Наталья Турчанинова - Создатель кошмаров Страница 23

— Я всегда сам решал свои проблемы, — произнес оракул, не отводя взгляда от Клио.

— Все в порядке, — ответила та успокаивающе, — доверься ему.

Я помог ему поднялся с дивана. Шаг, другой, выход приблизился. Мне снова померещились поля аметистов.

И тут над открытой дверью сверкнула рыжая молния. Прямо перед нами возникла Талия. Растрепанная словно цветок мака, гневная и встревоженная.

— Стой! — крикнула она, загораживая собой выход. — Стойте! Не ходите туда.

— Что происходит? — спросила Клио. — Мы почти у цели.

— Я знаю. Последний блок. Не снимайте его.

Голос хариты вибрировал, разбивая промозглую тишину подземелья, отражался от стен и почти отталкивал меня прочь от двери.

— В чем дело? — произнес я резко, чтобы сбросить эту опасную власть. — Я не для того ломал голову и ноги, чтобы отступить сейчас.

Талия не смотрела на меня. Ее обеспокоенный, требовательный взгляд притягивала Клио.

— Я знаю Феликса. Кем бы он ни был — лжецом, убийцей, провокатором, дэймосом, он не вредил никому просто из любви к хаосу. И если он заблокировал Адриана, у него была веская причина. — Харита положила обе руки на косяки, ее пальцы крепко сжали источенное временем дерево. — Он всегда вел свою войну с дэймосами. Если пленным черным сновидящим понадобился Адриан, а Феликс что-то скрыл в его подсознании, нельзя извлекать это. Хотя бы до тех пор, пока мы не разберемся в деталях. Не поймем до конца, что происходит.

Я смотрел на девушку некоторое время. Мне был хорошо знаком этот яростный взгляд Талии. Харита молча предупреждала, что готова отстаивать свою правоту даже силой. Но я тоже понимал — в ее словах была доля истины.

— Она права, Клио. Меня ослепляет чувство вины, тебя — привязанность и ответственность. Сделаем паузу. Я готов предоставить всю доступную мне информацию Тайгеру.

Моя спутница молчала. Ее аналитический ум был занят подсчетом возможных вариантов дальнейшего развития событий…

— Дар прорицателя в нем не проснется, но, ручаюсь, Адриан станет чувствовать себя лучше. Хотя бы первое время.

Она оглянулась на оракула. Тот стоял в центре полутемной, заброшенной комнаты и смотрел на аониду. Молча. Жадно. Запоминая, чтобы не забыть ни одну деталь ее образа. Но теперь и не забудет. Поля аметистов, что окружали его тюрьму, сохранят его память и волю к жизни.

— Хорошо, — произнесла Клио сухо. — Мы не будем спешить.

Глава 5

АЛЬБИНОС

Я проснулся мокрым от пота, с гулко колотящимся сердцем. Снилось, что меня со всех сторон оплетают надписи, которые я не могу прочесть. Они вытягивались бесконечными красными цепями, где одна буква цеплялась за другую, наматывались, врезаясь в тело и оставляя глубокие царапины от колючек апострофов.

Алая паутина душила, окрашиваясь моей кровью, а издали по вибрирующим нитям ко мне подбирался невидимый паук. Голодный, свирепый, хитрый… Чудовищный муляж потомка несчастной Арахны, вознамерившейся состязаться с богиней.

Давно мне не снились кошмары…

На экране коммуникатора, лежащего рядом, упорно светилась надпись «Абонент недоступен… повторить вызов?» Я нажал на красный символ отказа. Акамант, загадочный лекарь черных сновидящих, продолжал скрываться от меня. Как будто чувствовал, что я не истинный дэймос, а быть может, был просто банально занят.

В окно бился ветер. Я слышал, как он настойчиво толкает створку, вкрадчиво скребется в форточку, машет косматыми лапами деревьев, и голодная слюна из его жадной пасти капает на подоконник.

Я сел на кровати, с силой провел обеими руками по лицу, гоня прочь бредовые ассоциации.

Эйнем, целительница с беспокойным телом сновидения, говорила, что видела нечто странное, пока лежала в коме, Герард упоминал о том, как путаются нити сновидений, разрываются привычные связи…

И я тоже чувствую эту нестабильность. Не могу понять, что происходит, но мне это не нравится.

«Меня нашли», — эта мысль пришла неожиданно. «Зафиксировали».

Я был нужен Спиро, меня преследует Морфей, дэймосов интересует последняя могила в моем мире. В этом доме появилась юная гурия, и, вполне возможно, именно она позвала меня сюда…

Мысли о дэймосах притянули воспоминания о прошлом. «…Аметист, мы едем в Баннгок», — далеким эхом прозвучал знакомый голос, которого я не слышал так долго…

Я закрыл глаза и начал подробнее припоминать, надеясь, что найду подсказку.

— Аметист, мы едем в Баннгок!

Услышав это заявление, я едва не подавился, и учителю пришлось стукнуть меня ладонью между лопаток.

— Куда мы едем? — спросил я отдышавшись.

— В Баннгок, — как ни в чем не бывало повторил он.

Уселся на стул, отодвинул в сторону тарелку с завтраком, достал свой объемный ежедневник и принялся заносить туда планы на ближайшее будущее. И у меня появилось время переварить ошеломляющую новость.

Чего-то необычного я ждал всю последнюю неделю. Феликс погружался в сон на сутки, выходил в реальность на пару часов, чтобы поесть, побродить по двору, и выглядел в каждое новое пробуждение еще хуже, чем в предыдущее. На мои вопросы отделывался ничего не значащими фразами или делал вид, что не слышит их, а может быть, и правда не слышал.

Но я понимал, что происходит. Он продолжал искать тех дэймосов, которые едва не убили меня и охотились на него.

Сегодня, видимо, поиски закончились.

— И что мы забыли в Баннгоке?

— Я нашел его, — ответил Феликс, не поднимая головы.

— Кого именно?

— Главу «Сфинкса».

— Сообщишь Пятиглаву?

— Нет.

— Почему?

— Я сам хочу его убить.

Тема убийства мне совсем не нравилась. А еще больше не нравилось, каким становился Феликс, когда речь заходила о его темной специализации. Поэтому я постарался сместить акценты:

— И как ты его нашел? У тебя не было ни единой зацепки.

— Долгим и сложным путем. — Учитель отвечал и одновременно записывал что-то в ежедневник. Он умел слушать, говорить, читать и набирать текст одновременно, а также замечать, когда я отвлекался и терял нить разговора. — Я расставил крючки в своем и твоем подсознании. Маленькие, незаметные метки. И он сорвал одну крошечную паутинку. Не смог сдержать любопытства, сунулся в твой мир сновидений. Ко мне лезть не рискнул. Знал, что это слишком опасно. А ты пока открытая книга.

От всего услышанного мне стало не по себе.

— Мне что, опять дали приказ на уничтожение?

— Нет. Всего лишь пытались выудить информацию обо мне. Мои слабые места.

— И у него получилось?

— Он узнал только то, что я хотел показать.

— Постой, Феликс, ты опять копаешься у меня в подсознании?! Записываешь что хочешь, стираешь, а я даже не знаю об этом?

— Предпочитаешь проснуться с головой раздавленной как орех или с запеканкой вместо мозга? — любезно поинтересовался учитель.

— Нет, — ответил я нехотя. — Но ты мог бы сказать.

— Сказал. Стало легче?

— Не стало. Если ты его нашел, почему не уничтожишь через сон? Прямо отсюда. Зачем нам ехать?

— Он слишком силен. Мне нужен личный контакт. Впрочем, ему тоже.

— И когда мы едем?

— Завтра.

Одно время я мечтал попасть в этот город. Прочитал где-то про безумный, разрушительный сплав кибертехнологий, виртуальную жизнь, не отличимую от реальности, синтетическую музыку, наркотики, продающиеся на каждом углу. Легализованные убийства, разрушение, кровавые фантазии, любой доступный секс — все это привлекало и завораживало начинающего дэймоса, обещая полную вседозволенность.

— Что ты о нем знаешь? — спросил Феликс, внимательно наблюдая за мной.

— Азиатский город-спрут. Закрытая территория. Очень жесткая миграционная политика. Культура у них странная… — ответил я весьма приблизительно, скрывая те знания, которые особенно волновали меня.

— Древний Муанг-Таи, ставший впоследствии крупнейшим мегаполисом азиатской части материка, включал в себя такие государства, как Лаос, Камбоджа, Пегу, Ланна и Малайзия, — по памяти процитировал учитель, и я был уверен: он прекрасно знал, какие фантазии посещают меня. — Если интересно, посмотри в справочнике, в шкафу.

— Быстрее залезть в Сеть. Кстати, на каком языке они там говорят? В смысле как он звучит?

— Слогами, — ответил Феликс и произнес несколько. Отрывистых и одновременно мелодичных.

— Забавно. И что это значит?

— «Ты хорошо выглядишь, друг мой».

— Похоже на птичье чириканье.

— В основе нашего языка латынь и койне — он же так называемый александрийский. Сиамское наречие тональное и преимущественно односложное. Поэтому звучит так непривычно.

— И ты свободно на нем говоришь?

— Вполне. — Феликс потерял интерес к разговору и снова уставился в свои записи.

На следующее утро мы стояли в одном из залов международного порта Полиса. За стеклянными непрозрачными перегородками мелькали расплывчатые тени путешественников. Слышался приглушенный смех, ровные голоса.