Михаил Елизаров - Библиотекарь Страница 46
- Категория: Фантастика и фэнтези / Социально-психологическая
- Автор: Михаил Елизаров
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 71
- Добавлено: 2018-12-02 01:35:33
Михаил Елизаров - Библиотекарь краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Михаил Елизаров - Библиотекарь» бесплатно полную версию:«Библиотекарь» — четвертая и самая большая по объему книга блестящего дебютанта 1990-х. Это, по сути, первый большой постсоветский роман, реакция поколения 30-летних на тот мир, в котором они оказались. За фантастическим сюжетом скрывается притча, южнорусская сказка о потерянном времени, ложной ностальгии и варварском настоящем. Главный герой, вечный лузер-студент, «лишний» человек, не вписавшийся в капитализм, оказывается втянут в гущу кровавой войны, которую ведут между собой так называемые «библиотеки» за наследие советского писателя Д. А. Громова.Громов — обыкновенный писатель второго или третьего ряда, чьи романы о трудовых буднях колхозников и подвиге нарвской заставы, казалось, давно канули в Лету, вместе со страной их породившей. Но, как выяснилось, не навсегда. Для тех, кто смог соблюсти при чтении правила Тщания и Непрерывности, открылось, что это не просто макулатура, но книги Памяти, Власти, Терпения, Ярости, Силы и — самая редкая — Смысла… Вокруг книг разворачивается целая реальность, иногда напоминающая остросюжетный триллер, иногда боевик, иногда конспирологический роман, но главное — в размытых контурах этой умело придуманной реальности, как в зеркале, узнают себя и свою историю многие читатели, чье детство началось раньше перестройки. Для других — этот мир, наполовину собранный из реальных фактов недалекого, но безвозвратно ушедшего времени, наполовину придуманный, покажется не менее фантастическим, чем умирающая профессия библиотекаря. Еще в рукописи роман вошел в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».
Михаил Елизаров - Библиотекарь читать онлайн бесплатно
На кухне я внимательно изучил небольшой легкий пакет. Загадочного отправителя звали В. Г. От затертой фамилии остались последние три буквы — безликий унисекс «… нко». Как ни напрягал я память, человека с инициалами «В. Г.» и украинской фамилией (какой-нибудь Саенко), не вспомнил. Написанный чернилами на светло-коричневой оберточной бумаге адрес также был размыт водой. В фиолетовых мазках угадывались то ли следы пальца, то ли крупные дождевые капли.
Я не без волнения разорвал обертку и увидел книгу. На выцветшей голубой обложке было оттиснуто строгим шрифтом: «Д. Громов», — а чуть ниже: «Дума о сталинском фарфоре».
Подделка! Мне подбросили копию! Липкая холодная жуть окатила спину — уже крадутся вдоль стен отборные спецназовцы Совета, их кованые сапоги не касаются ступеней. Еще минута — и рухнет входная дверь. Быстрые молчаливые люди повалят отступника на пол, скрутят руки, суровые приставы занесут в протокол изъятие преступной фальшивки — они разоблачили переписчика! Теперь ничто не спасет широнинскую читальню и незадачливого ее библиотекаря…
Я перевел дух и осмотрел книгу внимательней. «Дума о сталинском фарфоре», издательство «Радянський Письменник», 1956. Лимонные страницы в рыжих веснушках казались нетронутыми. Печать была странно выпуклой. Подушечка пальца осязала каждое слово, набранное разбухшим шрифтом.
Я изучил титульный лист. Редактор — В. Вилкова, худож. ред. — Е. Бургункер, техн. ред. — Е. Макарова. Матерчатый корешок пахнул бумажной и лекарственной ветхостью, рассохшейся книжной полкой. Ноздри чуть занемели от удушливой пыли. К листу форзаца был подклеен вкладыш с крупной надписью: «ОПЕЧАТКИ. Стр. 96, строка 9 сн. Напечатано „ушел“. Должно быть „нашел“. Стр. 167, строка 6 св. Напечатано „славные“. Должно быть „славная“».
Призрачный цокот сапог карателей сделался глуше. Это не могло быть очередной провокацией Совета — так с пронзительной отчетливостью понял я. Жар догадки стиснул обручем голову. «Дума о сталинском фарфоре» — мне были известны названия всех Книг громовского мира, кроме этой. В моих руках была отнюдь не «липа», а всеми разыскиваемая Книга Громова, та самая пресловутая Книга Смысла…
Первым лихорадочным побуждением было немедля вызвать широнинцев. Находка сулила невиданные блага. Наверняка уникальной Книгой можно было бы навсегда откупиться от Совета, вытребовать взамен вечную неприкосновенность!..
На полпути к телефону экзальтированный порыв совершенно угас, я свернул в комнату. Меня трясло от нервного возбуждения. Я находился в каких-то трех часах от истины. Тот, кто прислал мне Книгу, уже был первопроходцем. Но кто знал о нем и что стоил его Смысл?!
Предчувствие избранности увлекло меня. Неясно, как долго пробудет Книга в широнинской читальне, надо пользоваться моментом. Я не задумывался о том, что чтение в одиночку могло обернуться роковыми последствиями. Долго не унималась зрительная дрожь, глаза норовили соскользнуть с читаемой строки. Я выпил залпом два стакана холодной воды. С остуженным нутром дело пошло на лад.
Дума была написана лиричным праздничным слогом, изобиловала внутренними монологами, ритмизированными, как стихотворения в прозе. Бывший фронтовик, красный директор Щербаков, мечтает возродить разрушенное войной производство на старой фарфоровой фабрике. Неисправимый романтик, полный корчагинских идеалов, он верит, что поднятая им фабрика будет снабжать первосортной посудой весь трудовой мир. Он простой, честный человек. За напускной строгостью скрывается отзывчивая и внимательная к людским нуждам душа, способная простить все, кроме трусости и предательства.
Полемично с образом Щербакова выписан главный инженер Бережной. За его плечами трудный опыт эвакуационных заводов. Он профессионал, в перестройке фабрики его увлекает чисто технический аспект. Бережной отнюдь не мечтатель, он расчетлив, прагматичен. Правота его часто формальна. К примеру, поступаясь удобствами рабочего городка, Бережной выкраивает в бюджете больше средств для строительства, но Щербаков ему справедливо говорит, что нельзя забывать о благоустройстве быта рабочих, которые будут обслуживать фабрику. Бережной прознает об отрицательном отношении к проекту Москвы. Он сразу отступается и задним числом пишет отчет о бесперспективности восстановления фабрики. Щербаков же готов «хоть под суд идти», но доказать правильность проекта. Энтузиазм Щербакова побеждает и в Москве. Кроме того, между Щербаковым и Бережным разгорается личный конфликт. Бережной влюбляется в ту же девушку, что и директор, и когда обнаруживает, что Катя не питает к нему никаких чувств, немедленно подает заявление об уходе. Строительство же идет своим чередом. Рядом растет рабочий городок, в котором уже шумит культурная жизнь…
Молодой художник Гордеев на собрании предлагает выпустить сервиз, украшенный изображением Сталина. Все горячо поддерживают эту идею. И вот наступает торжественный момент, когда художник выбирает из муфельной печи горячие капсюли с посудой. Радостно несет он в контору готовые обожженные чашки с изображением Сталина. Счастливыми улыбками встречают его Щербаков, Катя и новый главный инженер Великанов…
Я уложился с чтением к вечеру и приготовился к откровению. Звонко тикало в будильнике напряженное ожидание, но ничего удивительного не происходило со мной. Я старательно гнал из головы всякий мысленный сор, чтобы он не потеснил пространство, уготовленное Смыслу. Минута за минутой я поддерживал эту пустоту, пока туда по капле не просочилась едкая досада.
Я нехотя признался себе, что Книга не подействовала. И читал я вроде бы внимательно, не отвлекаясь на художественную сторону «Думы…». Может, был в Книге внутренний скрытый дефект, потерянная страница, иначе зачем ее переслали в нашу читальню? Я скрупулезно проверил нумерацию — все страницы были на месте. Оставался небольшой шанс, что я снебрежничал и прозевал какую-нибудь строчку или абзац.
Тяжело, точно в меня залили тонну свинца, я поднялся с кровати. За жутким разочарованием, где-то на задворках ума неожиданно сложилось словосочетание, показавшееся мне абсурдным: «Неусыпаемая Псалтырь».
ПОИСК СМЫСЛА
— Все? — уточнила Маргарита Тихоновна. — И больше ничего, кроме этой «Неусыпаемой Псалтыри»?
Вот уже целый час она не спускала зачарованных глаз с Книги, бережно поглаживала обложку дрожащими пальцами.
Я позвонил Маргарите Тихоновне почти сразу после провального чтения, сказал, что некий (или некая) В. Г. прислал пакет с «любопытным содержимым», и мне срочно нужен конфиденциальный совет.
Мы довольно часто общались наедине, так что просьба не удивила Маргариту Тихоновну. Чуть посетовав на усталость, она приехала.
Как и следовало ожидать, Книга вызвала у нее прилив эйфории.
— Я предчувствовала, Алексей, скоро случится что-то прекрасное! — восклицала она. — Я не сомневалась в избранности нашей читальни! Ты понимаешь, что произошло?! Самая редкая, самая нужная Книга нашлась, и она выбрала нас, точнее, тебя, Алексей! Это не совпадение обстоятельств, а грандиозный замысел судьбы!
Странно, Маргариту Тихоновну совершенно не беспокоило, какими путями Книга попала в наши руки.
— Имя, адрес наверняка фиктивны, — пояснила Маргарита Тихоновна. — И люди, приславшие нам Книгу, мертвы.
— Почему?
— Они догадывались о скорой гибели и не хотели, чтобы Смысл канул, а отдать Книгу захватчикам тоже не могли… Раньше ходили слухи, где-то в регионе осела редкая Книга. В Совете тоже об этом знали, но проверить не могли. Чтобы Книга всплыла на поверхность, нужно было устроить тотальную зачистку среди читален. Видишь, план удался.
— Как раз наоборот, — возразил я. — Книга-то у нас.
— Но ты же сам минуту назад сказал мне, что Книгой Смысла можно откупиться от Совета, — рассудительно заметила Маргарита Тихоновна. — Там и это брали в расчет.
— Все равно не складывается. Нам бы стало известно о каких-либо вооруженных стычках…
— А как ты думаешь, Алексей, для чего Совету был нужен карантин? — голос ее споткнулся. — Мы больше не услышим о читальнях Симонян и Буркина. Поверь, и в Колонтайске тоже никого нет. В регионе остались только мы.
Я вспомнил гостеприимного колонтайского читателя Веретенова, сварливого, насквозь честного библиотекаря Буркина и мне сделалось не по себе.
— А может, их тоже отправили на карантин?
— Сомневаюсь. Скорее всего, пока широнинцы послушно сидели взаперти, карательные войска поодиночке расправились с неугодными читальнями. И дай-то Бог, чтобы я ошибалась!
Первые эмоции улеглись. Маргарита Тихоновна тщательно осмотрела Книгу.
— Издание пятьдесят шестого года, — озаренно говорила она. — Двадцатый съезд. Критика культа личности. Понятно, что произошло, Книгу изъяли из продажи, думаю, она даже не поступала в магазины. Громов фатально промахнулся с названием. Но разве мог он предвидеть, что спустя каких-то три года после смерти Сталина имя Вождя и Учителя окажется худшей из всех возможных рекомендаций? Четвертая книга, то есть Книга Радости, была написана аж в шестьдесят пятом году, когда убрали Хрущева. Меня всегда смущал этот перерыв в творчестве Громова. Теперь все объяснилось. Наивный Громов случайно приплел уже мертвого опального вождя и на десятилетие поплатился молчанием…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.