Валерий Михайлов - Идеальная форма (сборник) Страница 3

Первые разговоры о злом умысле, о чьей-то злой воле начались после того, как в один день заболели все прихожане церкви, разумеется, кроме тех, кто раньше переболел загадочной инфекцией. У некоторых уже в церкви появились первые симптомы болезни, на этот раз жар, зуд и мелкая красная сыпь, а вечером того же дня в больницу позвонили во главе со священником практически все, кто заглянул в этот день в божий храм. К утру, правда, все уже были практически здоровы, поэтому никто не заговорил ни о диверсии, ни о теракте, ни каком-либо другом столь же серьёзном явлении. Скорее говорили о хулиганстве или чьей-то злой штуке.

Но когда на улице появились старик Хендрикс со своей супругой, разгуливающие под ручку… И дело даже не в том, что у Хендрикса была последняя стадия рака, и вот уже несколько дней он не вставал с постели… История знает случаи чудесного исцеления. Но чтобы вот так – под ручку со своей женой! Таких чудес не бывает. Супруги Хендриксы ненавидели друг друга самой глубокой и искренней ненавистью, которая только возможна между людьми вот уже более десяти лет. Поговаривали даже, что это она наколдовала ему рак, за что была проклята им самыми страшными проклятиями. И после всего этого они прогуливаются под ручку! Такое могло быть только делом нечистого, но, с другой стороны, Нечистый не мог отравить прихожан, ибо храм Господень есть недоступная для него территория. И было ли это отравлением? Или это чудо? Благодать Божья? Кто же откажется пару дней почесаться, чтобы в результате избавиться от всех болезней и обрести мир и благодать?! Так рассуждали люди. Все разговоры теперь только и были, что о загадочной болезни.

– Да я своими глазами видела, вот тебе истинный крест! – говорила тетушка Ася своей соседке.

– Не может быть!

– Богом клянусь! Я сама ни за что не поверила бы, если бы не видела всё вот этими глазами. Идут, под ручку, Шера с Машерой. Он бодрый, порозовевший, помнишь же, каким был, она ласковая, заботливая, тьфу! Травить же его пыталась. Весь остров об этом знает. Да у него рыло тоже в пушку, поэтому полицию и не вызвал.

– Дева Мария! – перекрестилась соседка.

– Все разное говорят. Одни говорят, что от лукавого, другие возражают, что не мог лукавый через церковь.

– Тогда – это дело рук правительства. Помяни мое слово. Эти ни бога, ни чёрта не боятся, Христа на них нет.

Ещё больше настораживало, что переболевшие стали какими-то… другими. Они не походили на самих себя.

Наш столик в заведении Эдди превратился в штаб кухонного сопротивления. Мы понятия не имели, с чем имеем дело. Факты, как мы их ни раскладывали, продолжали оставаться рядом событий, попросту не укладывающихся в голове. Мы не были в состоянии оценить происходящее даже с банальной позиции «хорошо или плохо». Почему же мы воспринимали всё происходящее, как некий зловещий знак? Что это было? Предчувствие, бунтарский дух или простой страх перед всем новым и непонятным?

– Итак, – рассуждал Полковник, ставший автоматически лидером движения сопротивления, – некто приезжает на остров и заражает всех неизвестной инфекцией. Но зачем? С какой целью он это делает? Сначала грипп, затем понос, затем какая-то детская болезнь, а в результате вообще какие-то библейские чтения. Мир, дружба, жвачка и прочая хренотень. Лично я ничего не понимаю.

– А вы с этим дядей Сэмом не беседовали? – спросил Эдди.

– Он исчез. Испарился, что, уверяю вас, не составило для него большого труда. Я тут навел кое-какие справки. Дядя Сэм – фигура ещё та. Джеймс Бонд. Работал над жутко засекреченным космическим проектом. Что-то там у них не заладилось, и проект свернули вместе со всеми участниками. Дядя Сэм, пожалуй, единственный, кому удалось выжить.

Ай да Полковник! Когда? Когда он всё успевает? В участке почти не появляется, спит до обеда. Вечера проводит с нами. Однако на острове тишина и порядок, хотя никто, конечно, не пытался поставить это в заслугу Полковнику. А зря. Его видимое бездействие было особой формой владения ситуацией. Вот и сейчас, практически не выходя из бара, он сумел заполучить сведения…

– А мне престарелая Марта рассказала вчера, что это правительственные штучки. Нечто вроде зомбирования. Любящий себя и своё правительство народ. Всеобщее бесплатное счастье, – сообщил доктор.

Полковник помрачнел и сказал:

– Мне кажется, произошла утечка. Они изучали что-то найденное в глубинах космоса. Максимальная секретность, максимальная охрана. И в один прекрасный момент уничтожается всё: Люди, техника, оборудование. Всё стирается с лица земли.

– Вторжение? – вырвалось у меня.

– Ох уж эти писатели. Напридумывают – и сами верят, – съязвил доктор.

– Ну, о вторжении говорить рано, – продолжил Полковник, – но что-то такое они подхватили. Я думаю, они заразились там чем-то настолько страшным, что от них постарались избавиться самым радикальным способом. Это, кстати, объясняет растерянность нашего доктора.

– Не совсем. Отсутствие реакции на лечебное воздействие – да, но всё остальное… Грипп, понос, сыпь… Не серьёзно как-то. Стоило из-за этого бороться? – спросил я.

– А вам не кажется, что это маскировка? Своеобразный способ сбить нас с толку? Ведь начнись здесь эпидемия, нас тут же закроют, а вероятней всего, уронят пару ядерных ракет для гарантии, и всё. А так – ерунда, никто и не хватится, а если хватятся, то будет уже слишком поздно, – выдал Эдди.

– Но в этом случае…

– Разумный вирус. Идеальная форма вторжения, – перебил я доктора.

– Фантастический боевик. Стивен Спилберг и сотоварищи, – съязвил он в отместку.

– Очень может быть. Изменение нас, превращение в себе подобных или в себе угодных. Отсюда чудесные исцеления и всеобщий мир, – подытожил полковник.

– Чушь какая-то, – отмахнулся от этого вывода доктор.

– Да, но это единственная гипотеза, способная хоть что-то объяснить. Давайте ещё раз посмотрим на факты: Некто приезжает на остров, затем всё его окружение заболевает гриппом, назовем это так. Затем заболевают друзья и знакомые его окружения, и так далее, по принципу расходящихся кругов, центром которых является Дядя Сэм. Зачем ему так светиться? У меня есть только одно объяснение. Он приехал будучи носителем вируса. Причём весьма особенного вируса. До этого он работал над секретным космическим проектом, который очень быстро свернули, уничтожив всё, что можно. Причина заражения, я думаю, вполне понятна. Далее, по характеру болезни можно сказать, что вирус действует согласно определённой стратегии, что позволяет нам думать…

– Господин капитан, господин капитан! – в бар ворвался перепуганный насмерть полицейский.

– Что случилось, Родис?

– Туман, сэр!

– Что?

– Туман!

Мы выбежали из бара. Зрелище было великолепным. С горы с самой вершины на нас опускался плотный серо-жёлтый туман, пожирающий всё на своём пути. В этой картине действительно было нечто апокалипсическое, нечто сводящее с ума и сеющее панику.

– Нашли, – прошептал доктор.

– Что? – не понял я.

– Способ распространения. После этого тумана на острове не останется никого, кроме них.

– И что, никаких средств?

– Защитные костюмы, но здесь…

– Есть! Бежим!

Мы кинулись вслед за Эдди в подвал. Там он извлёк на свет несколько прекрасных водолазных костюмов, готовых к применению.

– На какое-то время нам хватит, а там…

– А там посмотрим, – закончил фразу полковник.

Что Может быть стервозней времени! Время, оно подобно престарелому богачу-садисту, изводящему своих домочадцев постоянными придирками под угрозой лишения их наследства. Оно как врач, полицейский или пожарный. Всегда не вовремя, всегда не так и всегда против тебя. Когда оно необходимо, как воздух, его никогда нет, когда же не знаешь, что с ним делать, оно еле ползёт, заставляя тебя метаться из угла в угол. Если в мире и есть абсолютное зло, то имя ему время.

Мы сидели в конспиративной пещере Эдди и ждали. С момента появления тумана прошло всего несколько часов, но за это время мир, по крайней мере, наш мир перевернулся с ног на голову. Человечество исчезло в тумане, уступив своё место неведомым чужакам, как две капли воды похожим на нас. Нас же спасли противогазы Полковника, которые мы не хотели снимать до последнего, и только под угрозой смерти от удушья мы смогли заставить себя глотнуть свежего воздуха. По-видимому, всё обошлось. Туман кончился. На улицах было пусто, и нам не составило труда улизнуть из подвала, прихватив с собой несколько автоматов. Эдди держал их у себя на всякий случай. Мы свободно покинули город и оказались в небольшой пещере, о существовании которой, по словам Эдди, не знал никто. Там были патроны, аптечка, запас продовольствия и море пресной воды. Там были даже матрасы. Они показались нам в тот момент верхом роскоши.

Мы молча смотрели на часы, медитировали на застывшие стрелки. Никто не хотел говорить. Все боялись произнести хоть слово, боялись начать разговор, боялись слов…