что-то манило ее в ту сторону. Она и сама не знала, что именно.

Тем не менее Сезулла не рванулась поспешно навстречу каким-то событиям. Нет. Не спеша, шаг за шагом, словно по тонкому льду Великого Крайнего Океана, она медленно двигалась вдоль ряда кабин негокатов, расположенных с фасадной стороны Станции. Дойдя до угла, она вдруг остановилась. Что-то подсказывало ей, что она не может вот так, сразу выйти на открытое пространство за углом этого приземистого и черного сооружения.

Некоторое время она стояла без движения, в каком-то трепетном ожидании. Она была уверена: тот мужчина там, за поворотом. Сейчас она его увидит…

Сумерки сгущались. Догорал закат. Темнело медленно, как всегда бывает в это время года. Далекое небо было залито нежно-зеленоватым светом. Запахи приближающейся ночи чувствовались все сильнее…

Неожиданно кто-то протяжно застонал. Сезулла вздрогнула и непроизвольно подалась вперед. Потом заставила себя осторожно заглянуть за угол.

Стон повторился. Совсем рядом, в тени негокатов лежал какой-то человек. Прямо у стены. Сезулла с удивлением обнаружила, что это был напарник того самого мужчины. Напарник, которого так интересовал ее симпатичный Нним.

Человек был весь перепачкан кровью. Он явно находился в бессознательном состоянии.

Посмотрев вперед, Сезулла вдруг увидела его. Это был именно он, он, ОН! Поодаль, на расстоянии примерно шагов сорока, происходило что-то непонятное. В каком-то странном напряжении, словно разыгрывая немую сцену, там стояли трое… Нет, четверо… Трое из них были мужчины: здоровенный Старьевщик в оранжевом ярком плаще, потом тот, кого она искала, и, наконец, низкорослый тип крепкого телосложения… Он-то и держал на руках женщину, которой явно было плохо.

Незнакомец аккуратно опустил ее на неровную площадку у кабин негокатов. У него был растерянный вид, чувствовалось, он не знал, что же делать дальше. Но в эту минуту заговорил Старьевщик:

— Что у вас случилось? Отчего тело этой женщины так раздулось?

Он почти вплотную подошел к лежащему на бутерале телу.

— Собственно, этот негокат оказался неисправным, — на лице коренастого выступили мелкие капельки пота, — я не могу ответить ничего определенного. Да и не…

— Да она уже безнадежно мертва, — перебил его Старьевщик.

Низкорослый вдруг понял, что в кабине негоката было совершено убийство. Он мельком взглянул на молча стоявшего в стороне Сутто Бруинга. Потом спросил его:

— Ваше имя?

— Сутто Бруинг, — ответил тот машинально, с отсутствующим выражением лица. Он был внутренне сосредоточен на чем-то другом.

У Сезуллы перехватило дыхание. Губы ее пересохли. Разом рухнул весь ее счастливый покой. Ее всколыхнуло. Так он оказывается… Его зовут… Нет, сомнений быть не может. Именно таким она всегда его и представляла. Ну, конечно же, он из Соединения. Она уже не раз слышала про него от Око-лонга раньше и хорошо знала это имя. Причудливы зигзаги судеб человеческих!