Влада Воронова - Крест на моей ладони Страница 28

К нам подсела какая-то чернодворская магиня-волхва, симпатичная рыжулька с зелёными глазами и крупным чувственным ртом. На вид ей лет двадцать, а в реальности может быть и пятьсот. Судя по пластике движений — обратница.

— Ты уже капитан, — сказала она Веронике. — Кучеряво у вас на Белодворье живётся.

— Переходите к нам, майор, — ответила Вероника, — станете полковницей.

Обращаться по званиям в нейтральных кафе считается дурным тоном, здесь все равны.

— Если не хочешь разговаривать, так и скажи, я уйду, — обиделась чернодворка.

— Да нет, сидите, — сказал Вероника и повернулась к нам. — Это соединница Людмила Николаевна Беркутова, когда я была на Тёмном дворе, она курировала наш отдел. Нина, ты не против?

— Пока нет. Дальше видно будет.

Вероника представила Олега и Павла.

— Имя обмываете? — спросила Беркутова.

— Да, — ответила я. — А вы откуда знаете?

— Такие новости, как чьё-то наречение, по Троедворью разносятся вмиг.

Беркутова заказала лучшее шампанское, которое только было в кафе.

— Это подарок гостя хозяевам праздника, — сказала она. И пояснила с лёгкой завистью: — Получить истинное имя — большая честь.

— Возможно, только я его не получала, а сама взяла.

— Нина, а почему Хорса? — спросил Олег.

— Не знаю. Случайная ассоциация. Месяц назад отпраздновали Ивана Купалу, а у меня на ладони корсунчик, знак солнцеворота. Солнечный круг древние славяне называли хорс, корс или хорт. Бога, который управлял солнечным циклом и временем тоже звали Хорс. Отсюда — Корсунь, Хортица и прочие названия. От наименования святилищ, где проводились обряды в честь солнца.

— У тебя на ладони Андреевский крест, — строго уточнила Вероника.

— Или ось координат, — сказала я. — Самый подходящий знак для нулевички. Впрочем, чушь всё это. Шрамы, они шрамы и есть.

— В общем, да, — согласился Павел. — Но Хорса — имя симпатичное. Главное, короткое и произносить легко. Обычно такое завертят, что язык сломаешь.

— Вы хотите открыть истинное имя? — испуганно пролепетала соединница.

— А иначе зачем оно было бы нужно? — удивилась я.

— Действительно, — сказал Олег. — Стоило бы тогда огород городить. — Он отдал мне паспорт и взял бокал с шампанским: — Давайте за Нину Хорсу. С имянаречением тебя!

На меня уставилось всё кафе.

— Ты и в паспорте имя поменяла? — охнула соединница. — Хочешь открыть его и для простеньского мира?

— Да. В простеньском мире это будет фамилией.

— Но так нельзя! — возмутилась Беркутова. — Может быть только что-то одно — или обычное имя или истинное.

— Отныне правила игры расширились, — сказала я. — Фамилию мне изменили в соответствии с законами Российской федерации, и теперь именование Хорса Нина Витальевна стало моей неотторгаемой собственностью и в волшебном, и в большом мире.

Я встала, отсалютовала свидетелям бокалом шампанского и выпила его одним духом. Разбила бокал. Села.

Все молчали. Бармен торопливо включил музыкальный центр, заголосила какая-то попсятница и всеобщее напряжение схлынуло, волшебники всех рас, дворов и рангов занялись едой и болтовнёй.

Один за другим позвонили Егор и Ильдан, сказали, что придти не смогут. У Егора срочная операция, а Ильдан занят на контроле инферно, буря продолжалась. Ладно, не велик праздник, позже отметим.

— Вероника, — вспомнила я, — а что означает «искусственник»?

Вампирка скривилась.

— Воспитанные люди такие слова вслух не произносят, — буркнула она.

— В древние времена, — сказала Беркутова, — ещё задолго до сокрытия волшебного мира и, тем более, до появления Троедворья…

— Так волшебники сначала спрятали свой мир, — перебил Олег, — и только затем основали Троедворье?

— Да, через пятьдесят лет после сокрытия, — ответила соединница. — И тогда же началась война. Точнее, само название Троедворье появилось из-за начала Величайшей битвы Тьмы, Сумрака и Света.

— А искусственники-то тут при чём? — не поняла я.

— Во времена открытости магии было значительно больше, чем сейчас, — начала рассказывать Беркутова. — Запасы быстро истощились с началом войны. А тогда, в древние времена, её можно было расходовать, не считая. Но волшебнические умения были ещё примитивными, и многие нужные вещи и действия оставались недостижимыми. Всё это можно было сделать только при помощи стихийного волшебства, которое магам и оборотням, не говоря уже о человеках, недоступно. Мы физически не можем управлять этим видом энергии. И тогда маги, жрецы и оборотни решили создать из принадлежавших им рабов-человеков существа, которые бы могли выполнять для них ту работу, которая требует использования энергии стихий. Никакого понятия о генной инженерии в древности не было, но методом тыка были открыты способы направленной мутации. Так появились хелефайи и, как побочный результат эксперимента, как исправленный до рабочего состояния производственный брак, эльфы. Так что хелефайи действительно и Перворождённые, и любимейшие дети своих творцов — как первая настоящая удача в трудной работе. Чуть позже сделали гномов и гоблинов. Последними были созданы вампиры. Всех прочих стихийников — домовых, леших, русалок, кикимор, фейри и прочих — сотворили значительно позже, после тысячелетнего перерыва. А искусственниками их называют потому, что мутация была рукотворная.

— А вы, — сказала я, — мутация естественная?

— Да, — кивнула Беркутова. — Предрасположенность к магичеству или оборотничеству есть абсолютно у всех человеков. У вас, Нина Витальевна, к магичеству. Олег Васильевич — оборотень, Павел Сергеевич — маг. Но у простеней предрасположенность настолько слабая, что провести активацию невозможно, хоть сотню чар потрать.

— Сотню чего? — не понял Олег.

— Это единицы измерения волшбы, — сказал Павел. — Один чар равен миллиону волшей. А волш — исходная единица. Ну вроде как метр в измерении длины. Волш делится на милливолши и микроволши.

— Постойте, — встрепенулся Олег, — Людмила Николаевна, вы сказали, что стихийников создавали жрецы, маги и оборотни. Но ведь жрецы — это простени.

— Да, — ответила волхва. — До сокрытия три наших расы — маги, оборотни и человеки — всегда действовали сообща. Или вы думаете, что нынешние рабочие тройки Люцин с большаками изобрели? Ну так ошибаетесь. Они всего лишь вернули проверенную тысячелетиями систему комплектования. И теперь поисковики не только новых магов и оборотней высматривают, но и пригодных для вовлечения простеней. Честно говоря, их в первую очередь, потому что нехватка человеков в Троедворье сейчас жуткая.

— А почему не создаются новые искусственные расы? — спросил Олег. — Ведь в Альянсе и Лиге, насколько я понял, магии по-прежнему в изобилии.

— Во-первых, это запрещено Генеральным кодексом, потому что уже созданных стихийников девать некуда. Во-вторых, магии много только в потайницах, основица у них лишь слегка изобильнее троедворской. А в потайнице перерождение провести невозможно по геофизическим причинам, не сработает там это волшебство.

— Где? — опять не понял Олег.

— Потайница — это что-то вроде ниши, — пояснил Павел, — складка в пространстве основицы. На территории Троедворья она всего одна — небезызвестная тебе Шамбала. Раньше был ещё Китеж, но эта потайница разрушилась, когда дворы начали излишне интенсивные боевые действия, благо, — криво и зло усмехнулся Лопатин, — татаро-монгольское нашествие позволяло скрыть их от увлечённых собственными войнами простеней.

— Интересно, — сказал Олег. — А почему вы, Людмила Николаевна, говорите, что стихийники вам больше не нужны?

— Потому что нет нужды в стихийном волшебстве, всё уже почти полторы тысячи лет делается только на магической основе. Не знаю, как в Лиге с Альянсом, а в Троедворье все стихийники волшебничают магией, пусть и через наружный опороник. Вампиры — единственная раса, которая может работать и с магией, и со стихиями на внутреннем волшеопорнике, хотя и не любят этого, базовым для них является волшебство крови. Которое, впрочем, ничуть не хуже магического.

— И вампиры, — зло сказала Вероника, — лучшие в мире бойцы. Сильные, живучие, верные. В особенности под «алым словом». Идеальное пушечное мясо.

— Ты бы предпочла родиться хелефайной?

Вампирку передёрнуло от отвращения.

— Хелефайи годятся только для борделя, — сказала она. — Быдло остроухое. Мы всегда их на полплевка под газон ровняли.

— Ну вот и не ропщи на судьбу, — посоветовала магиня. — Особенно теперь, когда вампиры получили столь желанный вам Свет.

Вероника помрачнела, залпом допила шампанское и потребовала водки. Беркутова смотрела на неё с недоумением.

— Тебе разонравился Свет?