Catherine de Froid - Быть Вселенной в голове у каждого Страница 22

— D’accord, mais… — Единственный в классе, кто понял фразу, никак не придумает достойного ответа. Еще бы, куда им до октета ярых олимпиадников?

Урок начинается. Учительница высказывает свое мнение об эксперименте директрисы (по–французски, рассчитывая на понимание отличника, но постепенно переходя на русский), Слава возражает ей (по–французски), Марина вступает в спор. Дальше идет атака вопросами в попытках выяснить их уровень и ответы с как можно более замысловатыми конструкциями и французскими жаргонизмами. Единственный во французской группе (здесь есть французская и испанская) ботаник уже отчаялся что–нибудь понять, признался себе в собственном бессилии и улегся спать на парту. Надо выяснить, что он собой представляет, и объяснить, что ли. А то такое унижение — тебя, самого умного в классе, без пяти минут призера районной олимпиады по французскому и, наверняка, куче других предметов, в прах разносят какие–то малолетки.

Звенит звонок, прерывая учительницу, которая вдруг ударилась в воспоминания по–французски. Смятая концовка разговора, домашнее задание, следующий урок — алгебра. А вот и давешний отличник:

— Вы двое, у какого репетитора занимаетесь?

— Книги французские читай, здорово помогает, — советует Марина.

— Извини, постараемся больше не подрывать твой авторитет, — обещает Слава. — Хотя нет, сейчас наш любимый урок, ничего не обещаем.

— Да какой у меня авторитет… — вздыхает отличник. — Может быть, хоть списывать ненадолго перестанут. А то одна и та же история: «Знаем мы, как ты ничего не знаешь!». Кстати, я Антон.

— Марина.

— Слава. Очень приятно.

— Блин. А как правильно отвечать: «взаимно» или нет?

— А кто его знает! По–английски есть прекрасный вариант «The pleasure is mine», а вот на великом и могучем как–то туго с этим. Стоп, а почему ты нас спрашиваешь?

— Проверка. Выкладывайте, сколько вам на самом деле лет!

Слава с Мариной переглянулись:

— На этот вопрос никак нельзя ответить однозначно. Так–то десять, но в то же время и четырнадцать, и шестнадцать, а кое–кто еще с девяносто седьмого года. — И опять информация выползла сама собой. Наверно, и нечего в этом скрывать.

— То–то я гляжу… — как на хорошую шутку отозвался Антон. Потом осекся: — Почему вы говорите о себе, как будто у обоих раздвоение личности?

— Потому что не только раздвоение, но каждая половинка раздвоилась еще по разу! — в голос ответили Слава и Марина.

— Странные вы… — протянул Антон. — Зато интересные. На Чернильнице есть?

— На Чернильнице?

— На Черкнильнице, ну, на Черкни. ру.

— А, конечно. Фамилию свою скажи, в два счета добавим.

— Комаров, — механически ответил Антон, доставая телефон. — Сейчас сам вас найду.

Он, видимо, собирался поискать их в друзьях у знакомых пятиклашек, но был остановлен двумя заявками в друзья.

— Действительно в два счета! — восхитился он. — Но что вы за киборги такие, колитесь!

«Когда–нибудь ты все узнаешь. А сейчас это все слишком невероятно…» — прислал ему сообщение Слава.

— Это и так невероятно, так что выкладывайте.

— Давай лучше в электронном виде! — предложила Марина, думая, с чего же начать повествование и стоит ли так вот доверяться.

Пока Слава и Марина укрепляли свое положение в качестве восьмиклассников, в пятом классе имел место следующий разговор:

— Предлагаю объявить этим двоим бойкот! Они и так какие–то высокомерные ходили, а сейчас совсем с нами знаться не желают, даже поздороваться с утра не зашли!

— А может, ну это все? Еще, может, вернутся.

— Еще чего. Я их из друзей прямо сейчас удалю.

Поскольку говоривший был в этом обществе довольно авторитетен, все пятиклассники полезли за телефонами, проигнорировав прозвеневший звонок.

В класс (а дело происходило в кабинете информатики) вошла Анна Константиновна, которой ее ответственный пост никак не мог помешать заниматься любимым делом:

— Убираем телефоны, незачем нам двойное облучение! — сказала она.

— Да ну, кто это облучение выдумал? — запротестовал класс.

— Может, кто и выдумал… Глаза–то точно разболятся.

— Не разболятся! — отреагировали ученики.

— Значит, вы уже поколение мутантов, — вздохнула учительница. — Ладно, давайте начинать урок.

В кабинет директора вошел Слава. В голове у него переругивались двое:

— Иди на фиг отсюда!

— Не могу я так.

— Дела у нее!

— Не впервой. И где ты дела видишь?

— Ну, директор же!

— Здравствуйте, Анна Константиновна! — произнес вслух… пожалуй, все же Андрей–старший.

— Здравствуй, Слава. Какие–то проблемы в восьмом классе?

— Нет, проблем никаких. Просто… насчет Андрея. Я немножко соврал.

— Ну соврал и соврал. Что, на самом деле он меня нехорошими словами поминает?

— Нет, просто… Извините, нескромный вопрос. Вы верите в Бога?

— Как сказать… А ты почему спрашиваешь? Как–то мне тревожно.

— Нет, я не в этом смысле, извините. Вы поверите, что Бог может проводить эксперименты?

— Вряд ли, столько миллиардов душ требуют к себе внимания…

— Столько миллиардов одной сущности все равно не под силу, так что по крайней мере один Бог экспериментами занимается.

— Это ты мне пересказываешь сюжет книги? Интересно, но Андрей при чем?

— Хотел бы я, чтобы это была книга… — протянул… да, точно не Слава, а Андрей. — В общем, Андрей — это я. Точнее, часть меня.

— И я должна поверить, подумав, что это слишком неправдоподобно?

— Именно так. Зря я, наверно, пришел. И тогда тактичностью не отличался, и тут той же фигней страдаю.

— Погоди, погоди. Но Андрей окончательно ушел со связи уже лет пять назад, а тебе десять.

— Я в этом теле вообще всего пару недель. До этого был еще один веселенький эксперимент, а потом, видимо, дырка во времени. Извините, я, наверно, бред несу?

— Я, как математик, в этот бред верю, потому что про систему управления Вселенной нам не известно ничего.

Кто–то из других участников эксперимента мысленно толкнул Андрея:

— Говори уже свою тайную цель, умник несчастный!

— Я, собственно, зачем всю эту канитель затеял… — замялся Андрей. — Но у вас, конечно, не найдется времени для дополнительных занятий программированием.

— Основная цель этой школы — воспитывать людей с мозгами, поэтому время найдется. А поскольку учителей здесь много, я вполне могу себе позволить небольшой эксперимент. Расписание устаканится — поговорим.

— Если вы сейчас перефразируете мою историю, значит, вы так и не поверили… — Андрей, который и раньше на информатике язык в узде не держал, вылез наружу.

— Я не специально, честное слово! И да, действительно трудновато поверить, но других объяснений не найти.

— Кроме того, что я могу вас обманывать, — заметил Слава.

— Ну не мог же ты целиком усвоить эту неподражаемую манеру общения!

— О да, этикет у меня хромает неповторимо, — откликнулся… кто–то из них.

— Вот опять типичная Андреева фразочка!

— Извините, я на английский опоздаю… — Слава не к месту взглянул на часы. — Спасибо огромное, до свиданья!

— Беги давай. Встретимся на информатике.

Слава вышел из кабинета с широкой улыбкой на лице, прямо как в старые добрые времена.

…Марина, услышав, зачем Слава ходил к директору, безапелляционно заявила:

— Я с вами.

— Марин, — начал Слава, — я все понимаю, по легенде мы встречаемся и должны быть всегда вместе, но…

— Ты тормоз, да? — Марина смотрела на него с сочувствием. — Кто эту историю писал, помнишь?

— Ну?

— Думаешь, я Анну Константиновну с нуля выдумала?

— Мало ли…

— Ты слишком высокого мнения о моих писательских способностях. Была и у меня такая учительница. Потом ушла, и закрутилось… Очень они похожими у меня получились, кстати.

— Ясно, только не говори Анне Константиновне, какую роль ты играешь во всей этой истории.

— Я не такая открытая, как некоторые, чтоб так сразу все выложить, так что не беспокойся.

Двое участников всевозможных экспериментов вместе, как положено «парочке», шли домой. Идти было долго, поэтому можно было кучу всего обсудить:

— Мы похожи на классических попаданцев, — усмехнулся Слава.

— Почему? — спросила Марина. — Не очень люблю такую литературу. Красницкого разве что, но он там лучший.

— Мы с тобой читали одно и то же, это давно понятно, — согласился Слава. — Я в том смысле, что без году неделя в новом теле, а уже проявили «сверхчеловеческие» способности и завели чуть ли не больше друзей, чем было до этого. Не говоря уже о репутации ботаников и хорошем отношении директора. Извини, Андрей, я не собираюсь оскорблять твои чувства, называя тебя «любимчиком» и так далее. — Кто из троих обращался к Андрею, осталось для Марины неизвестным.