Олег Дивов - Леди не движется-2 Страница 31

Через полчаса он водрузил мне на голову малиновый парик, критически оглядел. Зрители восхищенно охали и ахали.

— Надеюсь, парик идет мне больше, чем орочьи мозги, — озабоченно сказала я и потребовала зеркало.

Зеркало мне не дали: его вроде бы искали, но до сих пор не нашли. Зато пришел сам комиссар и притащил большую луковицу. Протянул Августу. Тот снял с пояса нож, быстро разрубил лук на несколько частей и разложил по гигиеническим салфеткам. Одну дольку завернул и сжал в кулаке. По моргу потек странный запах — химии и еще чего-то, непонятного, в носу защипало.

— Отлично, — сказал Август, — главное, чтоб от нас луком не несло, пока будем идти сквозь толпу.

Под командованием Августа дело мигом исправилось. Вместо великосветской тусовки в стиле «бедлам» в морге орудовала уже слаженная команда. Женская половина дорабатывала идею маскарада; Лючия выпросила у комиссара старые рабочие очки, настолько несуразные, что они запросто сходили за модный аксессуар. В этих очках, закрывших две трети моего лица, я чувствовала себя сварщиком, а Нина Осси пришла в восторг и уточнила, очки дали поносить или подарили. Ее утешили — подарили. Нина объявила, что будет их носить, они стильные. Мужчины тем временем приводили себя в надлежащее скорбное состояние путем обнюхивания лука. Макс надышался им так, что стал похож на монстра — красноглазого, красноносого и с пятнами на землисто-бледных щеках.

Здание мы покинули легко и непринужденно. Полицейские слегка оттеснили толпу, девушек со мной во главе закинули в большое грузовое такси, мужчины задержались для блиц-конференции. Йен сказал, что моя смерть — это большое горе, огромная потеря. Убийца не найден, но у полиции есть рабочая версия. Под видом этой версии он дал словесный портрет Гранта. А что, пусть студенчество проявит бдительность, приглядываясь к незнакомцам, тем более что Гранта-то найти тоже надо. Йен отдельно попросил не приближаться к этому человеку, а сразу сообщить в полицию.

В такси меня сразу оттеснили в глубину салона и с боков зажали телами Лючии и Нины Осси. Август прошел вперед, не глянув в мою сторону, поманил Макса. Вот даже интересно, что такого нового он может узнать от Макса, если тот сам не в курсе, я ж и ему ничего не объяснила.

— Это вот и есть старший братец Скотта? — задумчиво уточнила Лючия. — Н-да-а… Скотт добрее.

— Август добрый, — заступилась я. — Когда не злится.

— А чего он сейчас злится?

— Я приказ нарушила.

— Понятно. И сильно тебе влетит?

— Не знаю. Теоретически смысла нет наказывать — у меня контракт заканчивается. Но наверняка не скажу.

— Любрикант подарить? — Лючия мне подмигнула.

— Для мозгов? — уточнила я.

Лючия растерялась.

— А он что?..

— Нет, он просто культурный. С этическими принципами. Поэтому он несколько часов будет трахать мне мозг и насиловать психику, объясняя, как я виновата.

— О, дьявол, — почти испугалась Лючия. — Это уже какой-то садизм. Неужели нельзя просто наказать на деньги?

— Он считает, что раз у меня есть Макс, то к деньгам я равнодушна. Не проймешь меня этим, короче говоря. В чем-то он прав. Я совершенно равнодушна… к чужим деньгам. В том числе и Макса. А вот свои я очень даже люблю. Они мне, ты сама видела, каким трудом достаются.

Лючия сочувственно покивала.

У входа в отель я поманила Макса в сторону:

— Ты когда снимал номер для меня, оформил только на мое имя?

— Ну вообще-то нет, — признался Макс. — Оставил себе возможность войти, прости. В этой обстановке…

— Отлично, — перебила я. — Потому что я туда войти не могу. И держи меня под руку, когда будем проходить рамки.

Макс удивился.

— У меня снят чип.

— Почему?

— Потом, все потом. Мне главное — пройти рамки в куче людей.

Задачу Макс понял. Входную рамку мы миновали вчетвером — он, я, Йен и Кейт Торн. Остальные наступали нам на пятки. Думаю, что дежурный, даже если мониторил рамку, не заметил лишнюю голову в этакой толпе.

Оказавшись в номере, я первым делом нырнула в ванную комнату. Посмотрела на себя в зеркало и чуть не рухнула. Всегда думала, что мне не идут только светлые волосы. Это я себя с малиновыми не видела.

…Через двадцать минут я почти восстановила душевное равновесие. Я снова стала похожа на себя — правда, я подозревала, что примерно так буду выглядеть в гробу, но это не суть важно, — переоделась в чистое и уютное. На выходе из спальни я наткнулась на Августа, поджидавшего в узком коридорчике.

— Сюда, пожалуйста, — он кивнул на дверь кабинета.

Я отдала Нине Осси ее одежду и пошла отчитываться.

Август ждал меня, стоя спиной к двери. Руки в карманах, ноги расставлены. Когда я закрыла дверь, даже не повернулся.

Сейчас начнется, подумала я и выбрала самый безопасный угол.

Говорить Август умел. Во всех смыслах. И произносить, и подбирать слова, и выстраивать их в цепочки любой сложности и конфигурации.

Я забилась в угол дивана и поджала ноги. Такой несчастной я себя чувствовала только однажды — после трибунала. Августу было наплевать, что я переживаю. Он не смотрел. Он стоял спиной и излагал все, что думает — обо мне, моем поведении, моем отношении к работе. Излагал размеренно, словно читал речь с трибуны в суде. Обвинял и тут же выносил приговор.

Чертов инквизитор.

А я за четверо суток спала в лучшем случае три часа, толком не ела. И перед этим у меня отнюдь не отпуск был. Я устала, нервы стали похожи на мочалку. Я никому бы не призналась, какого ужаса натерпелась за эти дни, — но себе-то можно. Между прочим, я не какой-то киборг или андроид, я живой человек. И ладно бы я баклуши била — я ж столько материала добыла!

Да, конечно, Август прав. Ты можешь быть гением, но неподчинение приказу — однозначно преступление. И наплевать, что приказ тебе отдали, не разобравшись в обстановке. Отдали? Выполняй. Я все-таки кадровый офицер, так что цену своему поступку знала. Но нельзя же так! Ну оштрафуй, ну уволь — твое право. Август же просто размазывал меня. Методично и тонким слоем.

В какой момент я заплакала, сама не могу сказать. Поймала себя уже в процессе, так сказать. Испугалась, что вдруг сейчас Август обернется, заметит, стыда ж не оберешься: я — и реву в три ручья?! Тоже мне хоббит. И, разумеется, тут же всхлипнула. Не очень-то и громко, зато выразительно.

Август замолчал на полуслове. Обернулся. Я всячески прятала мокрое лицо, но он не стал задавать дурацкие мужские вопросы вроде «а чего это ты плачешь, что такого случилось?». Август просто вышел. Бесшумно, стремительно и немо.

Сказать, что я разозлилась, — ничего не сказать. За какие-то тридцать секунд я успела наградить Августа минимум двумя дюжинами заковыристых эпитетов, ни один из которых не пропустила бы цензура. Мужики все сволочи, все до единого. Сначала доведут женщину до слез, а потом убегают! Их нежная психика не позволяет им находиться рядом с плачущей женщиной. То есть у них психика нежная, а у нас, надо полагать, железобетонная. Ну, в общем, в этом есть резон, потому что для жизни с мужчиной нервы должны быть стальные.

Отсутствовал Август недолго, я не успела даже толком пожалеть себя. Он принес покрывало из спальни и низкий стакан с бренди. Невзирая на сопротивление, старательно укутал меня покрывалом, ворча:

— И это они считают люксом — бренди в баре есть, а бокалов для него нет! Пришлось налить во что попало…

Август уселся рядом, я обеими руками оттолкнула его. Он удивился. Искренне. Даже не подумал отодвинуться. Вместо этого он сунул мне в руку бокал:

— Вот, держи.

— Да на фиг мне нужен твой бренди, мне сейчас только бренди не хватало, я четверо суток толком не спала, меня ж развезет с него в два счета…

— Ну и пусть развезет, — уговаривал меня Август. — У тебя ж таблетки есть.

— Кончились, — буркнула я, хотя у меня еще оставалось по одной штуке в каждом блистере.

— Я так и знал, — без осуждения сказал Август, — поэтому отнял у Алистера. Того и другого. Сразу по коробке. Надолго хватит. Принесу. И спать тебя положу, если что.

— Я не могу спать, — всхлипнула я, — мне страшно.

Кажется, вот этого Август не ожидал. Совсем. Он растерянно поморгал, обшарил взглядом тесный и пафосный кабинетик.

— А что, Берг даже в этом смысле надежд не оправдал?

— К черту Берга! — заявила я. — Пусть к себе идет спать. Потому что в гостиной он не ляжет, не дождешься, он припрется ко мне в постель. И будет утешать. А мне хотя бы минимальный отдых нужен! А потом он уснет и будет вертеться с боку на бок, как электрогенератор, а я сплю чутко!

— Если хочешь, я могу остаться, — предложил Август. — Я не верчусь во сне.

Я только вообразила, что он останется, — и тут же поняла, что это идеальный вариант. Я буду дрыхнуть как сурок. Абсолютно спокойно. Может быть, часов восемь. Или даже десять. И мне будет тепло и безопасно. Но перед этим мне придется выдержать истерику Макса, который вообразит черт знает что.