Лазарь Лагин - Патент АВ Страница 29

Не следует думать, что контора А.О. «Тормоз» совершала какие-то уголовные деяния. Все, что она делала, не выходило за рамки законности. Более того, самоубийство Анжело Боротти и нелепая смерть Боуро произвели самое тягостное впечатление на руководителя научно-исследовательского бюро профессора Нахтфеллера, потому что Боротти был его любимым учеником, а Боуро — одним из ближайших друзей.

— У нас нет и не может быть оснований выходить за рамки законности, — пояснил как-то Примо Падреле в тесном кругу директоров «Тормоза». — В крайнем случае, нам выгоднее раздвинуть эти рамки путем разумного воздействия на законодательство. И разве только в самом крайнем и неотложном случае, если на карту будут поставлены интересы страны и культуры… — Он замолчал на мгновение, и все поняли, что речь идет об очень выгодном деле… — Только в таком исключительнейшем случае мы, пожалуй, были бы вынуждены презреть некоторые обветшалые установления.

Бюро информации руководило широко развернутой сетью тайных корреспондентов. От них оно получало сведения о том, кто, где и над каким изобретением работает.

Научно-исследовательское бюро изучало хозяйственное значение этих работ, коммерческая группа принимала все меры для того, чтобы приобрести патенты, признанные заслуживающими внимания, финансовая — производила соглашения с изобретателем. Приобретенные патенты поступали в сейф «Тормоза», одни — на время, другие — навсегда.

Первые достаточно быстро и выгодно перепродавались заинтересованным фирмам. Фирмы применяли их на производстве, и в нервный, бурный и неверный поток товарооборота забрасывались очередные разнохарактерные новинки: могучие станки и универсальные озонаторы для уборных, пылесосы и распылители, чудесные лекарства и самые смертоносные яды, выпрямители для курчавых волос и щипцы для вечной завивки, холодильники и электрические плиты…

Но приобретение патентов для перепродажи и последующей их реализации было в практике «Тормоза» только прибыльным отходом. Целью существования «Тормоза» и основным источником его неимоверных прибылей являлось приобретение таких патентов, которые заранее обрекались на очень долгое, а иногда и бессрочное заточение в секретных ящиках сейфа. Как правило, это были патенты самых блистательных и благодетельных для человечества изобретений.

Взять хотя бы «боурин» Франциска Боуро. «Тормоз» уплатил за патент «боурина» полмиллиона кентавров, а зарабатывал на нем ежегодно свыше одиннадцати миллионов. Для этого пришлось дополнительно затратить всего около тысячи кентавров на завтрак у Примо Падреле. На этот завтрак были приглашены руководители швейных, хлопчатобумажных, суконных и шерстезаготовительных компаний, а также представители синдикатов «Овцевод» и «Аржантейя-хлопок».

Отставной вице-министр финансов сделал краткую, но вполне исчерпывающую информацию о «боурине», и у гостей господина Падреле решительно испортился аппетит. Они сразу поняли, какие крупные огорчения сулил им запуск в производство изобретения маститого Франциска Боуро, и с радостью согласились уплатить «Тормозу» в течение двух дней одиннадцать с лишним миллионов кентавров и в дальнейшем ежегодно вносить такую же сумму, лишь бы задержать осуществление замечательного изобретения Франциска Боуро.

Прошло несколько дней, и цены на ткани и готовые изделия одновременно по всей стране были повышены на пять процентов, что с лихвой перекрыло одиннадцать миллионов, перечисленных на текущий счет «Тормоза». Так население страны, само того не подозревая, в течение ряда лет аккуратно платило за то, что его ограбили.

И вольно же было Франциску Боуро принимать так близко к сердцу судьбу своего изобретения!

Что же касается Анжело Боротти, то всем известно, что итальянцы чрезвычайно экспансивные люди, и обстоятельства, приведшие флегматичного старого Боуро к хроническому алкоголизму и белой горячке, толкнули молодого и горячего Анжело Боротти в воду.

Вальтеру Смиту, создателю синтетического сахара, обладавшего прекрасными вкусовыми качествами и стоившего в три раза дешевле тростникового, довелось даже присутствовать на деловом банкете у Примо Падреле. Приглашенные сахарозаводчики, руководители кондитерских трестов и крупнейших фирм, производивших сахарный тростник и сахарную свеклу, пили кофе с синтетическим сахаром, ели конфеты необыкновенно тонкого вкуса и аромата, изготовленные поваром господина Падреле-старшего на синтетическом сахаре, и покорно согласились уплатить «Тормозу» астрономическую цифру, лишь бы не было реализовано изобретение Вальтера Смита.

Несчастный изобретатель испытывал во время этого зловещего банкета такое чувство, как будто при нем медленно убивали любимого ребенка. Однако он взял себя в руки и без лишних слов согласился разработать способ производства нового материала для мощения автострад, в котором основным полуфабрикатом должен был служить смешанный с древесными опилками синтетический сахар.

На этом составе прекрасно заработали и благоразумный Вальтер Смит и акционерное общество «Тормоз». Как раз с этого времени и развернулось по всей стране усиленное строительство вкусно пахнущих автострад, аромат которых производил такое неизгладимое, а зачастую и просто дурманящее впечатление на посещавших страну прекраснодушных иностранцев.

Справедливость требует отметить, что в деле доработки этого изобретения Вальтера Смита немалую помощь оказало научно-исследовательское бюро «Тормоза», возглавляемое профессором Эгоном Нахтфеллером. И почтенный профессор получил при этом не только материальное, но и ублюдочное научное удовлетворение.

Еще не так давно, лет шестьдесят-семьдесят тому назад, возникновение общества, подобного «Тормозу», было бы не более практичным, нежели компании по предотвращению восхода солнца или океанских приливов.

Теперь уже не то. Интересы капиталистической прибыли все чаще и все решительней становятся на пути самых блистательных и самых благодетельных изобретений.

Пусть простят мне те читатели, которым эти истины были и до того известны. Мне хотелось, чтобы не оставалось никаких недоумении, почему в двери скромного домика бакбукского врача Стифена Попфа постучался представитель акционерного общества «Тормоз».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, о том, что предложил Попфу господин Синдирак Цфардейа

Вдова Гарго убрала со стола и ушла домой. Попф пригласил гостя наверх, в кабинет, недоумевая, какое дело может иметь к нему представитель компании, производящей тормоза. Господин Синдирак Цфардейа, слишком изящно одетый и слишком изысканный в манерах, чтобы быть настоящим джентльменом, плавно опустился в предложенное ему кресло и попросил разрешения закурить. Затем вынул дорогую сигару и стал очень тщательно обрезать ее кончик, время от времени бросая испытующие взгляды на хозяина. Тот спокойно выжидал, пока гость закурит и приступит к разговору.

Сквозь раскрытое окно долетали мягкие, приглушенные вечерние шумы: сирены дальних автомашин, веселый галдеж ребятишек, игравших в разбойников; матери, перевесившись через подоконники, скликали своих птенцов к столу. Слышно было, как мычит в хлеву удивительная корова, выращенная доктором Попфом. Из чьих-то окон доносилось бренчанье фортепиано: старинный, бабушкиных времен вальс. Играли его неумело, то и дело сбиваясь на джазовый ритм и безбожно фальшивя. Вечерняя прохлада заполнила кабинет. На темно-сиреневом небе загорались первые звезды, слабые, неясные, похожие на искры в дыму.

— Я только что из Города Больших Жаб, — начал наконец господин Синдирак Цфардейа, отравив свежий воздух первыми клубами сигарного дыма. — Шестичасовым экспрессом. И прямо с поезда — к вам. То есть, точнее говоря, не к вам, а к вашим удивительным питомцам…

Попф вспомнил, что действительно видел гостя около хлева, перед тем как был закрыт доступ во двор.

— …потому что, прежде чем приступить к переговорам, я должен был убедиться, насколько полученные нами сведения соответствуют действительности. Я рад заявить, что наши сведения даже преуменьшали значение вашего изобретения… Оно грандиозно, сударь!

Попф кивком головы показал, что он польщен.

— …Оно более чем грандиозно! — подчеркнул господин Синдирак Цфардейа и бросил на него укоризненный взгляд, словно осуждая доктора за то, что тот недостаточно ясно представляет себе величие своего изобретения.

Господин Цфардейа имел немалый опыт в таких делах. С некоторыми изобретателями он начинал с того, что всячески принижал значение достигнутых ими результатов. Такой прием он называл способом номер один или «методом психического удара». На провинциального врача доктора Попфа он, наоборот, решил воздействовать способом номер два, то есть — восторженной похвалой, которая должна была создать у наивного молодого врача впечатление деловой прямоты, даже простодушия собеседника и облегчить дальнейший ход переговоров.