Игорь Мист - Новый Вавилон Страница 3

Девушка почувствовала, что Алексию не по душе неожиданный монолог, но, продолжила:

— Илия хотел узнать: если им понадобится помощь в Москве, можно ли на тебя рассчитывать?

Дронов оцепенел, услышав это, понял ее и не знал, что ответить. Все переворачивалось, а, главное, что Полина…

— Насчет просьбы,… очень просил не спешить… по Уральскому вопросу.

Взгляд Алексия застыл еще больше, и Полина отвела глаза в сторону.

— Не смотри на меня так.

— Мне надо подумать. Ты очень рискуешь — не боишься, что я расскажу…

Но девушка перебила его:

— Нет. Илия сказал, что если я приду от него — со мной ничего не случится. Мои родители погибли в лагере для Гибридов в Сибири, а он выкупил и вытащил оттуда меня и еще нескольких человек, только благодаря Илие — я жива.

— Так ты — Гибрид?! — Алексий закричал, не сдержавшись, и вскочил со скамейки. Он был воспитан на твердом убеждении: в стране могут жить только чистокровные представители расы, а остальные — это спрятавшиеся, неполноценные враги и потому подлежат уничтожению или высылке в лагеря для Гибридов.

На них стали оборачиваться прохожие в сквере, и Полина взволнованно дотронулась до его руки. Силой воли он заставил себя успокоиться.

— Сядь, прошу тебя! Я такой же человек, как и ты. — Полина горько усмехнулась. — Из лагеря выкупили самых талантливых и готовили специально для работы агентами Китежа. Я — стерильна и не могу принести вред нации, а на русые волосы не смотри — они просто покрашены.

— А… твой ребенок? — Дронов пытался побороть нахлынувшие эмоции.

— Тоже из лагеря. Он только прикрытие и новый, обучающийся агент.

Алексий не мог больше продолжать мучительный для него диалог с девушкой, уже занявшей место в его сердце. Он попрощался, стараясь не смотреть на Полину. Надо было все обдумать, но он понимал одно — они никогда больше не встретятся.

2. Отец и Сын. Москва

Сергий Архипович Вольный, — высокий светловолосый мужчина средних лет, только что вернулся в свой кабинет, в здании на площади Святого Георгия. Он отметил, глядя на свое отражение в старинном зеркале, что висело справа от икон, как за неделю неплохо отросла борода, подернутая легкой сединой. После того, как президент отпустил пышную бороду, чиновный люд Москвы и губерний принял это за знак правильного направления. Теперь ходить без нее, даже руководителю среднего уровня, считалось непозволительным, и с вольнодумцами, нарушающими не писаные правила, расправлялись просто — для начала пытались наставить на путь истинный, а если не удавалось, то прощались навсегда.

Еще пошла мода заменять имена более благозвучными. Вот и Вольный не так давно стал называть себя Сергием и еще не успел привыкнуть к новому звучанию имени.

На столе перед ним лежал учебник старославянского. В свободную минуту хозяин кабинета пытался, как и все, учить древние слова, но не мог сосредоточиться на буквах — мешали мысли о сыне, Афанасии.

Месяц назад Вольный повздорил с сыном, студентом закрытого Технического славянского университета, лучшего в стране, где учились только дети высших руководителей, чиновников и новых аристократов. Афанасий просил помочь устроить ему поездку на юг Африки, в Кадингир. Дело в том, что богатые, влиятельные люди страны, невзирая на строжайшие запреты, регулярно совершали туда полеты и, мало того, некоторые владели там недвижимостью. У самых состоятельных семейств и крупных чиновников имелись беспилотные самолеты, невидимые простыми радарами. Достаточно было указать автопилоту место приземления, и он доставит тебя куда угодно, а единственным доступным местом оставался Кадингир.

Вольный, занимающий один из важных постов в системе государственной безопасности, категорически возражал против полета сына в город, представлявший главную угрозу для стран Разделения. Он прекрасно понимал и поддерживал его стремление находиться в компании, утопающих в роскоши, отпрысков самых богатых семейств. Но всему, по мнению Вольного, должен быть предел. Слухи о за́мках, праздниках и охотничьих угодьях, посещаемых богатыми согражданами в Африке, несмотря на запретные меры, упорно просачивались в Сеть.

Афанасий вчера снова приехал к отцу в его загородный дом. Он рассказал про успехи в университете и, воспользовавшись хорошим настроением отца, снова принялся умолять, чтобы тот разрешил ему слетать в Африку.

— Я уже говорил, что я против! Посещение других стран запрещено, это, наконец, опасно для твоей жизни.

— На следующей неделе в Кадингире будут отмечать день рождения молодой княжны Павловой-Ногинской. Она невеста князя и наследника престола Андрея Николаевича Романова, и он лично пригласил меня на торжество, папа!

— Вот, как?! Он летит со всей свитой, конечно?

Афанасий в подтверждение кивнул, с надеждой глядя на отца.

— Да, будет полно молодежи — и Роснецкие, и Автуховы, и Горневы, и…

Вольный, защищаясь, поднял руку.

— Хватит, хватит, я понимаю, почему ты так настойчиво стремишься туда. Только учти — они все отпрыски богатейших семей, которые…

— Ну и что?! Зато я — постоянный партнер князя по теннису. Если окажусь на празднике, то попаду в их круг, — Афанасий поднял руку над головой, показывая отцу, как вырастает на глазах, — а князь Андрей успокоил, что лично утвердит у президента весь список гостей и разрешения на выезд.

Вольный в глубине души понимал — сын прав. Чем он хуже молодых лоботрясов, праздно проводящих время в бесконечных пирушках и развлечениях? Знакомство с новыми аристократами в будущем могло принести Вольному — младшему пользу.

Афанасий видел колебания отца, но терпеливо ожидал решения.

— Хорошо, — Вольный с удовольствием отметил, как обрадовался сын, — на этот раз сделаю исключение ради твоего будущего, но учти…

— Все что угодно!

— Выполнишь одно мое желание. Когда придет время, я его скажу. Договорились?

Афанасий кивнул, перекрестился на иконы и бросился на шею к отцу.

Он предвкушал волнения первого полета в запретную страну, предмет тайных восторгов университетских друзей — некоторые бывали в Африке, и не один раз. Жаль, что нельзя было поделиться радостью в Сети, обстановка в стране и так накалена, и даже упоминание далекого края вольнодумцев могли приравнять к измене. Ничего, как других выручают отцы, так и его прикроют — Афанасий, несмотря на молодость, был прекрасно осведомлен, что знатных и богатых запреты не касаются.

Сейчас, в своем кабинете, Вольный вспоминал вчерашний разговор. Правильно ли он сделал, позволив сыну лететь? Даже если его начальник, генерал Филарет, узнает, лучшим оправданием будет имя князя Романова и достойнейших людей, приглашенных на торжество, но странная тревога не давала сосредоточиться.

Должность приносила достаточно денег и ставила его высоко над обычными людьми. Не к этому ли он стремился? Но который год Вольного лихорадило от сомнений в правильности выбранного пути. Вот и сына интуитивно хотелось оградить от происходящего в стране. Отправить бы, как раньше, за границу учиться, подальше от окружающей мерзости, — думал Вольный, — только куда? Везде одно и то же: даже Великобритания — во все времена бывшая надеждой для беглых сограждан — медленно, но верно идет ко дну, раскалываясь на графства и города — государства. В свое время, Вольный тайно нанял учителя английского, и теперь Афанасий прекрасно владел иностранным языком. Может, и пригодится еще, как знать?

Он вызвал секретаря с последними сводками по группе Городничего. Ненужные мысли следовало прогнать, а голову заставить работать — труд всегда отвлекает.

3. Афанасий. Москва

Афанасий томился долгим ожиданием свидания со своей девушкой Ведой. Он полчаса простоял с цветами напротив входа в выставочный зал «Вечный Сад» на юге Москвы, торжественно открытый недавно.

Молодые люди познакомились в конце прошлого года на традиционном балу в университете Афанасия. Веда училась архитектуре и одновременно, как всякая молодая девушка, думающая о будущем, занималась народными танцами, неплохо пела и играла на фортепьяно.

Сегодня открывалась выставка картин современных художников — народников на религиозные темы. Тема религии не очень интересовала юного студента Технического университета, но могли появиться друзья — однокурсники, и поговаривали о приезде самого князя Андрея Николаевича Романова.

Афанасия куда больше занимала Веда, — как она будет выглядеть, а затем удивляться великому событию — отец дал согласие на поездку в Кадингир. Он давно решил, если это произойдет, непременно взять с собой девушку. Вольный — старший, естественно, не должен об этом знать, иначе быстро отменит разрешение, добытое с таким трудом. Молодой человек не сомневался, что получит, ее согласие — какая, молодая девушка, сможет устоять перед романтическими соблазнами, тем более, выросшая в провинции?