Ярослав Питерский - Ленин жЫв Страница 35

Когда Кирилл, вытирая мокрую голову полотенцем, вышел из ванны, он увидел, что Ильич лежит под одеялом и с наслаждением смотрит какой-то плоский и огромный телевизор, который спустился перед его кроватью прямо с потолка. Кирилл завалился на свою кровать. Он почувствовал, что очень хочет спать. Закрыв глаза, он откинулся на подушку. Мысли крутились в голове бешеной каруселью. Слишком много впечатлений и, главное, такой информации. Такой!

«Господи, если бы люди всё это знали! Если бы они знали всю правду! Как всё, Господи, смешно и просто! Как всё нелепо! Господи, если бы они знали всю правду… Знали. Хм, и что? Что бы было? Они бы знали, но вот они её знают – и что?! Что? Первое время кто-то, как и он, Кирилл, удивится, а большая часть… А большая часть людей никак на это не отреагирует или побоится реагировать. Ну, жив Ленин?! Ну и что?!!! А что простым людям до этого?! Как касаются их самих этот „полувечный“ Ленин и он, Кирилл? Никак! Всем всё равно! Всё равно! Но стоп! А бессмертие? А бесконечная жизнь?! Она есть! Есть! Если, конечно, это не розыгрыш, страшный розыгрыш… Но она есть только для меня, Ленина или для того странного и страшного человека, называющего себя Правителем страны. И всё! А хотят её все! Все!» – Кирилл сморщился.

Он открыл глаза и покосился на кровать Ленина. Старик натянул одеяло до подбородка и внимательно всматривался в кадры фильма. Какой раз он его смотрел?

– Владимир Ильич… и всё-таки вопрос один можно?

– Валяйте, батенька, – с неохотой проскрипел Ленин.

– Вот Вы говорите, что все члены Цэ-Ка и пэ эс эс и прочие важные люди в стране хотели узнать Вашу тайну. Тайну Вашего нестарения. А Сталин? Сталин не хотел стать бессмертным?!

– Дурак вы, батенька! Хм, он и стал бессмертным. Вот сколько лет прошло, как сдох… а все его вспоминают и помнят. Вон фильм смотрите лучше… Он умный. Так что…

– Я не об этом, я о его физическом бессмертии…

Ленин ответил не сразу. Он зевнул, отвернулся от телевизора и откинул одеяло. Старик долго лежал и смотрел в потолок. Он собирался то ли мыслями, то ли подбирал слова.

Кирилл ждал.

Ждал и вслушивался в каждое его движение. Но звук от фильма отодвигал Ленина как будто на второй план. Наконец, Ильич вздохнул и, закрыв глаза, тихо ответил:

– Он верил в Бога…

– В смысле?!!!

– В том самом… он очень верил в Бога… хотя и очень был зол на Русскую Православную Церковь… и делал вид, что агрессивный атеист… но он был верующим…

Кирилл больше ничего не спросил. Он уснул быстро, словно провалился в пропасть. Проснулся он неожиданно. От звуков. Громких звуков: сначала храпа, а затем и странного, какого-то негромкого говора. В полумраке номера (горел только ночник над дверью) Кирилл рассмотрел Ленина. Тот лежал на спине, скинув совсем с себя оделяло. Тощенький сухой старичок в белой, похожей на солдатское нижнее белье, пижаме. Ильич нервно, временами бил ногами в пустоту и отмахивался руками. Его храп то заходился до высшей музыкальной звуковой точки, то затихал.

Неожиданно Ленин махнул рукой и прикрикнул во сне:

– А что это, батенька, тут стёкла-то такие, солнца не увидишь?

На секунду он затих, затем опять рывок тела – и старик, замотав головой, сонно ответил сам себе:

– Это специально для людей, у которых проблема с мозгом, у которых бывают расстройства даже от вида пейзажа, да и нечего там смотреть. Лес да пригорки. Больше-то ничего не увидишь.

Остатки сна улетели мгновенно. Кирилл повернулся на бок и вслушивался в этот страшный монолог.

– Так-с, хреновато! Вижу. Всё-таки они загнали меня до конца!

И тут произошло страшное!

Кирилл вздрогнул и даже перестал дышать от ужаса.

Ленин вдруг резко вскочил с кровати и, сделав два шага к кровати, на которой лежал Лучинский, резко остановился. Его руки искали карманы в пижаме, но прямые белые брюки были лишены этого изыска одежды. Потыкав пальцами по швам материи, Ильич, помассажировав виски, уставился на Лучинского безумными глазами.

Кирилл окоченел от страха. Ленин медленно надвигался на него и шипел, словно змея:

– Я говорю, товарищ-щ-щ, Вы кто будете?! Тож-ж-же из Цэ-Ка или из подотдела какого? Этот грузин наверняка туда напихал всякой ш-ш-швали! Упомниш-ш-шь тут всех! Ну да всё равно! Не в таких передрягах бывали! Так, батенька, как Вас всё-таки величать?

Ленин замер. Его немигающие глаза были стеклянными. Бородёнка тряслась, лицо бледное, словно восковое. Кирилл понял: Ильич «лунатит». Он спит, но в тоже время живёт. Но он ничего не помнит и не понимает, что делает. Кирилл облегчённо вздохнул.

«Вот, мать его… призрак коммунизма!» – выругался про себя Лучинский.

Ленин продолжал пялиться на Кирилла, а тот мучительно думал, как себя повести в этой непростой ситуации.

– Ну, я, допустим, Кирилл Лучинский, – сказал он тихо.

Ленин вздрогнул. Его глаза стали злыми, губы натянулись:

– Что это значит, батенька, допустим?! Вы тоже под конспиративным псевдонимом так и работаете? Небось, настоящее имя какой-нибудь Зюзя Моргенштейн? Если вы еврей, батенька, так не стесняйтесь! Евреи в Цэ-Ка в почёте! – но тут же Ильич погрустнел и задумался, затем загадочно продолжил. – Хотя, как сказать! Как сказать, этот Коба мог уже и евреев подчистить! Он давно на них зуб имел! Особенно на Троцкого, Каменева да на Зиновьева! Они первыми решили меня усыпить и воскресить! Так это Ваше настоящее имя, батенька?

Кирилл дотронулся до руки Ленина. Холодная и почти неживая. Впечатление не очень приятное. Лучинский отдернул свои пальцы, а Ленин вдруг стал добродушным и даже улыбнулся.

Он пробурчал, едва шевеля губами:

– Хм. Это хорошо! Хорошо! Да Вы успокойтесь! Если Вас сюда Федя послал, так зря! Зря, батенька! Мы уж Вас тотчас раскусили! Так и передайте ему! Он, паскудник, пусть знает, меня на этой мякине не проведёшь!

После этого Ленин выпрямился в полный рост и, повернувшись, медленно пошёл к своей кровати. Через пару минут он с наслаждением храпел. А Кирилл ещё долго думал об этом человеке, который выводил храповые рулады рядом и безмятежно спал. Затем Кирилл искал взглядом на потолке камеру, которая записывала весь этот ночной разговор. Уснул он лишь под утро…

XXV

ОН проснулся от щемящего писка. Кирилл раскрыл глаза и увидел, что рядом с его кроватью стоит шикарная дама, она была одета в пурпурное платье с низким большим декольте, так что её шикарные груди были видны почти наполовину. У дамы размер бюста был не меньше третьего. Высокая красивая причёска из длинных волос вилась где-то на затылке в виде загадочного цветка. Ярко накрашенные губы. В ушах блестели большие бриллианты. Дама была не просто хороша собой, а изыскана и как-то божественно идеальна. Идеальные черты лица, губы, брови, нос, идеальный цвет кожи. Дама молча смотрела на Кирилла и лукаво улыбалась. Она постояла так с полминуты. Кирилл лежал и не решался вылезти из-под одеяла. Оказаться в одних плавках наедине с такой королевой он просто смущался.

– Вы кто? – выдавил он из себя.

– Так вот Вы какой? Ну что ж! Ну что ж… очень даже неплохо. Только у меня к Вам просьба, – и дама немного коварно улыбнулась, – не говорите никому, что меня тут сейчас видели. Не говорите. Просто не надо никому знать. Вот и всё.

Дама хмыкнула носиком, вздохнув, повернулась и зашагала элегантной походкой. Вырез на спине у платья был не менее шикарным. А разрез на платье снизу давал возможность на мгновение взглянуть на то и дело мелькавшие стройные ножки. Туфельки на высоком каблуке ничуть не портили поступь этой особы.

Дама растворилась где-то в глубине коридора.

Когда она вышла, Кирилл подскочил с кровати и, протряся головой, потёр глаза кулаками. В этот момент дверь ещё раз раскрылась, и один из прислуги ввёз столик с завтраком. Кофе, бекон, сыр и масло, пара коржей и рисовая каша. Завтрак был вполне аппетитный. Кирилл хотел было позвать Ленина. Но тут неожиданно для себя увидел, что кровать Ильича пуста и аккуратно заправлена. Его знаменитого соседа не было. Кирилл пожал плечами и отправился умываться. Он долго плескался под душем, потом почистил зубы и побрился. Кстати, крем был отменный, хорошо пенился и пах очень изысканно, так что в отличие от рядового домашнего бритья там, в прошлом, это было очень даже приятно.

Когда Кирилл вышел из ванной свежий и заправленный, причёсанный, как на парад, то увидел, что его ждёт не кто иной, как начальник гостиницы Хрущёв. Этот человек противно, как-то пронзительно и брезгливо рассматривал Кирилла.

Хотя из его уст и вырвалось довольно вежливое приветствие:

– Доброе утро, как Вам спалось? Я надеюсь, сосед не доставил сильных проблем?

– Да нет… вроде.

Хрущёв кивнул головой и лукаво ухмыльнулся: